А вот это зря! Оформить телефон можно и без паспорта. Пришёл бы он в маленький частный магазинчик, что оказывает дилерские услуги большой телефонной компании, выбрал бы телефон, а когда девушка начала оформлять подключение, похлопал бы себя растерянно по карманам: «А я паспорт дома забыл. Что делать?» А девушка бы рассмеялась: «Ничего страшного, я сейчас вас подключу. А вы придёте домой и с нового телефона продиктуете свои данные…»

Так и не определившись, он оставил на лавочке газеты и пошёл дальше, и скоро вышел на площадь. Там были и церковь, и памятник. А за ними угадывалась всё та же могучая река, и хотелось выйти на набережную, побродить, посмотреть на знаменитые амурские волны. Нет, нет, когда-нибудь потом. Если потом будет. И тут взгляд уперся в вывеску: «Краевая научная библиотека». Интересно, что это библиотеки встают у него на пути? Да, он нашёл бы там разнообразную информацию, но и в библиотеке ещё на подступах к читальному залу нужно пройти контроль… Но зачем научная, ему бы библиотеку попроще, не с такими строгими правилами. Надо вернуться на бульвар, там ведь именно такая и была. Надо вернуться! В библиотеке должен быть справочник и обязательно есть телефон…

Удостоверение личности требовалось и здесь: хоть что-нибудь, пропуск, например, объясняла ему девушка. А он топтался у кафедры и бубнил: «Извините, нет ничего, так получилось…» — «Ну, хоть данные своего паспорта помните?» И тогда он назвался Анатолием Андреевичем Саенко и без запинки продиктовал читинский адрес майора. И всё боялся, что девушка скажет: «Ну, какой вы Анатолий Андреевич! Вовсе даже и не похожи на майора…»

Но девушка, замявшись, только предупредила: «Извините, но с иногородней пропиской обслуживаем только в читальном зале!» Господи, милая, да только это и нужно! Но только он собрался заикнуться о справочнике, будь он не ладен, как девушка снялась с места и упорхнула птичкой за стеллажи.

Придётся подождать. В просторном зале никаких читателей, только древний старичок у окна со стопкой книг. Он уселся у стеллажей с подшивками и тут же увидел журнал со своей физиономией. Фотография была старая, из тех победительных времен, что давно канули в лету. По левому краю обложки шла кричащая надпись: «Кто убил знаменитого узника?» И хотя у него давно нет ничего общего с гладким господином, надо убрать эту физиономию подальше. Несколько выпусков журнала были проткнуты в левом углу и сшиты обувным шнурком. Осталось только перекрутить шнурок, и теперь на виду было не лоснящееся лицо, а реклама кофе. Так-то лучше.

Листая для вида какой-то журнальчик, он всё стерёг момент, когда вернется библиотекарь. Вернулась! Но вместо светлых кудряшек над кафедрой теперь возвышалась замысловатая причёска. Всё остальное тоже было другим: вместо юного личика — смуглая женщина с холодным взглядом, она была похожа на постаревшую среди книжной пыли Кармен. Просить что-то у такой особы казалось безнадёжным делом.

— Извините, можно телефонную книгу?

— Телефонную не выдаём, — сухо отозвалась Кармен, перебирая тонкими пальцами карточки в каталожном ящичке. Он ещё растеряно топтался, когда Кармен, не поднимая головы, продолжила:

— Вот у нас культурное место, а знаете, какие бывают читатели? Вырвут страницу, и что тогда?

— Что? — переспросил он.

— Информативная ценность издания будет утрачена, вот что. Читатели совершенно…

— Но разве я попросил что-то ценное?

— Вот вы не понимаете, а мы отвечаем за сохранность фонда.

— Да, тяжёлая у вас работа.

— Нет, я справочник выдам. Но только вы за этим столом сядьте, чтобы я видела…

Пришлось согласиться: ну, хорошо, хорошо, он сядет за этот стол, но через минуту и пожалеть: зачем он ввязался в этот разговор, привлёк внимание. Сейчас Кармен вернется и будет стеречь его, а то он, такой-сякой, возьмёт и вырвет дивные страницы из раритетного справочника. И опознать его будет минутным делом, когда его фотографии здесь в разных изданиях. И ответ на вопрос журнала выйдет самый банальный. Сейчас его может убить профессиональная библиотекарская память, а то и какой-нибудь зоркий читатель! Вот тот дедушка с лупой у окна. Надо уходить и немедленно! Он уже поднялся, собираясь покинуть сие культурное место, но тут вернулась та первая, молоденькая, в руках у неё был толстый потрёпанный том. Справочник?

— А тот библиотекарь, что была только что? — с тревогой спросил он. Куда это она пропала? Узнала, пошла звонить?

— К Аиде Викторовне муж пришёл, — улыбнулась девушка. Ну да, у Кармен есть свой Хозе, ревнует, наверное, к библиотечному фонду. Нет, нельзя так, остановил он себя. Злиться зачем? Женщина-то в чём виновата…

— Это вы заказывали справочник?

— Да-да… Вы не волнуйтесь, я ничего с ним не сделаю.

— Ой, да что волноваться? Смотрите, не жалко…

Он быстро нашёл несколько телефонов, и тут же выписал в свежий блокнот, но телефона штатовского консульства не было. Секретный объект? И неожиданно для самого себя заискивающе попросил:

— Вы не разрешите, воспользоваться вашим телефоном? Я сделаю только один короткий звонок.

— Ну, если только… — девушка замялась, но подняла телефон наверх кафедры. — Если только не иногородний, хорошо?

— Нет, не иногородний! Понимаете, срочно нужно позвонить… в пределах города.

И не успел он набрать шесть цифр, и как грубоватый мужской голос заученно выдал: «Служба информации! Вас внимательно слушают и записывают». Он назвал фамилию журналиста, и голос, прорычав: «Давно нас покинул!», отключился. Вот тебе, бабушка, и юркни в дверь! Но это следовало ожидать. Он уже годы и годы, как выброшен из живого контекста и жизнь застыла и не менялась — у других она насыщена событиями и переменами. Не понимать этого мог только такой, зацикленный на себе субъект, как он.

И, пребывая в растерянности, всё твердил себе: надо уходить, надо уходить, но почему-то тянул время. Вот и подшивку зачем-то взял, и за стол вернулся, и стал листать. И в тишине зала газетные листы, переворачиваясь, издавали такой свистящий резкий звук, что пришлось замереть, вроде как читать. Буквы расплывались, разбегались в разные стороны и мысли в голове. И не было ни одной дельной: план, рассчитанный на журналиста, рухнул! А что он, собственно, паникует? Есть ведь и другие журналисты, а то и оппозиционные издания. И позицию редакций легко вычислить по публикациям, а телефон и адрес они сами сообщают…

Но чем его привлёк разговор у кафедры, так и не понял. За кафедру, оказывается, вернулась Кармен, рядом стояла немолодая женщина в соломенной шляпке. Сначала они говорили шепотом, но потом разошлись, и диалог пошёл в полный голос, в нем преобладали менторские интонации библиотекарши. Он невольно прислушался, и скоро понял: задержался в библиотеке не зря.

— …Вам к прокурору не надо было ходить, они там все с судьями заодно. Чай ведь вместе пьют. Вот если бы сразу пошли к Пустошину, то дело пошло бы быстрее… Это я понимаю, но думала, что он может? Он ведь не юрист… Не юрист, а какой шум поднял… Да, да, он запрос послал… Что запрос? Он же со статьёй выступил… Да, после статьи как раз все и зашевелились. Я зачем пришла-то? Сделайте мне копию. А то я дочке переслала, и ничего не осталось. У меня же теперь целая папка документов. Алексей Иванович говорит: всё собирайте, все какие есть бумажки. Как пришла, он всё выспросил, правда, кричал на меня: мол, не так рассказываю. Ох, и дотошный… Пустошин такой! Вы на него не обижайтесь, если накричит… Что вы, что вы, как можно, я бы без него…

И по какому уж там наитию, но он сразу понял: неизвестный Пустошин из правозащитников. И будто кто соломинку протянул! Может, и в самом деле рискнуть? Надо только помнить: эти люди всегда под контролем, да и разными они бывают. В своё время, уже на излете свободной жизни, учреждая общественную организацию, он обратился за консультацией к известным персонам от правозащиты, хотелось привлечь к руководству порядочную и сильную личность. И тогда удивило недоверие старых диссидентов к его затее: мол, зачем вам это? Но объективность так объективность, и ему на стол легла разнообразная информация о той среде, к ней относилась и насмешливая классификация писателя Войновича. Это он разделил защитников общечеловеческих ценностей на разные категории по степени искренности и чистоте помыслов.