Сосуды, чаши и кубки делались продолговатыми, круглыми, одним словом, кому как хотелось. В X в. пивали из позолоченных рогов[166], и это продолжалось до пол. XVIII в. — Псковские посадники, встречая (в 1473 г.) невесту в. к. Иоанна III Софию, пили за ее здоровье из злащенных рогов[167]. Хан крымский Менглигирей, друг в. к. Василия, просил его письменно, чтобы он прислал ему в подарок между прочими вещами серебряную чару в два ведра. В. к. Иоанн III присылал ему прежде серебряную чару с серебряным черпалом, но ее взял у него шах Зада, почему он хотел иметь другую, за что, писал он великому князю: «Я бы всегда из нее пил, а тебя, брата своего, поминал».

Столовая посуда знатных особ в средние века была большею частью серебряная и золотая. Серебряные ковши, обложенные жемчугом, весили по три фунта и более; серебряные золоченые кубки бывали в 14 фунтов; чары серебряные и золотые часто по 12 ф.; мисы, кружки серебряные и позолоченные, кубки из строфокамиловых яиц по нескольку фунтов. Были чарки сердоликовые, обложенные серебром; рога буй<во>ловые и воловые, оправленные в золото и серебро; делали сосуды из одного серебра наподобие рогов, отчего такие сосуды часто именовали рогами заодно с простыми, оправленными только в золото или серебро[168]. — Арсений, бывший с патриарх. Иеремиею в Москве (1590 г.), удивляясь богатству и разнообразию сосудов, говорит: «Я был поражен неисчислимым сокровищем; необыкновенною пышностию первостепенных сановников, облитых в золото. Я видел серебряные сосуды с золотыми коронами, наполняемые критским вином. Из многих золотых чаш была одна, которую едва 12 человек в состоянии были несть. — Чаши изображали львов, медведей, волков, быков, лошадей, зайцев и оленей; были единороги, отлитые с огромными рогами, и разные четвероногие животные; птенцы и павлины золотые и золоченые; журавли, аисты, утки, гуси, пеликаны, страусы большие и малые, фазаны, голуби, куропатки, горлицы — и все это или из золота, или из серебра. Но всего искуснее и естественнее изображен был охотник с силком, который, закидывая свою сеть на добычу, радовался вперед своему успеху. — Сверх исчисленных мною чаш и бокалов такое было множество другой посуды, что я не в силах поименовать ее»[169]. Многие из владетельных князей, отказывая своим наследникам имущество, именуют разные сосуды столовые, которые в то время были весьма дорогие. В. к. Иоанн Данилович, отправляясь в Орду, разделил свои дорогие вещи между тремя сыновьями и супругою Еленою. Старшему сыну Симеону отдал четыре золотые цепи, три пояса, две чаши, блюдо с жемчугом, и три блюда серебром, и два ковша; Ивану четыре золотые цепи, два пояса с жемчугом и каменьями, третий сердоликовый, два ковша, две круглые чаши и три блюда серебром; Андрею четыре золотые цепи, пояс фряжский, другой жемчужный с крюком (с застежкою) на красном шелку, третий ханский, два ковша, две чарки и три блюда серебром. Дочери Фетинье: 14 колец, новый складень (ожерелье), чело (головное украшение) и гривну. Большое серебряное блюдо о четырех кольцах в храм Владимирской Богоматери[170]. Внук его в. к. Иоанн II завещал (в 1359 г. ноябрь 13) детям своим — кн. Димитрию: золотую шапку (корону), бармы, жемчужную серьгу, коробку сердоликовую, золотую саблю и шишак; кн. Иоанну: саблю и шишак, жемчужную серьгу и стакан цареградский, а двум будущим зятьям по золотой цепи и поясу[171]. Когда в. к. Иоанн III гостил в Новгороде (1467 г.), тогда его дарили шелковыми тканями, сукнами, ловчими птицами, рыбьими зубами, иностранными винами и драгоценными сосудами. Владыка Феофил подарил ему золотой ковш с жемчугом, два рога, окованные серебром, серебряную мису; Вас. Казимер золотой ковш; Яков Короб рыбий зуб; знатная вдова Анастасия Ивановна два рыбьих зуба и пр. По приведении Великого Новгорода «во всю волю» Иоанна (1478 г.) ему поднес в дар на Паозерье один архиепископ Феофил: панагию, обложенную золотом и жемчугом (князья и цари носили их на груди, на золотой цепи); строфокамилово яйцо, окованное серебром, в виде кубка; сердоликовую чарку, кристальную бочку, серебряные мисы, цепи, чары, два ковша золотые и пояс серебряный весом в 31 ф. — Если верить сказанию современного польского историка Длугоша, то Иоанн нагрузил тогда 300 возов: серебром, золотом и драгоценными каменьями[172]. Кн. Иоанн Борисович Волоцкий исчисляет в завещании (1504 г.) 29 серебряных блюд, 5 мис, 1 уксусницу, 1 перечницу, 1 солонку большую, 2 солонки малые гладкие, чарку серебряную, 11 ложек, 7 ковшей, 7 чарок гладких, одну чарку с полкою, 2 чарки больших, 4 чарки малых, три кубка, 1 рог, 3 стакана, ковш большой, сковороду серебряную с венцом, серебряник и посуду каменную.

При домашних столах бояр и дворянства подавали яства и напитки в простой посуде. — Принц Бухау пишет[173] (в пол. XVI в.), что в его время по большей части кушали и пили из деревянной посуды, коей края бывали позолочены, и она делалась монахами. — Оловянные блюда и тарелки составляли редкость; но каждый боярин непременно имел серебряный кубок, который подавался гостям для питья за здоровье. — Вилки были в редкости.

Тот же Бухау, обедая у царя Иоанна IV, говорит, что он, Бухау, не имел ни тарелки, ни ножа, ни вилки; но пользовался ими, заимствуя от сидевшего подле него боярина. Олеарий, бывший в Москве в нач. XVII в.[174], пишет, что у богатых людей редко встречалась, оловянная посуда и что за редкость считалось, если серебряная появлялась у бояр. — Маерберг, бывший в Москве в пол. XVII в., говорит, что у многих богачей оловянная посуда, ложки, ножи, вилки и тарелки подавались одним знатным или почетным гостям.

Чтобы показать более отличий в царских милостях и польстить суетности вельмож, Борис Годунов первый ввел званые обеды в царствование еще Феодора, который приглашал думных сановников и угощал их в своих чертогах, обнаруживая пред ними всю гостеприимность обыкновенного хозяина[175].

Хлебосольство, известное одним нашим русским, отличалось более всего в частных домах, где вольность в обхождении, соединенная с равенством, ничьего не обижала честолюбия. Хозяин с радостью принимал гостя, не скупился пред ним, ставил все на стол, что имел: яства, мед и водку, чтобы не прослыть негостеприимным. От этого произошла доныне употребляемая поговорка: все на стол мечи, что есть в печи. — Самым величайшим упреком было еще, кто скажет: «Ты забыл мой хлеб-соль»[176].

Мясные яства приготовляли весьма просто — варили в одном горшке несколько различных мяс. — Кроме соли, перца и уксуса находились на столе соленые огурцы, сливы и кислое молоко. Все это употребляли с соусом и жарким, которое приправлялось довольно много луком и чесноком[177].

Последующие иностранные писатели, говоря о кушанье, подтверждают то же самое.

Пышное угощение, какое оказывали иностранцам, было иногда сопровождаемо музыкою. Контарени пишет, что по дороге к Москве он был великолепно принят наместником Помартшом и им угощаем; что во все время обеда играла музыка — это происходило в кон. XV в.[178] Варбоч, обедавший у царя Феодора, говорит, что во все обеденное время звонили в дворцовые колокола, коих звук раздавался по всем комнатам. По отъезде его из дворца в десять часов вечера он проезжал сквозь ряды стрельцов, стоявших с ружьем в руках; 6 конных москвичей освещали ему дорогу фонарями, а 16 факелами к самому его дому[179].