– Хавальник схлопни. Остальные в поезде едут, водку пьют. А мы с тобой сейчас побазарим душевно и ласково.
Насчет того, чем закончится ласковый и душевный разговор, обольщаться не стоило… Непонятно лишь, чего ждет от «базара» Кастет. Просто решил покуражиться напоследок? Неважно… Надо тянуть время, силы возвращаются, скоро можно будет попытаться переломить ситуацию…
– Лежишь и лоб небось морщишь, на чем прокололся? Сявка ты дешевая… Я ж еще в Логове засек, как ты чемоданчик-то этот втихаря замылил. А сегодня с Кыргызом по душам потолковал, с чуркой жадной. Соловьем запел желтопузый, все как есть выложил… Да только ты, сдается, и его наколоть решил.
Мухомор почти не слушал, напряженно прокачивал ситуацию, прикидывая шансы. Было их, шансов, немного. Можно сказать, совсем не было. Складной нож слишком далеко, а Кастет светит фонарем и наблюдает за каждым движением – самого его не видно, но наверняка держит пистолет наготове… Мухомор мог бы попробовать разобраться с ним голыми руками, но больно уж позиция неудобная: над головой нависает лестница, и тех долей секунды, что потратишь, из-под нее вылезая, – вполне достаточно для выстрела, а то и двух… Вот если бы что-то отвлекло отморозка…
И тут Мухомору пришла в голову идея. Рискованная, но выбора нет.
Кастет перешел к конкретным вопросам:
– А теперь колись, сука, – что тут за херня с минометом? Кого из наших на это дело подписал?
Вместо ответа Мухомор негромко застонал и коснулся разбитой скулы. Липкое, горячее… Кровь. От души засандалил, гаденыш.
Он совершенно естественным движением опустил руку чуть ниже, нащупал в нагрудном кармане плоскую коробку.
– Колись, говорю! Или коленку прострелить, чтоб разговорчивей был?
«Щенок, – подумал Мухомор, нащупав и нажав сквозь ткань маленькую кнопку. – Фильмов насмотрелся…»
И в самом деле, только в голливудских боевиках положительный герой простреливает отрицательному колено, – и продолжает допрос как ни в чем не бывало. В реальной жизни клиент при этом мгновенно теряет сознание от болевого шока и к дальнейшей беседе не способен…
Нажатие следующей кнопочки, как знал Мухомор, сопровождалось коротким писком… Он застонал – на сей раз громко и болезненно – чтобы тот писк заглушить. И сказал, тоже громко, пока ублюдок и в самом деле не пальнул:
– Пельмень там, на горушке! С Караокой! – назвал он прозвища бойцов, первыми пришедшие в голову. По всему судя, Кастет не был свидетелем отбытия шестерки, захватившей «Лендровер».
– Караока? – в тоне Кастета слышалось недоверчивое удивление. – Да ты, баклан, сдается мне…
Что там именно ему сдавалось, так и осталось неизвестным. И стало совершенно не важным, потому что Мухомор нажал на третью кнопку – круглую, большую, размером с пятак советских времен. Располагалось она в центре коробочки и была очень тугой, пришлось надавить изо всех сил, – но так, чтобы Кастет не заметил.
Сработало мгновенно.
Оглушительный грохот. «Салют» содрогнулся, от крыши до фундамента. Казалось, что стены пришли в движение и сейчас обрушатся, погребут под собой. Восемь килограммов пластита – заряд не шуточный.
Мухомор атаковал – мгновенно откатился, сгруппировался, прыгнул. Расчет оказался точен – ошарашенный близким взрывом Кастет прозевал начало атаки.
Рисковать, отбирая пистолет, Мухомор не стал, все-таки физическое состояние оставляло желать лучшего. Отшвырнул с дороги Кастета, бросился у выходу из каморки. У самой двери присел, угадав: сейчас грянет выстрел.
Бабахнуло, пуля ударила полуоткрытую дверь. В следующий миг Мухомор, не вставая, буквально выкатился наружу, тут же ушел перекатом с линии огня, дернул за тоненькую, резанувшую ладонь проволоку.
У Кастета оставался шанс потоптать еще грешную землю – если бы, позабыв про осторожность, он тотчас же выскочил из каморки следом за беглецом. Но Кастет, на свою беду, голову не потерял, – приближался к двери медленно, пистолет наготове. И прикидывал, водя лучом фонаря по сторонам: что бы швырнуть наружу, отвлекая внимание…
Мухомор, прижавшись к стене, ждал, – три с половиной секунды показались ему вечностью.
Потом граната взорвалась, и каморка наполнилась огнем и смертью.
Глава одиннадцатая. Цена жизни и смерти в твердой валюте
Мы получили по шесть тысяч долларов на брата – и все золотом. Такая была куча деньжищ – смотреть страшно!
1.
Минометчиком-профессионалом Макс не был.
В Боснии он встречал виртуозов этого дела, демонстрировавших настоящие чудеса – как в скорострельности, так и в точности. Знал человека, с первой же мины (!) угодившего в неосмотрительно оставленный открытым люк БТР… Наблюдал за работой расчета, действующего с непредставимой, казалось бы, скоростью: когда на вражеских позициях взрывалась первая мина, в ствол миномета опускали уже двадцатую – а воздухе летели к цели еще восемнадцать.
Максу до тех кудесников было далеко. К тому же работать пришлось в одиночку, что отнюдь не убыстряло процесс. К тому же старые, копаные мины порой не срабатывали, оставались в стволе – и тогда в стрельбе наступала долгая пауза.
Но побить существующие рекорды Макс и не собирался. Когда из мобильника прозвучал спокойный голос Граева: «Гости выехали, жди», – Максу надлежало за пять минут расстрелять столько мин, сколько успеет – и затем смываться.
Но он решил внести самочинную корректировку в план действий. Потолковать с гостями. Кто знает, как там у Танцора дело обернется, подвалят в самый ненужный момент вернувшиеся с холма лбы – и испортят ему все танцы-пляски…
Вдали послышался шум двигателя штурмующей холм машины. Макс опустил в ствол мину – громкий хлопок, и тронутая ржавчиной смерть по крутой дуге полетела к цели. Ну и хватит, хорошего помаленьку…
Макс подхватил автомат и побежал к заранее присмотренной позиции.
…Граев тем временем благословлял людей, расстеливших позади ограды «Салюта» сплетения проволоки-пу́танки. В сгустившейся темноте была она совершенно незаметна, да и при дневном свете, наверное, разглядеть в густой траве стальную паутину было бы нелегко. Короче говоря, Граев запутался, и освободился лишь через пару минут энергичной работы ножом и приглушенной ругани.
Потеряв эти минуты, он сохранил жизнь, – не больше и не меньше.
Потому что в «Салюте» что-то взорвалось, и взорвалось не слабо – как раз в той части здания, на окна которой Граев нацелился, собираясь проникнуть внутрь…
Он прижался к земле, спасаясь от падающих обломков и осколков стекла. Тут же прозвучал выстрел, затем еще один взрыв, значительно слабее, – оба где-то в глубине «Салюта».
Граев выжидал, опасаясь новых пиротехнических сюрпризов. Тишина… В здании разгорался пожар – медленно, неохотно, лишь первые языки пламени показались в проеме вынесенного взрывом окна.
Затем распахнулось другое окно – дальнее, уцелевшее. На улицу выпрыгнул человек, двинулся вдоль фасада – явно спешил, но походка неуверенная, спотыкающаяся… Зацепило взрывом? В руке человека блеснул алюминиевым отблеском чемоданчик, а на голове…
Стемнело окончательно, но отсветы пламени не позволили усомниться: то, что Граев в первый момент принял за экзотический головной убор, на самом деле – знаменитая пятнистая плешь Мухомора.
Он вскинул «беретту», затем опустил… Может повториться история с Водолазом, надо брать целым и невредимым.
Окликнул громко, но поднеся к губам ладонь – так, чтобы звук ушел несколько в сторону:
– Поговорим, Михалыч?
Мухомор, и в самом деле носивший это отчество, отреагировал мгновенно. Выстрелил на голос.
2.
Дорога до указанной Русланом точки занимала около часа – если приноравливать ход колонны к самым медлительным машинам. Генерал мог оказаться на месте быстрее, но не стал спешить. Хотел неторопливо обдумать все расклады, вытекающие из последних событий.