— Пойдем на полок, полежим.

Ребята затаились. Парень начал домогаться:

— Давай обнимемся.

Девка:

— Да ты что?

— Я не буду совать туда, где ребята…

Ребята на радости думают:

— В нас не будут совать…

Долго он ее умасливал. Она согласилась. Начал он ее еть, ей захорошело, девка и говорит:

— Суй, где ребята…

Ребята испугались: теперь в нас начнет…

— Дядя, мы не будем, не будем ничего делать, не суй ты в нас.

Они услышали — и дралом! И жилетку с часами парень забыл. Ребята до утра пробыли в бане, а утром пришли на квартиру. Девка спит, они к матери:

— Вот, маменька, какой переполох был, парень оставил все.

Мать осмотрела всю одежду.

— Ну, мою дочь обкатывали всю ночь.

Взяла одежду в руки и давай чесать дочь.

Один солдат шел со службы. Видит, избушечка небольшая — он и зашел. На столе всякие угощенья приготовлены. Солдат поел, попил да за печку спрятался, думает: «Что-то здесь не то».

Приехал архирей, а потом барышня. Разделись, архирей говорит:

— По разному мы с тобой делали, а по-конски не пробовали. Давай?

— Ну, давай.

— Ты встань на четыре-то ноги, как лошадь.

Барыня встала на четыре ноги, архирей отошел к порогу, разбежался, заладил с разбегу да и говорит:

— Вот как наш бурушко надвигает!

Солдат выскочил, палкой хлестнул архиерея по спине:

— Вот как бурушку погоняют!

Архирей и барышня испугались и убежали. Солдат собрал одежду в узелок, идет в город. Зашел к купцу. Купец с ярмарки вернулся.

— Пустите переночевать.

— Поди там на кухню.

Купец с ярмарки приехал, гостей созвал. Пришли купцы, чиновники, и архирей пришел. Сидят пируют. Купец и говорит:

— Надо солдатика позвать, не знает ли какого рассказика, побасенки — человек бывалый.

— Вот говна-то! — говорит барышня купчиха.

— А не твое дело.

Солдат пришел.

— Расскажи нам, служивый, чего-нибудь.

Солдат и стал рассказывать…

Из одного полка отправлялись со службы в отпуск русский и татарин. Татарин был побогаче, купил лошадь и поехал, а русский тащился пешком. Их застигла ночь, они вздумали ночевать у стога. Русский и говорит татарину:

— Татарин, не привязывай коня.

А сам думает, что конь уйдет и обеим пешком идти не так завидно. Татарин не послушал русского, лошадь привязал. Улеглись спать, татарин уснул, а русский лошадь удавил.

Поутру татарин будит русского:

— Русский, у меня конь задавился.

— Ну, говорил я тебе, татарская твоя морда, чтобы не привязывал, вот теперь и тащи шкуру, не кидать же ее здесь.

Шкуру содрали, татарин взял, и пошли дальше. Пришли к селу, а в селе, ночевать никто не пускает. Они увидели теплую баню и не заперта. Зашли в баню и на полке завалились спать, а кожу, татарин бросил под полок. Татарин сразу и заснул, а русский не спит. И слышит: кто-то подходит к бане, отворяет дверь и в баню заходит поп, заносит коробок и начал по бане ходить и говорит:

— Ах, как сегодня долго ее нет.

Солдат слушает и молчит. Вдруг заходит в баню женщина. Поп спрашивает:

— Что же ты, Марфа, сегодня долго? Затомила ты меня.

— Да так, запоздала. Из дома быстро не вырвешься.

— Давай, Марфа, наебемся сегодня от души, — сказал поп.

Угостились, поп и говорит:

— Вот что, Марфа, начнем по-собачьи. Такого у нас с тобой еще ни разу не было.

— А как, это, по-собачьи?

— А встань к лавке раком да и лай.

Она встала и залаяла по-собачьи тонким голосом:

— Ау, ау, ау.

И поп подскакивает, грубым голосом лает:

— Оу, оу, оу.

Русский толкает татарина и кричит:

— Татарин! Шкуру-то собаки съели.

Татарин просыпается и кричит:

— Вы тут, я вас, еб вашу мать! Побью и шкуры сдеру, на барабан одену.

Поп с Марфой испугались и давай руки в ноги и бежать, все оставили им. Русский с татарином слезли с полки и давай угощаться, что осталось забрали все с собой и отправились в дорогу. По дороге к ним пристали солдаты: швед и арап. Пришли в одно село, никто не пускает их ночевать. Один старичок сказал, что у нас вдова на краю села пускает. Вдова им сени отворила и говорит:

— Рада бы вас пустить, да у меня сегодня поп будет.

Русский и говорит:

— Давай, какой потоп! Потоп будет, так тонуть всем вместе.

Зашли и давай располагаться спать. Русский и говорит:

— Я лягу к окошечку, на лавку.

Татарин говорит:

— Да я от русского не прочь под лавку.

Арап говорит:

— Я чернее этого не буду, лягу я, пожалуй, в печь.

Швед был похитрее, нашел корыто и подвесил к потолку.

— Будет потоп, я корыто обрежу, да и поплыву.

Ночью все спят, а русскому что-то не спится.

Слышит, кто-то подходит к окну и приставляет лестницу. Он выглянул в окно и видит: поп. И стучится:

— Марфа, а Марфа.

Марфа и говорит:

— Нельзя, батюшка, каких-то четыре солдата пришло.

— Эка какое несчастье, вчера разогнали да и сегодня нельзя. Когда же будет можно, а там и пост великий начнется. Воздержание буду справлять. На, прими хоть гостинцы-то.

Русский берет.

— Смотри-ко, Марфа, сегодня у меня какая большая кутька-то стала, пощупай хоть. Сильно соскучился по твоей кунке.

Русский в одну руку взял кутьку, а в другую ножик — и отрезал. Поп соскочил с лестницы и побежал прочь. А русский давай есть поповские гостинцы. Выпил да и песенку замурлыкал. Татарин проснулся и говорит:

— Русский, да ты чего ешь-то?

— Ем-то, да вчерашней колбасы осталось, доедаю, грызу.

— Дай-ка мне-то поесть.

Тот ему подает поповский хуй. Татарин начал есть и говорит:

— Да, русский, колбаса-то сырая.

Взглянул в печку, а арап там спит, только зубы белеют, да губы краснеют, а лица не видно.

— Русский, да вон угли, я пойду, колбасу дожарю.

Подошел к печке и давай у арапа на губах поповский хуй поворачивать. И стал есть опять.

— Русский, все не изжарился.

Не изжарил, а в одном месте уголья-то разворочал, смотри, как светят и дымят.

— А я их залью.

И начал арапу ссать в рот. Тот проснулся и закричал:

— Потоп!

А швед проснулся и веревку перерезал и упал с корытом на пол, голову разбил. Зажгли огонь, осветили, кто с чем?

Татарин сидит — в руках кутька, арап плюется — во рту солоно, а у шведа голова разбита. Русский давай над ними смеяться.

— Нет, пойдем каждый своей дорогой, мы с тобой больше, русский, не пойдем.

У жены был муж и любовник. Муж поехал в лес за дровами, а ей говорит:

— Жена, спекла бы хоть блинов сегодня.

Жена отвечает:

— Что сегодня за блины, ведь не праздник?

Он запряг лошадь да поехал. У них мясная бочка большая в избе стояла, а в печке варился большой горшок мяса. Вдруг любовник приходит и говорит:

— Что, муж-то уехал в лес?

Она отвечает:

— Уехал только что! Садись блины есть, я тебя накормлю хоть блинами.

Ну, он и сел блины есть, этот любовник, а муж в окошко заглянул, увидел, объехал вокруг дома, да лошадку в поставил и видит в окошко, что любовник сидит, блины ест. Он стал стучать о задвижку; жена любовника взяла да спрятала.

— Садись, — говорит, — в бочку, да ешь там с Богом блины. — И масло ему положила в кадку.

Муж заходит и спрашивает: