Он перевел взгляд на дрожавшую у Кларис за спиной Мадлен. Девушке очень хотелось отвернуться, но он смотрел на нее в упор, как гадюка на свою жертву, и в его глазах мерцала едва различимая улыбка. Девушка не посмела отвести взгляд.

– Пока вы должны проявить терпение. А поскольку вы здесь, то наслаждайтесь моим гостеприимством, госпожа. Мне сказали, ваш корабль нуждается в ремонте. Я думаю, опасно плыть дальше на судне, давшем течь.

– Бред! – заявила леди Кларис. – Этот корабль вполне пригоден для плавания. Так что мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Боюсь, придется, – тихо сказал он, и на его лице появилась чуть заметная улыбка.

Ни колец, ни других украшений он не носил, однако на черном шелке плаща была вышита серебром какая-то незнакомая руна. Ничего подобного Мадлен раньше не видела.

– Полагаю, мы больше понравимся вашей милости, если я сброшу этого мерзкого Саида со скалы.

Капитан издал ужасающий звук, словно протест застрял у несчастного в горле. Человек, назвавшийся Рэем, посмотрел на него, и Мадлен увидела, что южанин застыл под его улыбкой, как за минуту до этого и она сама.

– Впрочем, шутка неудачная. Вижу, ты не понял моего юмора. Идем, пообедаешь со мной наедине, мой друг, – сказал Рэй. – Поговорим о южанах и пиратах. Леди, сержант проводит вас до ваших комнат. Мы не придерживаемся тут особых церемоний, хотя надеюсь, вы найдете их вполне удобными.

– Итак, мы заложники, – процедила Кларис, стукнув тростью и сжав губы. – Проданы, как овцы! Эти предатели с Джомджомы продали нас!

Мадлен молчала. Обаяние дроу, казалось, еще обволакивало ее, странное и в то же время знакомое. Кроме того, ее спутнице вряд ли понравилось бы напоминание, что она сама выбрала галеру Саида.

– Предатели, а не наемники! – Леди Кларис скрипнула пожелтевшими зубами. – Можешь быть уверена, их лорд еще узнает об этом. Даже если мне придется ехать к ним в Марген, чтобы ему пожаловаться.

Но сейчас им некуда было ехать. Отведенная графине комната оказалась богато обставленной, с роскошными южными коврами, шелковыми занавесями, масляными лампами, которые горели без дыма и источали прекрасный терпкий запах. Но узкие окна-бойницы выходили на море. Оно находилось так далеко внизу, что Мадлен не видела берега. Стена башни и скала под ней тоже не были видны, так что создавалось впечатление, будто комната парит в воздухе.

Девушка-служанка из жительниц юга, внесла поднос с великолепными неведомыми ранее Мадлен фруктами в сиропе: фиги, виноград, апельсины. Она поставила в вазу маки, темно-фиолетовые, почти черные, и безмолвно исчезла.

За едой леди Кларис продолжала ругать джомджомского орка и его команду, но выглядела она усталой, поэтому сразу легла в кровать. Мадлен задернула полог и, не успев еще притушить лампы, услышала храп бабушкиной подруги.

Она села на скамейку в ногах кровати, задумчиво перебирая фрукты и размышляя. Этот Рэй, хоть и лорд, хоть и дроу, но, без всяких сомнений, пират. Они – его заложники, которые с широко раскрытыми глазами простодушно вошли в изящную западню. Кажется, она пока не до конца осознала это. Она лизнула сироп, откусила кусочек фиги. Еда оставалась для нее тяжким бременем. По указанию бабушки Меринды она ела, чтобы поддержать силы, но это не доставляло ей удовольствия. Она положила в рот дольку апельсина, потом обмыла липкие пальцы в чаше с водой, стоявшей на подносе, а когда подняла голову… От испуга Мадлен так резко вскочила, что опрокинула чашу.

– Лорд!

На расстоянии двух шагов от нее стоял в тени хозяин замка. Такой же холодный и непреступный, как и ранее.

– Госпожа. – Он поклонился.

– Я не слышала… – Мадлен взглянула на дверь, которую сама заперла изнутри. Тяжелая задвижка была на месте. – Как вы сюда вошли?

– Талант. И знание. И мудрость эльфов.

Он шагнул к ней, взял за подбородок, повернул к себе лицом. Мадлен замерла, подчинившись его ленивому осмотру. Вблизи он казался таким же прекрасным, гордым лордом, низвергнутым с небес.

– Кто вы? – задумчиво спросил он.

– Мад…лен.

Она споткнулась, думая соврать, но потом подумала, что ложь окажется тщетной и только испортит впечатление Рэя о ней. Тем более, в Западных морях ее имя звучит вполне обыденно. Просто имя девушки, которая ни для кого не представляет ценности, чтобы платить за нее выкуп или продавать в Веселый дом. Там таких и без того полно. Но он тут же отвел руку, будто она сказала нечто ужасное. Потом, как жрец, допрашивающий при пытках отступника, наклонился, внимательно изучая каждую черточку ее лица.

– Кто вас послал?

Мадлен покачала головой. Она была напугана, и одновременно ей казалось, словно она находится не в этой комнате, а где-то в безопасности, наблюдая за всем издалека.

– Кто? – повторил он со зловещей улыбкой, чуть шевельнув губами.

Хотя Мадлен не собиралась говорить, она чувствовала, что слова готовы сорваться с языка, как будто одна его улыбка вынуждала ее ответить.

– Скажите мне. Вы должны мне сказать.

– Леди Кларис. – Она крепко сжала губы, чтобы не выдать большего.

Он поднял брови.

– Нет, ответьте мне, кто вас послал. Кто определил вас к ней на службу?

– Бабушка, – пробормотала она. – По ее милости я служу графине.

– Бабушка – это Меринда?

Сейчас он выглядел уже не столь устрашающим, более человечным. Он смотрел на нее почти с любовью, и Мадлен вдруг до слез захотелось, чтобы вот так же на нее смотрел Тэдор – с теплотой и нежностью. Или Саид осознал, какую глупость совершил, и украл ее из замка треклятого дроу. Казалось, если она сейчас не ответит ему, то совершит большую ошибку.

– Она говорила… – Мадлен пыталась вспомнить последние наставления бабушки Меринды, но все указания и предупреждения слились у нее в голове. – Она сказала… она мне говорила… не верь никому.

– В самом деле?

– Я не знаю, – беспомощно пробормотала Мадлен, ухватившись за столбик кровати. – Я не помню.

Он улыбнулся, как Злой Бог, говорящий из тени.

– Тогда верьте мне, – прошептал он.

А может, ей это лишь почудилось. Она не слишком ясно видела его. То ли он расплывался, то ли расплывался свет. Лампы вдруг погасли, оставив ее в полной темноте. Единственное, в чем Мадлен была уверена, – это резной столбик кровати под ее пальцами да храп леди Кларис.

В жарком южном климате графиню одолела сонная болезнь. Она приходила в себя лишь затем, чтобы пожаловаться на головную боль, попить или съесть немного жидкой каши. Мадлен с тревогой наблюдала за нею. Похоже, лихорадки у графини не было, но даже при такой невыносимой жаре она все время мерзла и казалась умирающей. Мадлен на всех известных ей языках просила служанку-южанку принести целебной травы, чтобы восстановить кровообращение и согреть больную. Девушка согласно кивала, а возвращалась с тем же самым вином и белым хлебом. Мадлен просила лекаря, служанка опять кивала. Но лекарь не приходил.

Багаж им вернули, наверняка предварительно порывшись в нем в поисках чего-нибудь ценного.

Похоже, ничего привлекательного для кражи там не оказалось, ибо все дорожные вещи Мадлен были нетронуты, включая дневник, оставшийся запертым и неповрежденным. Других запоров, кроме внутренней задвижки, на двери не было. Видимо, Мадлен могла беспрепятственно покидать комнату, но ей не хотелось бросать графиню. Пусть леди Кларис сварлива, но она была знакомой, бесстрашной и, кроме того, эстэрркой. Судьба одноглазого орка, его наемников и служанок, оставшихся на корабле, не очень тревожила Мадлен. Зато мысль, что графиня может поддаться болезни, оставив ее одну на этом пиратском острове, приводила девушку в ужас. За прошедшие две недели заточения у нее было достаточно времени на размышления, пока она смотрела на спящую леди Кларис, возле которой свернулась калачиком ее раздражительная Ню. Мысль о побеге умерла, не успев родиться. Хотя дверь комнаты оставалась незапертой, было ясно, что остров Кобэррэ уже сам по себе тюрьма.