Столь же изобретателен был Славка и в любви, и когда однажды отец, улегшись на тахте с журналом, вдруг недоверчиво хмыкнул и пробормотал: - Так… а это что такое?.. - я чуть не поседела от испуга; но он тут же добавил: - А-а, это я по ошибке прошлогодний прихватил! - Ну, слава Богу, а я-то уж думала - наручники или яркую резиновую насадку в виде головы дракона!.. Но опасность подстерегала нас совсем с другой стороны. Как-то раз, нежно прощаясь со мною за порогом, Славик машинально, по привычке, затушил окурок о соседскую дверь; к несчастью, именно в этот момент старый подполковник, ветеран ВОВ, пристроился к «глазку», заинтригованный необычным и подозрительным шуршанием на лестничной клетке… Похоже, увиденное так потрясло его, что он решил принять меры. Несколько дней спустя, когда мы со Славкой только завершили первый раунд и мой друг, как был, в костюме Адама отправился в кухню - достать пиво из холодильника, - в прихожей вдруг с лязгом повернулся ключ и вошла мама; несчастный альбинос, пойманный с поличным, до того растерялся, что не нашел ничего лучшего, чем растопыриться посреди коридора в глубоком реверансе - и тупо, смущенно заржать прямо в лицо будущей теще: - Го-го-го-го-го!.. - Боже, что тут было! Описывать все происходившее в тот вечер в нашей квартире я, простите, не возьмусь… скажу лишь, что с тех пор для нас со Славкой настали трудные времена, ибо приводить его к себе я больше не решалась - мама была настороже! - а другого «дома свиданий» у нас не было: Славкина квартира (этажом выше Гарриной, но не прямо над ней, а рядом) и вовсе не годилась для этой цели.
Там, в двух смежных комнатах, ютилось веселое семейство о шести головах - бабушка, дядя, отец с матерью, младший брат Ванька - ух, до чего ж подлючий пацан!.. До сих пор дрожь пробирает, как вспомню дохлого таракана, которого он как-то за ужином подбросил мне в тарелку! - и, наконец, сам Славка, давно выросший из всех кроватей - поэтому его укладывали спать на полу в комнате родителей, узком «пенале», в торце которого был маленький чуланчик. На ночь дверь его открывалась настежь - и бедняга, наконец, получал возможность вытянуться в полный рост… Излюбленное Славкино детское воспоминание, которое он смакует, бравируя цинизмом и щерясь по-звериному, это: как родители, укладываясь, тихонько спрашивают: - Славочка, ты спишь, сынок? - и, получив в ответ ровное, но фальшивое посапывание, без боязни приступают к некоей забаве, чей смысл Славочка, просвещенный местным хулиганьем, уже в те юные годы понимал преотлично; он даже уверяет - как психолог я не могу этому поверить! - что получал от спектакля массу удовольствия - а порой и сам приобщался к процессу, доходя до кульминации синхронно с родителями… Вообще у Семиведерниковых чувство стыда считалось анахронизмом (так что даже непонятно было, откуда в Славке столько чуВственности!): всякую там женскую гигиеническую мелочевку Славкина мама бросала где попало, - а то, что оказывалось в мусорном ведре, раздирал в клочья и разбрасывал по всей квартире облезлый фокс Пират; на двери ванной не было и намека на задвижку или крючок - и несколько раз я, необдуманно торкнувшись туда, с ойканьем ретировалась; ну, а уборной тут зачастую и вовсе пользовались сообща, ради экономии времени, - и лишь иногда можно было видеть, как страдающая недержанием баба Таня, старейшина племени, с искаженным лицом топчется в коридоре, осыпая бессильными проклятиями «засранца Ваньку», намертво застолбившего заветный уголок...
В общем, вскоре стало ясно, что единственный выход из нашего затруднительного положения - это снять «хату»; уж не помню, кто первый заикнулся об этом - я или Славка? Впрочем, скорее всего, идея принадлежала Гарри, который, как и прежде, любил держать все под контролем - или, как он выражался, «играть в живые шахматы». По-первости он даже выручал нас, на часок-другой предоставляя свой стол и кров (ему, конечно, приятно было думать, что он, как всегда, - главное лицо в нашей «лав-стори»!). Увы, очень скоро ему пришлось столкнуться с тем, что белая пешка по имени Славка ведет себя не совсем так, как хочется игроку… Пивные бутылки под кроватью и плавающие в унитазе бычки брат еще какое-то время ухитрялся терпеть - хотя я-то могу себе представить, как все это его бесило! - но, когда Гарри обнаружил, что велюровый диван прожжен в нескольких местах, череп на столе полон пепла, а хрустальный шар, захватанный жирными пальцами, помутнел и перестал предсказывать будущее, он, наконец, взбунтовался - и Славка был с позором изгнан из святилища. После его конфузливого, с поджатым хвостом бегства оскорбленный маг еще минут пятнадцать безостановочно расхаживал по кабинету с тлеющей ароматической палочкой в руках, плюясь и бормоча заклинания (а, может быть, ругательства?), - но так и не посмев ни в чем упрекнуть меня, с виноватым видом сидящую на оскверненном диване.
К счастью, в ту пору мы уже знали, что Славкины заработки вполне легальны (будучи полным «чайником», не рискну вдаваться в суть его деятельности и приведу лишь лозунг, под которым испокон веку живет семья Семиведерниковых: «Сына приучай к компу сызмальства, чтобы к призывному возрасту он успел испортить себе глаза!!!»), - а, стало быть, можно без опаски пускаться на поиски собственного гнездышка.
Тут меня ждало много неожиданных и странных приключений. До сих пор мне еще не приходилось сталкиваться с агентами по недвижимости - и я не знала, как они могут быть красноречивы и напористы. Первый из них не дал мне и слова вставить - звонкий, бодрый голос изливался из трубки нескончаемым потоком: у него, видите ли, каждая минута на счету, - поэтому назначать встречу в агентстве крайне неудобно: бедняге, которого только ноги и кормят, вовсе не улыбается часами просиживать офисное кресло, томительно дожидаясь, когда же я, наконец, к нему «приплыву»…
- А я по опыту знаю, что клиенты всегда опаздывают, - агрессивно добавил он. - Встретимся лучше… ну, скажем, в центре зала метро «Комсомольская», мне это как раз по пути; я - высокий и худой, молодой, с острой черной бородой, на мне будет черная куртка и головной убор «а-ля жириновский» (тут мое сердце упало вконец: «жириновки» в том сезоне опять вошли в моду!), в правой руке я нарочно, чтобы вы уж точно не потерялись, буду держать черную кожаную папку. А вы? - догадался, наконец, спросить он. - Как я узнаю вас, на случай, если вы, паче чаяния, придете вовремя?
Повисла томительная пауза; давненько я не попадала в такое неловкое положение. - На мне будет фиолетовый пуховик, - наконец, ответила я. - Ну, а личные ваши приметы? Особые приметы? - допытывался агент. - Фиолетовый пуховик… - нерешительно повторила я; агент, найдя, очевидно, что показания на его секундомере уже зашкаливают, бодро затараторил: - Ну, ладно, фиолетовый пуховик, разберемся. Так значит, договорились - завтра, в тринадцать ноль-ноль, метро «Комсомольская». Пока! - после чего бросил трубку, оставив меня наедине с моими мрачными предчувствиями.
Те, увы, не обманули: добравшись в назначенное время до нужной станции, я сразу поняла, что бесполезно даже надеяться обнаружить искомое в однородной людской массе, так и кишащей высокими бородачами в кепках-«жириновках». Оставался один выход - ждать, пока агент найдет меня сам, для чего, конечно же, следовало встать точно в указанном месте; где именно - я вычислила без труда, измерив шагами длину и ширину платформы. Сложность была в другом: нескончаемый и бурливый человекопоток, на чьем пути меня угораздило оказаться, ежесекундно так и норовил всосать меня и унести в неведомые дали, - а, так как я изо всех сил противилась этому, то несколько раз меня смачно обматерила толстая тетка с огромным баулом, - впрочем, возможно, то были совсем разные женщины… Моего терпения, усиленного чувством долга, хватило лишь на полчаса: агент не появлялся, и я с нескрываемым облегчением отправилась восвояси; звонить напористому бородачу я, конечно же, не собиралась, тем более, что устала за это время безумно. Однако, едва я, без сил ввалившись в родную прихожую, сбросила сапоги, как пропавший позвонил сам - вероятно, по мобильному телефону: