Я со страхом обнаружил, что ноги задрожали. Вспомнилось, как Нигиз швырнул в стену Франьена… Теперь там нет стены.

— Руку печет… — прошипел Стяк, до предела стиснувший зубы. Он изо всех сил прижал левую руку к груди, словно это могло помочь.

Как только Велуд это услышал, то подпрыгнул к нему и оттолкнул меня:

— Ты хочешь остаться человеком?

Стяк не мог отвечать из-за сильной боли, с каждой секундой увеличивающейся, а лесник терпеливо ждал. У кого же первого лопнуло терпение? Да, у меня. Я стукнул Велуда чуть ниже колена:

— Да он не в состоянии говорить! Делай, что можешь, если это помешает ему стать вампиром и исполнять приказы Нигиза!

Лесник нехотя (согласия же не услышал) кивнул, а затем… сильно ударил Стяка по голове локтем.

Я опешил, это же сделала и Ктори, и Далон. Правда, последний от удивления поднялся и сразу оперся на стенку, так сильно ему досталось.

Ожидая такого эффекта, Велуд не терял времени и сразу же выпалил:

— Его укусили в мышцу, яд распространяется медленно! Есть шанс спасти… Нужно ее удалить!

У меня глаза полезли на лоб, но не согласиться не мог.

— Есть ножик и выпивка? — крикнул Велуд. — Ах да, у меня и то, и другое.

Он вытащил из-под плаща фляжку и походный разделочный нож. Держа нож в правой руке, он вылил содержимое фляжки… в свой рот. Машинально.

— Велуд! — Крикнул я и опять чуть не дал ему затрещину.

Тот сделал могучий глоток и, не видя, зачем надо извиняться, плюнул на нож содержимым рта:

— Теперь стерильно.

— Велуд!!!

— Да ладно, я шучу. У меня еще несколько капель осталось.

Он вытащил вторую фляжку, поменьше, серебряную, с нарисованным на ней рогатым жуком, и вылил себе в рот только четверть. Оставшегося на донышке, к счастью, хватило.

— Надеюсь, магических сил у меня на нагрев хватит…

Он из последних сил стал накалять нож. Рука лесника-мага дрожала, со лба капля за каплей падал на Стяка пот. Я, Ктори, Карио и Далон с вытянутыми лицами и широко распахнутыми глазами следили за каждым напряженным вздрагиванием до предела напрягшихся мышц Велуда. Между тем клинок и правда начал нагреваться, в результате чуть покраснев.

— Сейчас вы увидите профессионала за работой. Лучше отвернитесь, — предупредил Велуд и опустил нож к телу.

Послышалось шипение, и по домику разлетелся запах жженого. Далон воскликнул от ужаса, Ктори оскалилась сквозь слезы.

«Тебе тоже нравится, чувствуешь?» — злобно напомнила Совесть.

А вот сердеонец, казалось, вполне привык к такому и смотрел на обожжение тела так же спокойно, как и на герань в горшке.

Или от страха, или от усталости, но видели мои глаза эту операцию нечетко, как через дождь. Оставалось только волноваться сверх меры за жизнь друга и его свободу действий.

Через минуту или две неистово волнительного ожидания все было закончено. Рука Стяка осталась на месте, хоть и изуродованная Велудом, а тот ополоснул нож в оставшейся паре капель своего спиртного и вытер его об свой же плащ, показывая этим, что задача закончена.

Он перевязал жутко выглядящую рану чьим-то платком, чудесно оставшимся чистым, и устало уселся на столик около Далона.

— Велуд! Карио! Вы ничего не хотите нам рассказать? — насупилась тут Ктори, продолжая при этом плакать, но не так сильно, как раньше.

— А что мне рассказывать? — одновременно пожали плечами эти оба.

Я вставил:

— Какого меныра ты молчал, что Винч — котяра, а ты как выжил, меныр тебя подери?!

Карио деликатно прокашлялся, а Велуд начал отвечать:

— Я молчал потому, что, вообще-то, не знал, что ваш дружок оборотень! Я его даже не знаю! А вот с Санальдом встречались, — лесник хлопнул по плечу хозяина гостиницы.

— А выжил ты как? — я устал его поправлять и препираться.

— Расскажу, когда придем в более позитивное место.

— Хорошо, — хотелось заорать, что все плохо и я желаю услышать сейчас, но не позволило воспитание. — А ты, Карио, как будешь оправдываться?

Сердеонец покачал головой, потом сделал скептическое лицо и хитро объяснил:

— Мне казалось, вы все поняли, вот и не говорил об этом.

— Ладно же, нужно идти в Веору. Как мы пройдем через ворота? — повышенным голосом сказала Ктори. Карио обнадеживающе улыбнулся и ткнул себя в грудь:

— Я все устрою!

— Как думаете, может, сжечь это место? — Далон с омерзением оглядывал результаты побоища.

Карио, как человек, имеющий больше всех прав на решение, кивнул:

— Только под таким ливнем много не нагорит. Но хотя бы избавимся от тел… они могут сюда привлечь очень многих обитателей леса, а такое близкое соседство Веоре ни к чему.

Донести Стяка до города вызвался я. Кто еще, как не парень-оборотень? Да и никому сейчас я бы его не доверил! Взял на руки, накрыл чистой простыней, чтобы не заливало дождем, и вышел к остальным на крыльцо. Последним выходил Карио, перед этим он поджег раскуроченный книжный шкаф и чью-то рубаху.

И так, под проливным дождем и только с двумя зонтиками, мы поплелись домой, совершенно истощенные. Зонт Стяка подобрал Карио, то есть в результате его получила Ктори, она шла рядом со мной защищала от дождя моего бессознательного друга.

Ох, эта свежесть дождливого леса! Дождь настолько бурно заливал его, что найти следы или запах сбежавшего вампира не представлялось возможным. Он убежал, и, надеюсь, навсегда, хотя бы из моей жизни.

«Надейся», — подала голос Совесть.

Уже почти окончательно стемнело, и единственный положительный момент в том, что небесные хляби соизволили вылить на нас все, что накопили, видимо, за полгода, — это полное сокрытие от моих и кториных глаз луны. Мне с Ктори, да и Винчу, было нетрудно разобрать в темноте окружающую природу, но люди уже немножко путались, и пришлось направлять их. Под ногами все еще хлюпала мешающая идти каша из листьев и прочего, иногда попадались целые ручьи шириной в сажень. Крупные звонкие капли попадали прямо за шиворот, который не защищался зонтом. И повсюду, повсюду шумела вода! Десятки тысяч капель падали на листья, в ручьи, в обычные лужи, оставляли после себя пузыри, которые через миг лопались сами. Под такое легко засыпают романтики.

Чудом спасшийся от угрозы стать вампиром Стяк лежал у меня на руках неспокойно: стонал и двигал головой и здоровой рукой. Я постарался взяться за него так, чтобы не потревожить рану, и продолжил нести. Как приятно осознавать, что в нем еще теплится жизнь!

А ведь я все-таки проиграл. Один друг мертв, к тому же стал вампиром и исполнял приказы врага. Другой чуть не погиб и стал бы кровососом, если бы не друг, вернувшийся из мертвых. Это уже положительная новость, но единственная… По нашему состоянию тоже вполне можно сказать, что все мы проиграли: побитые, поцарапанные, уставшие до невозможности.

«Но ведь больше никто из вас вампиром не стал, повезло!» — успокаивала Совесть. И в чем-то оказалась права, но слушать эти доводы не хотелось.

Сейчас Стяк пришел в сознание. Велуд, стараясь находиться подальше от Ктори, напоил его такими сильными болеутоляющими отварами, что наш без пяти минут вампир не почувствовал бы, если бы его двинули по голове булавой. Еще лесник дал ему травки, чтобы тот на время смог забыть недавние дни. Так Стяк и сидел, глупенько улыбаясь и смотря на Винча, меня, Ктори. Я даже не знал, слышит ли он что-то или просто существует. Его рану замотали так тщательно, что он даже плечом двигать не мог.

Закончив с врачеванием, лесник сел в свое место в нашей компании и начал рассказ:

— Право, я не уверен, что масштаб раздувания вами факта моей жизни — достаточно веская причина, чтобы рассказывать что-нибудь. Если говорить честно, то это того не стоит. Просто-напросто выжил. Тогда, когда мы разошлись, меня обнаружили, но я успел навести мороку и потом скрыться. После почти полного истощения в магическом плане от меня осталась жалкая оболочка, не более! И она едва двигалась. Я подождал, пока уберут уртариновую сетку, и после покинул поселок. Долго там пробыл, восстанавливал силы.