При этом многое зависит от уровня речевой культуры окружающих ребенка людей. Насколько развита ваша собственная речь, дорогие родители, как разговариваете между собой вы сами? Что вас интересует, какие темы вы обсуждаете? Теперь уже можно совершенно свободно употреблять в разговоре с ребенком незнакомые ему слова и обороты, он достаточно развит, чтобы понять их по контексту. И книги мы уже читаем ему так же, как читали бы их нормальному ребенку, — почти без сокращений.

Напомню, в основе распространенных предложений, которыми дети с синдромом Дауна оперируют к 5–6 годам, лежат цепочки, возникшие из соединений существительных и совершенно определенных, отобранных нами глаголов, некоего ядра, к которому последовательно присоединялись всё новые и новые звенья.

Занимаясь глаголами, мы уже составляли предложения, хотя и достаточно однотипные. Вначале было: «Мальчик сидит, держит ложку и ест». Затем: «Маленький мальчик сидит на стуле, держит в руке ложку и с аппетитом ест кашу». Я говорю ребенку: «Коля взял лопатку и…» — «Пошел копать грядку», — продолжает мальчик. «Буратино вырыл ямку и…» — «Положил туда денежки». Это уже вполне развернутое определение того, что ребенок видит на картинке.

Фразовой речью на бытовом уровне он уже владеет достаточно свободно, и составление сложносочиненных предложений не представит для него особых трудностей.

Собака громко залаяла, и мальчик испугался.

Коля хорошо занимался, и бабушка его похвалила.

Коля проголодался, и мама дала ему поесть.

Машинка сломалась, и папа ее починил.

Мячик закатился под шкаф, и мы доставали его палкой.

Пошел сильный дождь, загремел гром, и сверкнула молния.

«Мама вошла в комнату, запустила руку в цветок, вытащила Ваню, и Ваня очень обрадовался» — Ваня рассказывает о том, как он превратился в Дюймовочку.

Мы приступаем к следующему этапу.

Довольно непростым делом является освоение ребенком соподчиненных предложений. Для начала, как и раньше, я даю ему образец (pattern), который должен быть прочно усвоен. Теперь ребенок говорит не «дай мне книгу», а «я хочу, чтобы ты дала мне книгу». Фраза хоть и длинная, но состоит из одно- и двусложных слов, которые он без труда повторяет за мной на каждом уроке. Она, эта фраза, как и все прочие образцы, привязана к постоянно повторяющейся ситуации. Ребенок усваивает образец, и мы начинаем двигаться дальше.

«Я хочу, чтобы ты…» — говорю я малышу, держа в одной руке чашку, в другой чайник и таким образом подсказывая ему продолжение начатой мной фразы. «Налила мне чай», — соображает он.

«Я хочу, чтобы ты…», — я установила проектор, повесила на стенку экран. «Показала слайды».

В комнате темно. «Я хочу, чтобы ты…» — «Зажгла свет».

Какое-то время малыш говорит только вторую половину фразы, затем вместе со мной проговаривает ее целиком. И так до тех пор, пока незаметно для самого себя не станет справляться без посторонней помощи.

Ребенку следует предлагать фразы, которые он был бы в состоянии самостоятельно закончить. В затруднительных случаях вы приходите ему на помощь, говорите вместо него или вместе с ним.

Мама взяла зонтик, потому что на улице идет дождь.

Мама зажгла свет, потому что в комнате было темно.

Коля надел сапожки, потому что на улице было холодно.

Ключик выпал из кармана, потому что в кармане была дырка.

Дед Мороз принесет Коле подарок, потому что Коля хорошо занимался.

Поросята крепко заперли двери, потому что боялись волка.

Старушка хромает, потому что у нее болит нога.

Мама налила в лейку воду, чтобы полить цветы.

Ромена надела очки, чтобы лучше видеть.

Коля взял желтый карандаш, чтобы нарисовать одуванчик.

Лиса и Кот догоняли Буратино, чтобы отнять у него деньги.

Буратино спрятался в кувшин, чтобы узнать важную тайну.

Постепенно ребенок начинает вводить придаточные предложения, самостоятельно придумывая всевозможные варианты ответов. Потренировавшись таким образом, Коля, придя на урок, неожиданно заявляет: «Ромена постелила в коридоре газеты, чтобы дети не пачкали пол». А Ваня, которому я должна рассказать «все о шишке», дополняет сказанное мною: «Белочка бросила шишку в волка, чтобы на лбу выступила шишка».

Смысл союзных слов ребенок как будто бы понял. Но, выбирая нужный союз, довольно долго будет путаться и свободно ввести в свою речь сложноподчиненные предложения сможет далеко не сразу. Готовить его к этому нужно не торопясь, постепенно. Работа должна вестись на примерах, которые могут увлечь ребенка, подтолкнуть его собственную инициативу.

«Коля! — говорю я внезапно посреди урока — так, как будто какая-то совершенно неожиданная мысль озарила меня. — А где б ты жил, если б был мышкой?»

Действительно — где? Коля хорошо знает, что он отнюдь не мышка, что за странная идея! Вопрос тем не менее привлек его своей новизной. Где б он жил? Стоит подумать.

Я продолжаю: «Если бы ты был Буратино, ты отдал бы Лисе и Коту деньги? А куда спрятал бы? А кому бы отдал? А если бы золотую рыбку поймал, что сделал бы?» И, то вместе, то порознь продолжая начатое предложение, мы говорим с Колей, что сделали бы на месте Буратино, папы Карло, Деда Мороза, как поступили бы, если б нашли кошелек, и т. д.

Если бы я был великаном…

Если б на улице было холодно…

Если бы на улице шел дождь…

Если бы я хорошо себя вел…

Предложение «если бы в квартире не было потолка…» Гриша продолжает следующим образом: «Нас намочил бы дождь и соседи провалились бы к нам на диван». А предложение «Если мальчик промочит ноги в луже…» Коля заканчивает: «Дверь закрою и не пущу домой!» — Коля у нас суров, пусть бедный мальчик не надеется на то, что кто-то будет возиться с его мокрыми ногами.

В своей повседневной речи 5-летний ребенок не так уж часто употребляет такого рода фразы. Но без достаточно развернутых предложений не обойтись в письменной речи, а мы уже учимся диктовать дневники и письма, сочинять рассказы и сказки.

И если речь зашла о сочинении сказок, то надо уметь беседовать с зайцами и медведями, которых герой встречает в глухом лесу, на полянке, взобравшись на дерево, очутившись в вороньем гнезде и т. п.

Распределив между собой и ребенком роли Волка и Красной Шапочки, Деда Мороза и Снегурочки, Буратино и Мальвины, мы будем, меняясь ролями, вести диалог и задавать друг другу вопросы — иногда самые неожиданные.

Волк спрашивает (на первых порах я обязательно добавляю это слово). Здравствуй, девочка! Откуда у тебя эта шапочка?

Красная Шапочка отвечает. Мама связала.

Волк. А нитки где взяла?

Красная Шапочка. Купила.

Волк. Где?

Красная Шапочка. В магазине.

Волк. Дай примерить (примеряет шапку, возвращает ее девочке). Мала. И уши не помещаются. Идешь-то ты куда?

Красная Шапочка. К бабушке. Она болеет. Простудилась.

Волк. Врача вызывали?

Такой диалог можно вести до бесконечности. Вспоминаем Муху-цокотуху и ее гостей, старика и золотую рыбку. На первых порах ребенок цитирует книжный текст, но затем входит во вкус, многое придумывает сам, отказываясь от привычных стандартов.

Маленький мальчик. Леший, иди сюда, видишь, это зайчик, это медведь, а это мой щеночек.

Леший (с рогами на голове, хвостом из шарфа и картофельными зубами — берете пластинку, вырезанную из картофеля, острым концом ножа проделываете в нем зубчики, засовываете под верхнюю губу — очень впечатляет!). А кто твои мать, отец?

Маленький мальчик. Папа у меня работает далеко, там, где надо ехать в детский сад.

Леший. А у меня бабушка ведьма. Чай из мухоморов варит.

Маленький мальчик. Моя мама сказала, что ты, леший, нечистая сила.

Леший. Почему это?

Маленький мальчик. Ты зло всем делаешь.

Леший. Ничего я не делаю. Живу просто в лесу, и все.

Маленький мальчик. Нечистая сила…