– И как бомба нам это обеспечит?
– Попробуем пойти ва‑банк. Пусть пока наши армии сражаются в Африке и Евразии и тянут время. Как только у нас появится работоспособный образец, мы врежем по Суэцу и пригрозим выжечь к чертям собачьим все побережье. И залить все химией.
– Вы сдурели? – коротышка выглядел удивленным. – Британию сразу же зальют в ответ по самый что ни на есть Биг‑Бен.
– К черту кузенов. К тому моменту, когда у нас будет бомба, им все равно крышка. Тем более что мы не будем применять химию. Только пригрозим. Вряд ли Сталин удовлетворится уничтоженной Англией, если в обмен он получит кучу пепла и зараженной земли. А потому он согласится на мир – не сможет не согласиться.
– Он ни за что не согласится на возвращение статус‑кво, – коротышка все еще не был согласен с аргументацией оппонента.
– Да какой там статус‑кво! – худой старик махнул рукой и отрицательно покачал головой. – Просто заключим мир и поделим шарик. Пускай они забирают Евразию и даже эту гребаную Южную Америку. А вот Африка, Австралия и остальное должно достаться нам.
– Сомневаюсь я насчет Африки. Еще пара месяцев – полгода максимум, и Союз заберет северный кусок себе.
– Плевать. Пусть забирают. Все, что нам надо, – это нагнать их в реактивной авиации, а дальше атомные бомбы обеспечат нашу безопасность. А для этого нам нужен мир.
– И еще уговорить Пентагон и Белый дом, – вновь подал голос молчаливый человек в кресле.
– Оставьте, – поморщился старик. – Не надо делать вид, что у вас там нет влияния. В Пентагоне, я имею в виду. Белый дом ваш с потрохами – и все здесь это знают. А если вы намекаете на цену, то позвольте напомнить, что у нас на повестке стоит вопрос о выживании. И ни о чем больше.
– Именно. Мы дали Советам кучу времени и оказались беспомощны. А теперь вы предлагаете дать им еще пару лет. Или сразу пару десятилетий. – Молчун встал из кресла и вышел на свет, оказавшись крепким мужчиной средних лет с аккуратными усами и типично английским носом. А еще он выглядел весьма раздраженным. – Все наши источники говорят о том, что их развитие не только не замедлилось, но только ускорилось. Сейчас мы еще пока способны с ними сражаться – пусть проигрывая в целом, но имея возможность выигрывать отдельные битвы или хотя бы замедлять продвижение их войск. А теперь прикинем, что мы получим через десять лет? Хотите, я скажу? Да нас просто раздавят походя!
– Бомба не даст… – но закончить старик не успел.
– Да еще не факт, что это вообще сработает! Не говоря уже о том, что у Сталина может быть свое Изделие и свой «Манхэттен»!
– Но у нас нет данных о таком…
– А о зенитных ракетах у вас были данные? Или о реактивных самолетах? Или об их новых танках? О том, что союз с немцами настолько плотен? Ваши источники – это куча дерьма и ничего больше!
– Но…
– Мы должны сражаться, черт вас подери! Перевести экономику на военные рельсы полностью, до самого что ни на есть распоследнего завода или автомастерской, раздавить Альверде всей мощью – в том числе и бомбами, и химией, и чумой! Защитить Суэц и Африку и только после этого начинать переговоры. Не раньше!
– Сомнительно, что евразийцы так легко поглотят приобретения на континенте. Та же Индия – крепкий орешек. Арабы, опять же, турки, – коротышка был несколько озадачен столь яростной речью «коллеги».
– Вы вспомните хотя бы немцев. Еще и пяти лет не прошло, как они с русскими воевали, а уже друзья до гроба. Или финны. Черт, да возьмите япошек – они превратились в самых преданных фанатов русских, хотя те надрали им задницу всего полгода назад!
– А вы подумайте о том, что ваш план невыполним в принципе, – старик не собирался сдаваться. – Удержать Суэц и одновременно атаковать Альверде мы не сможем. Этот ублюдок вообще недосягаем – плацдармов у нас больше нет, вся его промышленность спрятана в джунглях, а единственную приличную базу для наших бомберов он раздолбал своей авиацией. Но и особой опасности он не представляет. В отличие от евразийцев. Поэтому все силы – на Африканский фронт.
Собравшиеся согласно закивали.
– Судя по всему, вы лишились последних остатков разума, джентльмены. К голосу рассудка вы прислушиваться не хотите… а значит, нам конец.
– Бросьте эту патетику, – старик с отвращением посмотрел на «молчуна». – Мы все равно добьемся своего. Просто не сейчас. А лет через тридцать‑сорок. Или пятьдесят.
– Рискуем не дожить, – невесело ухмыльнулся коротышка.
– Мне проще – у меня на это даже нет шанса. Честно говоря, сомневаюсь, что здесь он вообще у кого‑либо есть. Но русские все равно рано или поздно проиграют. Всегда проигрывали – вспомните хотя бы Наполеона. После его разгрома они были на коне. А всего через полвека с треском продули Крымскую войну. И в этот раз будет так же. Принципиально ничего не изменилось.
Старик, опытный, прожженный делец, хитрый и умный, даже не подозревал, насколько он не прав.
7 февраля 1947 года. Москва, Кремль
– Генри Уоллес. Пожалуй, это наилучший вариант. Он достаточно авторитетен, неплохо – на фоне остальных – относится к Советскому Союзу, критиковал политику нагнетания напряженности. До последнего Патриотического акта даже публично выступал за прекращение войны и заключение мира. Плюс имеет опыт вице‑президентства при Рузвельте. Выводы аналитической группы находятся перед вами, – Молотов остановился и обвел взглядом собравшихся. Сталин с отсутствующим видом пил чай, Рокоссовский, откинувшись на спинку стула, внимательно смотрел на министра иностранных дел, ожидая продолжения. Ворошилов и Микоян перешептывались, изредка что‑то спрашивая у Маленкова. Тимошенко безостановочно писал в своем блокноте. Берия, судя по всему, думал о чем‑то своем.
Пауза уже начала затягиваться, когда Иосиф Виссарионович поднял глаза на своего старого соратника.
– Спасибо, товарищ Молотов. Товарищ Берия, каковы умонастроения в среде американского пролетариата?
– Убийство Трумэна, которого хотя и выбирали не как президента, а как вице‑президента, но все же выбирали, что давало ему определенную, довольно‑таки значительную долю легитимности в глазах народа, сильно пошатнуло позиции сторонников войны. Пришедший ему на смену Стеттиниус считается ставленником олигархического капитала и не имеет вообще никакой поддержки. Причем среди не только пролетариата, но и интеллигенции.
Протестные настроения растут повсеместно. Роспуск профсоюзов, отмена отпусков и сокращение выходных, увеличение продолжительности рабочего дня без увеличения оплаты, рост цен, постоянные неудачи на фронтах – все эти факторы заставляют простых американцев все чаще задаваться вопросом «для чего нам все это?».
Решение не применять специальные боеприпасы оказалось полностью оправданным – еще полгода наших успехов, и Штаты воевать перестанут.
Отдельно считаю нужным отметить положение в Англии. Последнее урезание продуктовых норм по карточкам окончательно обрушило авторитет правительства Черчилля. То, что он потерял его настолько быстро, свидетельствует о серьезных антивоенных настроениях. Люди попросту устали.
Британия фактически беспрерывно воюет с тридцать девятого года. И хотя после поражения Гитлера боевые действия велись вдали от территорий метрополии, вернувшись на нее только с началом последнего конфликта, простые люди более не хотят бомбежек, похоронок, полуголодного существования и постоянного страха. Они не видят смысла в войне, победа в которой представляется им столь маловероятной.
– Аналитическая группа Генерального штаба считает, что выход Англии из войны поставит на Альянсе крест, лишив американцев последних надежд на победу, – заметил Рокоссовский.
– А как же иллюзии Пентагона, Белого дома и их хозяев об атомном оружии? – заинтересовавшийся последней ремаркой Сталин с интересом посмотрел на своего будущего преемника.