— И что в таких случаях говаривал полковник Абрикосов?

— Полковник уже давно молчит. Застрелился! — хмуро обернулся майор.

— Как? Когда? — будто споткнулся беглец.

— А пять лет назад! Я ж тебе вчера рассказывал… ну, жена отправила к родителям, а он…

— Так это был Абрикосов? Что ж он так?

— Во-во, так и знал, шо ты расстроишься. Я и сам, как подумаю, скоко знакомых по могилкам лежат! А какие мужики были!

— Но как же Абрикосов? Учил, учил, а сам…

— А бросили б тебя на руки матери, а она бы через пять месяцев умерла, и остался бы ты один, инвалидом в коляске! Мы и сами узнали токо через полгода, когда поехали проведать… Всё, не будем об этом!

— Как мы туда попадём! — беглец ещё не мог смириться с тем, что и сегодня не сядет на поезд.

— Как говорил мой дед — абнаковенно! На пердячем пару! Сядем на одиннадцатый номер и поедем! Чух-чух-чух! — изобразил Толя движение поршней, но, увидев растерянное лицо компаньона, рассмеялся:

— Пешадралом, от как! И ежиками в тумане, ежиками… Ноги до колен сотрём, а до Могочи обязательно доберемся!

И, вдруг раскинув руки, майор заорал на всю округу:

И что этот неугомонный делает? Ведь всё село всполошится! Как там село — неизвестно, но одна тёмная фигура из тумана показалась. Это была вчерашняя старуха, на ней были всё те же ватник, длинная юбка, мужские ботинки, красная тряпица оказалась фартуком, и ростом хозяйка этих чудных мест была почти вровень с майором. Они кинулись к ней, а старуха будто только и ждала компаньонов.

— Вы никак чегой-то ищете?

— Генка, сосед ваш, мамаша, где? Вчера обещал до трассы подбросить…

— А он с вечера наказал: как появятся два мужжчины, скажи им Моревна, уехал Геннадий, уехал!..

— Вот же гад, обманул! А как, мамаша, на дорогу выйти…

— Да так прямо и идите, держитесь речки. Идите, не пужайтесь…

И пошли. И майор прокладывал дорогу и предупреждал: осторожней… камень слева… куда ты, там яма… Ничего, ничего, дойдем, твердил себе беглец. И точно, не успели путники углубиться в лес, как их нагнал рокот мотора: неужели транспорт, откуда? Оттуда! Показавшаяся из белой пелены тумана машина и была потерянным зилком. Вчерашний Генаша, остановив машину, высунул весёлое лицо из кабины:

— А я вас ждал, ждал…

— Где ты ждал? Ждал он… Смотри, когда-нибудь сам себя перехитришь!

— А как вы хотели? Безопасность — прежде всего. Ну, чево встали? Ехать будете или пёхом пойдёте?

— Не, ты посмотри на этого мудозвона, он ещё и издевается…

— Чего лаешься, садитесь!

Компаньоны один за другим забрались в кабину и уселись, тесно прижавшись друг к другу, майору явно не хватало пространства, его колени доставали до приборной доски, а руку пришлось закинуть за спину Генаши. Тот опасливо скосил глаз, но делать нечего, сам пригласил, теперь придётся везти. По лесной дороге с большими валунами и камнями поменьше и человеку идти трудно, а машине достаётся ещё больше. Генаша рулил осторожно, стараясь объезжать возникавшие то и дело препятствия, но делал это не очень умело, и оттого зилок двигался нервно, рывками, с отдышкой.

— Ну, так мы до вечера не доедем, — сердился Толя.

— Вот будет у тебя своя, на ней и гоняй. Чего это мы до вечера не доедем? Да тут до трассы ехать всего ничего… тридцать пять километров. Всяко разно, а доберемся.

Но недлинный отрезок на карте основательно измотал, и когда они, наконец, добрались до трассы, все выдохнули с облегчением. И как-то не сразу обратили внимания, что машина везет их всё дальше и дальше.

— А ты сам куда едешь? — потребовал ясности майор.

— Кто, я? Я — в Могочу, — удивился шофёр.

— В Могочу? А что ж ты молчал? Не, ты точно мудило! И нам туда! — восторженно объявил пассажир.

— Так, кто тогда… Ты ж сам говорил — до трассы, до трассы. Сам ты… — шофёр не решился вернуть определение, только недовольно насупился. А майор, не обращая внимания на переживания Генаши, всё толкал компаньона в бок: вот, мол, подфартило. Подфартило ли, сомневался тот. И особой радости не выказывал, боясь спугнуть удачу. Нет, нет, загадывать не стоит, вот доедем, тогда…

А трасса пылила и гудела. Машины, что неслись навстречу, выглядели инвалидами. Бамперы, крыши, капоты машин были заклеены бумагой и картоном, а фары липкой лентой. Некоторые умудрялись заклеить не только левое боковое стекло, но и левую половину лобового.

— От так и едут, пока день, — объяснял компаньону Толя. — А ночью стоят, вся трасса замирает. Токо если сумасшедший какой попрёт… Этот в клифте с двумя разрезами, когда ещё дорогу открыл, ленточку разрезал… Прокатить бы его самого по этой дороге недоделанной да на развалюхе с самой жёсткой подвеской… Генка, ты как поедешь? Через Давенду? Там объезд хороший…

Роль пассажира была явно не для майорской натуры, и он не унимался, и всё донимал Гену замечаниями: «Шо ты по рядам елозишь?.. И давай обгоняй, обгоняй синюю пятерку, ты ж бачишь, её на галстуке тянут… И вправо возьми, вправо…»

Но, обогнав грузовик, что тянул на тросе жигулёнка, Генина машина еле уклонилась от лобового удара с фурой. Та с рёвом пронеслась мимо, вслед ей негодующе загудела вся дорожная братия. Тут уж майор не выдержал и потребовал не только остановить машину, но и передать ему руль. И перепуганный Гена безропотно уступил место. А майор, положив руки на баранку, успокоил и машину, и Генашу, и компаньона. Зилок сразу стал послушным, перестал дёргаться и полетел по дороге, полетел, полетел…

У Кудечи съехали с трассы и дальше двинулись наезженной грунтовкой, но на выезде из села пришлось сбросить скорость: посреди дороги валялось бревно. И, как только машина приблизилась, из кустов тут же выскочили разнокалиберные детки. Они прыгали и улюлюкали у капота, с шофёрской стороны подошёл остроглазый, с косой челкой парень:

— Дайте десять рублей, а то не пропустим…

— Это с какой радости? У меня, сынок, станок сломался, не успел напечатать, — кротко уведомил парня майор. Но не успел он по-военному разобраться, как Гена зачастил:

— Дай, дай, а то не отвяжутся… Они всегда тут стоят, а у меня денег вовсе нету… Дай, а то камень запулят!

— А не твоя это банда людей оббирает, а? — дразнил Толя.

— Какой моя! Я в Горбицу три дня назад ехал, сам платил этим оглоедам… О! Они счас иномарку пошваркают…

И точно! Малолетних попрошаек отвлекла какая-то легковушка, оттуда неосторожно стали уточнять дорогу. Они мигом переключились на новенького и облепили машину со всех сторон, один тут же стал взбираться на крышу. А Толя, сдав назад, разогнался и объехал бревно по кустам.

В Могочу они прибыли через полтора часа и расстались с Генашей вполне дружелюбно. Вот только майор остановил машину, не доезжая вокзала, так, на всякий случай, и на станцию пошли пешком. По дороге, оглядывая окрестности, Толя всё вздыхал: «Да, как была деревня, так и осталась…» А беглецу было не до пейзажей, всё внимание забирало высокое здание вокзала, три этажа его возвышались со стороны посёлка, два выходили на перрон. И, кажется, никаких патрулей вокруг. И внутри бетонного куба было пусто, пыльно, прохладно. Усадив компаньона на лавку, Толя пошёл к кассе и тут же вернулся с радостной вестью.

— Через час сорок будет дополнительный «Новосибирск — Владивосток». Куда брать, до конечной?

— Нет, нет, до Хабаровска. Но ты говорил, знакомая есть в Могоче, и она посадит на поезд, нет?

— Ты меня переоцениваешь! Подруг у меня много, но так, шоб на каждой станции… Это ж никакого здоровья не хватит. Значит, до Хабаровска?

— Разумеется, до Хабаровска. А что, и билеты есть?

— Для тебя всё есть. Какой брать: купе, плацкарту? В купе будешь под наблюдением, а в плацкарте народу до чёрта…