— Ты знаешь, — скептически оглядел Сидор щуплую фигуру Мишани, — хиловат ты для копки пеньков будешь.

— Нет, конечно, — постарался он тут же успокоить сердито засопевшего Мишаню, — люди мне нужны. И нужны в неограниченных количествах. И если ты настаиваешь, то можешь выходить на работу хоть завтра. Но у меня к тебе будет несколько другое предложение. Подрядился я тут коптить рыбу для кланов, да с делами со своими совсем это дело запустил, а бросать не хочется, всё-таки доход, какой никакой. Вот и приходится разрываться в разные концы. Скоро уж лошадь совсем загоняю. Может, ты этим делом займёшься? Не знаю, какой ты там коптильщик, но работёнка там всяко полегче, чем на корчёвке пней. Да и с рукой твоей, — кивнул он на перевязанную руку Мишани. — Опять же и Пафнутия, если он может двигаться, можешь приспособить к чему-либо. Правда, с оплатой будет, как и на пеньках, урожаем будущего года. Зерном, или чем другим, по выбору.

— Ну и велик ли выбор, — заинтересованно уставился на него Мишаня. — Может, можно выбрать и нынче? Слышал я, что у вас всякой всячины экзотической в достатке образовалось? Моя половина от картошечки бы не отказалась. Очень она её уважает.

— Да есть чуток, — согласно кивнул головой Сидор, — но это только для внутреннего потребления. Для своих, то есть.

— А, — разочаровано протянул Мишаня. — А я уж думал в долг попросить, под расчёт будущих заработков. А то питание в общей столовке, уж обрыдло. Перловая каша с мясом, перловая каша с рыбой. Перловая каша с грибами, перловая каша ещё с чем-нибудь. Скоро перловка у меня из ушей полезет.

— Да и как посмотришь порой на гнусные рожи этих клановщиков, как послушаешь их постоянные, чуть ли не ежедневные предложения по работе на них, так даже идти туда не хочется.

— Ну, — почесал в затылке Сидор, — если под аванс будущей работы, то проблем нет. Можешь брать всё, что ещё осталось. Кое-какие резервы есть ещё, не всё распределили. Так, что в этом тебе повезло.

— Ну и по каким же ценам, вы готовы мне предоставить продукты? — сразу же перешёл в практическую плоскость Мишаня.

— А хрен его знает, — безразлично пожал плечами Сидор. — Это тебе надо обращаться к Мане. Она у нас заведует всеми припасами и ценами на них. Но в любом случае это будет ниже, чем на рынке. Да и на работе питание бесплатное. Так что можешь устраивать ещё и свою жену, вот тебе и продукты бесплатные. Экономия.

— Картошки, той же тобой любимой, навалом, — продолжал перечислять Сидор с задумчивым видом. — Ну а поскольку, мы не являемся официально кланом, то и обязанностей по содержанию общественной столовой на нас нет. Потому и продуктов у нас масса дешёвых.

— Вот, — достал он кусок бересты из постоянно болтающейся у него на поясе сумки, — сейчас черкану письмецо Маше, чтобы она тебе выделила аванс продуктами, а завтра с утра можешь и приступать. Так куда пойдёшь? На пеньки, или всё-таки коптить рыбу? И учти, что на пеньках, нам женщины не нужны. И кстати насчёт Пафнутия, когда он сможет к работе приступить?

— Если коптить, то хоть завтра, — задумчиво глядя на Сидора, проговорил Мишаня, — а если на пеньки, то через месяц, не ранее. Пусть спина как следует заживёт.

— Ну, — поторопил его Сидор, — на сколько человек писать записку?

— На одного. На меня, — Мишаня с задумчивым видом откинулся на спинку скамейки. — А вот завтра, когда с утра съездим и посмотрим твою коптильню, я тебе и отвечу, буду ли я работать у тебя коптильщиком.

— Ну вот тогда завтра и записку писать будем, — недовольно пробурчал Сидор, убирая обратно в сумку бересту. — Нечего канцелярию разводить. Сегодня один подсчёт, завтра другой, а послезавтра третий. Мы тебе не счётная палата, чтоб пустой писаниной заниматься. Завтра, на рассвете, жду у южных ворот, поедем коптильню смотреть. Там как раз выемка рыбы будет, мне там заодно и присутствовать требуется. Вот и совместим дело с бездельем. Так что, бывай. Завтра жду.

Следующим утром Сидор уже ждал Мишаню у южных ворот, весело переругиваясь со стражниками, которые тоже были рады почесать языки в столь ранний час.

Однако Мишаня ждать себя не заставил и точно с первыми лучами позднего зимнего солнца, он появился возле ворот. Да к тому же и не один, а со своим другом.

— О, Пафнутий! — обрадовано воскликнул Сидор, разглядев в утренних сумерках осунувшееся лицо старого знакомого. — Всё-таки решил выбраться. Ну тогда, поехали, а то я уже заждался.

— Это ты поедешь, — усмехнулся невесело Пафнутий, — а мы пешком пойдём.

— Ну не беда, — улыбнулся Сидор, вскакивая в седло и не спеша, выезжая за ворота. — Зато обратно с подводой доберётесь. Там как раз готовый продукт повезут, вот и вас захватят.

— Готовый продукт, это хорошо, — улыбнулся Пафнутий. — Мы как раз с утра поесть не успели. Не пожадничаешь? Угостишь своей рыбкой?

— Да сколько угодно, — улыбнулся Сидор. — Для хорошего человека, ничего не жалко.

— Слушай, Сидор, — дёрнул его за штанину, идущий с другого бока лошади Мишаня. — А кто у вас рыбу ловит? Димон, что ли?

— Щаз, — хмыкнул Сидор. — Из Димона рыбак, как из меня балерун. Кланы поставляют, — тут же пояснил он на недоумённый взгляд Мишани. — Городской Совет предложил нам коптить рыбу, которую они будут нам поставлять, за двадцать процентов от дохода. Ну мы и согласились.

— Это как это? — удивлённо посмотрел на него Мишаня, невольно даже сбившись с размеренного походного шага.

— Ну, каждые двадцать процентов с проданной рыбы наши. Ну чего непонятно, — рассердился Сидор, глядя на непонимающие глаза приятелей. — Продали на десять золотых, два нам в карман. Оплата работ только после продажи. Вот и весь расчёт, чего непонятного.

— Непонятно то, что нам, никто из них таких условий не предлагал, — заметил Пафнутий, переглянувшись с Мишаней. — А мы то поболе вашего в рыбе понимаем.

— Вас они хотели в члены своих кланов заполучить. Потому, видать, и не предлагали. Ждали, наверное, когда вы сломаетесь. А нас чего к себе звать, — хмыкнул Сидор и, повернувшись к Пафнутию, начал загибать пальцы. — Склочные. Скандальные. Неуправляемые совершенно. Злые! Делаем только то, что считаем нужным и только тогда, когда сами этого захотим, и только так, как считаем правильно. Если что не по нашему, то готовы и в морду дать.

— Ну и кому такие клановщики нужны, — скептически поглядел он на своих знакомцев. — К тому же мы, вообще из другого мира, а местные главы кланов стараются с такими не связываться. Любой из нас, из тех, кто сюда попал, по определению неуправляем. С нами можно только договориться. А вот договариваться то, они и не любят. Им бы принудить человека, а потом из него верёвки вить. Вот, к примеру, взять профессора нашего. Милейшей души человек. Но как только начинаешь ему что-либо диктовать или навязывать, так такой редкостной сволочью становится, убить мало. А Корней? После того, как он от рабства избавился, попробуй ему что-либо прикажи, удавит. А нам с Димоном, вообще, всё по фигу. Вот, интересно было за профессором прокатиться. Взяли и поехали. Сейчас нам интересно здесь поработать, место для себя обустроить. Но только попробуют нас прижать, так пошлём их всех нах. И даже не чихнём. Мир велик, и прожить в нём можно.

— Что? — усмехнулся Пафнутий. — И саженцы свои бросите?

— Ага, щаз, — усмехнулся Сидор. — Размечтался! Я и эти саженцы, и черенки, своими собственными ручками по штучке перебирал самолично. Через полконтинента пёр, чуть ли не на собственном горбу. И вот так бросить? Да если только на них кто покусится, удавлю падлу. Но если надо будет, то я этими же ручками и изничтожу эти ценные черенки на корню, чтоб никому не досталось. И расти, они будут только там, где я захочу, и никто другой.

— Тяжёлые вы люди, — помолчав, проговорил Мишаня, — и неприятные. Слишком большие особисты. Тяжело вам здесь будет. Ну, да и мы с Пафнутием, да с покойным Юрком, такие же, — тяжело вздохнул он. — Вот и нас давят, все кому не лень.

Так, за разговором, они и добрались до Медвежьей поляны, где на краю, со стороны реки, Сидор с Димоном устроили себе коптильню на склоне надпойменной террасы, простирающейся к недалёкой отсюда реке.