Карио хлопнул меня по голове, чмокнул в перчатку Ктори (лишь бесконечно наивные подумали бы, что она ночью спит без перчаток) и уже собрался выходить, как его настиг вопрос девушки:

— Карио, а почему ты все-таки выручаешь нас? По правде?

Броланец остановился и слегка пожевал губами. Потом он ответил, наверное, честно. Не скажу, что его ответ удивил меня, но неожиданностью от него несло за версту.

— И Редви, и ты, и я — убийцы, а таких существ часто друг к другу притягивает, даже если мы этого не хотим. В Вымершую Землю Зловещего Горста я после смерти точно попаду, так что от того, что нарушу парочку идиотских законов, на мне никак не отразится.

И Карио, не дожидаясь реакции, задул свет и вышел из комнаты, аккуратно закрыв дверь.

С минуту обдумав сказанное, я первым нарушил молчание.

— Ктори, знаешь, я правда сильно устал. Давай спать?

Девушка посмотрела на меня через темноту, которой иногда мешали царствовать вспышки уже отдаляющихся молний. Ее глаза не утратили своего блеска даже без свечи.

— Я понимаю. Хорошо, переварим нахлынувшие новости тихо. Во сне.

Она несколько раз повернулась, поудобнее устраиваясь и даже не заботясь о том, что забыла раздеться, почиститься и хорошо высохнуть. Я скинул с себя верхнюю одежду, при этом не касаясь ногами земли (помог опыт из цирковой клетки: это занятие вообще казалось теперь плевым делом), и забылся, даже не успев опустить голову на подушку.

Какой-то милый и спокойный сон был грубо оборван ощущением холодка у горла, который увеличивался и увеличивался, вскоре не позволив дышать. Как обычно при таких случаях искусственного пробуждения, сон забылся совсем, кроме ощущений, царивших в нем в последний увиденный момент. А что это перекрыло дыхание? Сложно вдохнуть…

Я резко проснулся и понял, что у горла кто-то держит нечто острое и твердое, совсем как нож.

Осознание факта угрозы для жизни окончательно прогнало сладостную дрему, и я в ужасе дернул руками, стараясь посильней зацепить врага. Удар легко перехватили, кто-то очень умелый. Я попробовал зарычать погромче, позвать на помощь, но ничего громкого не вышло.

Между тем давление на нож ослабло, и мое тело само, не дожидаясь мысленного приказа, принялось кашлять и заглатывать воздух. Сквозь проступившие слезы я посмотрел на врага. Кто же это?.. Ах да, кто еще, как не этот премерзкий охотник, Винч!

Ктори следила за нами одним глазом, спрятавшись под замызганным одеялом, и ввязываться не собиралась. Но она не спала, и это огорчало сильнее всего.

— Что это вообще значит? — прорычал я, схватив кота за руки и сжав как можно сильней. Эффект, впрочем, получился минимальным.

Винч невероятно быстрым и грубым движением стряхнул мои руки со своих и смерил меня очередным взглядом, полным презрения.

— Забыл? С этого дня начинаются тренировки. Кстати, ты уже можешь считать себя убитым.

Он помахал широким кухонным ножом, прихваченным по дороге сюда.

Так как я не раздевался, утренний подъем сейчас занял неприлично мало времени. Ранее, в отцовском доме, на то, чтобы встать, у меня уходило минут двадцать, а то и все полчаса. Нежиться в кровати так приятно! Нет никаких ножей у горла… Но это великолепный способ проснуться, на заметку всем лентяям.

— Идем за мной. Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше, — Винч повел меня вниз, в неприметную дверь под лестницей, спрятанную в темноте за поворотом. Подвал.

Несмотря на то, что в доме сейчас все уголки забил по-осеннему холодный воздух, а у меня изо рта даже выходил пар, охотник надел лишь грязные рабочие штаны и тоненькую красную рубашечку, не способную скрыть его мощного телосложения. На ухе красовалась все та же кинжалообразная сережка, большую часть времени скрывающаяся в темных, как моя Совесть, волосах.

Разбудил он меня довольно рано: в доме еще тихо и темно. На улице нет солнца, не слышно шаркающих шагов досточтимых горожан, бредущих по мостовой, даже ветер в щелях еще не воет. Воздух, похоже, тоже застыл, но все же находит способ пробраться через прилипшие к телу и еще сыроватые рубаху и куртку. Винч идет плавно, тихо, а мой сонный шаг косолап, как медвежий.

Даже в моем доме подвал не мог похвастаться такой толстой железной дверью! Сразу видно, сделано на века. Тренировку проведем здесь? Немного страшновато… При надобности отсюда будет нелегко выбраться.

— А позавтр… — начал я, но меня бессовестно и грубо перебили:

— Сначала — тренировка! Мне тоже не хочется, но так лучше для всех.

А зря это он. На одной воде мне долго не протянуть.

Пара колоритных настенных светильников не могла дать человеку достаточно света, чтобы разобрать все помещение, и тут уж мне повезло с оборотнизмом. Скудное освещение неплохо помогло осмотреть подвал, казалось, словно здесь горит не два, а десять факелов.

Стены, как и дверь, обили железом сверху донизу, прихватив изрядную часть потолка. На грубом мраморном полу лежал лишь слой пыли, а еще старые деревянные ящики, обломки шкафов и прочей мебели, пустые бочки, мешки с чем-то, пахнущим плесенью. Безопасность вошедшим обеспечивали толстенькие колонны, то тут, то там расставленные по указу неизвестного зодчего. Ими он нарисовал нечто вроде восьмиконечной звезды с еще одной колонной в центре.

Увлеченный мыслями, я сам не заметил, как обогнал остановившегося Винча. Обратил внимание лишь тогда, когда дверь за моей спиной сочно, зловеще лязгнула и щелкнул тяжелый замок.

— Коротко по делу, — начал тут оборотень. — Здесь я буду учить тебя превращаться по желанию.

Как всегда, лаконичен. А дальше что? Ну же, говори!

Я подождал около полуминуты, но тот молчал, как будто ждал от меня каких-то слов. Каких? Есть ли в этом смысл? Ну почему он такой молчун?!

— А как превращаться вообще? — нашелся я спустя еще полминуты.

Винч хмыкнул.

— Легко догадаться. Силой воли. Поэтому у тебя и не получается, да и вряд ли получится.

Ну, ладно, я неправ. Он сегодня слишком разговорчивый! Но толку от этого — ноль. Его рот открывается или для очередной недоговорки, или для того, чтобы меня оскорбить. Как превращаться? «Догадайся сам», что ли?!

— Как превращаться — догадаешься сам, — оборотень становился предсказуемым. — Щадить тебя я не буду. Или получится, или нет.

Что значит «щадить»? Он сейчас примется меня избивать?

Усач с размаху опустился на безногое кресло, чем вызвал тихий и жалобный скрип набивки, и как-то чуть более странно посмотрел на меня. Сейчас в его взгляде было больше презрения и желания меня… разорвать. Еще изменились зрачки. Они не уменьшились от ярости, нет, но сузились, как у кота.

Превращение! Что, это не шутка?!

А я заперт в подвале! Ключ у этого урода… где?

В этот самый момент оборотень снял рубашку и одновременно резкими движениями стряхнул штаны без помощи рук. Из кармана он вытащил толстенький железный ключ, помахал перед моими глазами и без труда сломал на три части, не обращая внимания на мой ошарашенный взгляд.

Ставшие бесполезными кусочки металла, грустно звякнув, упали на пол.

Этот кот хочет безнаказанно убить меня. И об этом никто даже не узнает… Как он выбраться собрался? Снесет лапищей замок?!

Между тем руки Винча заметно увеличились. Сразу видно, сжатый в человеческом теле зверь освободился и расправил затекшие от нехватки движений плечи. И в прямом, и в переносном смыслах: оборотень сейчас стал так велик, как и должен быть от природы. Ему теперь хотелось размяться, тем более что последней мыслью его сознания было враждебное отношение ко мне.

«Угадай, дружище, кто в этой игре — кошка, а кто — мышка?» — нахмурилась Совесть.

Я сглотнул, посмотрев на «кошку». Если не превращусь, то не отделаться простыми травмами. Мне же башку оторвут! Что сделать? Принять бой? Бежать? Всё вместе?

Словами делу не поможешь. Сейчас нужно быстрое тело, ясный ум и минимум отвлекающих факторов. Нужно быть лаконичным.