«Трудовая пчелка» — отделение колхоза. Нарекли его так потому, что занимаются здесь исключительно пчеловодством. Сюда уже от центральной усадьбы колхоза нет пешего пути, а нашей этнографической экспедиции и от этого тупикового местечка шагать да шагать прямиком через Весеневское болото до Маяка — фосфоресцирующего в темноте, догнивающего ствола дерева с единственным суком-обрубком…»

И здесь были подчеркивания.

— Прямо-таки путеводитель по скитам, — прочитав вторую выписку, сказал Пушных.

— Да. Будто боялся: заподозрят его, что не был там с экспедицией.

— Наверно, все же другое, — возразил полковник, продолжая читать дальше. — Сильные впечатления и желание поделиться ими.

— Мне потому и кажется: если скиты и там ограблены, он ни при чем. Просто, может, не имел права так конкретизировать.

— Почему, собственно, не имел права? — опять не согласился Пушных. — Был в экспедиции, на своей земле.

— Вы же сами сказали: путеводитель, — напомнил Шатохин.

— Сказал. Но если он обязан шифровать, то для чего мы? Ладно. По всем этим «л секу томским» местам сделаем срочные запросы. Пока имеем одни предположения. Возможно, там и ограблений не было.

Ограбления в старообрядческих поселениях, путь к которым с точностью описал учитель рисования Лоскутов, были. В трех кз пяти. В Тюменской и Пермской областях. Воссоздать в деталях, как развертывались события, кто налетчики, не удалось: тамошние потерпевшие тоже с милицией разговаривать не пожелали, на снимки Игольникова, Кортунова, Могнолина взглянуть отказались. Но в близлежащих от раскольничьих обиталищ деревнях кое-что знали. По рассказам, в предыдущих ограблениях участвовали в двух случаях по три человека, а однажды — это было неподалеку от угодий «Трудовой пчелки», — вчетвером орудовали.

— Еще и четвертый в честной компании. Сам Тандетников, конечно, не мог быть, — получив эту весть, сказал Пушных утвердительно.

— Даже при желании, — поддержал Шатохин. — Он больше чем до гаража, полкилометра по асфальту, пешком не ходил.

— Кстати, напомни, Алексей Михайлович, как ты вышел на Лоскутова?

— Фотоиндивидуал позвонил по межгороду Зимаеву, а тот знаком с учителем.

— После твоего предложения еще приносить иконы позвонил?

— Да. Сразу.

— Зимаев, Зимаев, — повторил полковник фамилию гравера из Коломны.

— Может, зря с него так быстро сняли подозрения, — сказал Шатохин.

— Может. Не главное. У тебя до встречи в Калинине с фотографом десять дней. Оставим ему дня четыре на обратную дорогу. Буквально через два-три дня должен выехать к нам. Если не передумал иметь дела с тобой.

— Не передумал, но…

— Какие сомнения?

— Вдруг Кортунов в другом месте взять иконы рассчитывает?

— Еще один налет?

— Да.

— Нет уж. Не так просто организовать. Тем более теперь, без Тандетникова. Да и дрожат за оставленное. Вдруг пожар в тайге, дожди проливные… А потом, не забывай: все под тщательным наблюдением.

— Известно о дате выезда?

— Сообщат.

6

Сообщили о том, чтобы готовы были встретить «гостей» спустя два дня после этого разговора.

А в тот же после разговора день произошло событие, заставившее еще раз прибегнуть к помощи фельдшера из Ур^гамовки.

Участковый Сергей Красников ходил на болота. Без задания. Просто проведать так и не встававшего после кровоизлияния полупарализованного старикашку Афанасия, бывшего кузнеца Василия.

Километрах в двух от Василиевой избы участковый заметил в траве и поднял тонюсенькую, длиной сантиметров тридцать, щепку. Хотел было ее бросить, но на миллиметровом ребрышке приметил краску. Участковый инспектор присмотрелся и сообразил, что в руках у него — отчлененная частичка иконы. На месте, где поднял щепу, обнаружил и мелкие древесные кусочки.

Красникова не посвящали, что грабители ускользнули налегке. Он не знал, что и подумать. А вот для лейтенанта Поплаеского и для прилетевшего в Уртамовку Шатохина большой загадки не составило: скорее всего, среди тех немногих икон, которые налетчики унесли-таки с собой, была и крупная по размерам. Появляться с ней, даже с завернутой, на людях означало привлекать к себе внимание. Икону, но всей видимости, раскололи. Если, уходя с трудом от заслонов милиции, предпочли именно ее уносить, значит, стоила того.

Что за икона?

Иона Парамонович Корзилов долго изучал находку. Измерял, через лупу рассматривал красочный слой, пролистывал свою тетрадку с описаниями икон.

— «Богоматерь Умягчение Злых Сердец». От нее осколок, — сказал он.

— Из скита Агафьи, Настасьи? — уточнил Шатохин.

— Да. Точных размеров иконы не знаю. Примерно шестьдесят пять на пятьдесят сантиметров.

— На слайдах в числе четырнадцати ее нет.

— Любимая Агафьина. Рассматривать разрешала, а прикасаться, фотографировать — ни под каким видом. Я упоминал об этом образе. Забыли?

— Забыл, — признался Шатохин.

— Между Куролино и Ореховым Мысом стоял Иветский острог. Казаками-первопроходцами основан был. Как все официальные остроги Российского государства, имел даже свой герб с изображением росомахи. По преданию, первый воевода получил одну из икон в дар Крестовоздвиженской церкви из рук самого царя Бориса Годунова.

— Икону Богоматери Умягчения? — спросил Шатохин.

— Нет. «Троицу Животворящую». Но Богоматерь принадлежала кому-то из основателей острога, может, воеводе, и она даже древнее «Троицы».

— Острог на реке был?

— Конечно. На яру. И ничего не сохранилось. В километре от берега Тасеевский луг начинается. Вся память об остроге. Луг этот — и не луг вовсе. Кус тайги, первыми служилыми людьми под хлебную пашню взятый.

«Значит, волка убили на территории прежнего острога», — отметил про себя Шатохин.

Решение разрубить на части ценнейшую, но «габаритную» икону налетчики приняли, надо думать, одновременно с решением избавиться до лучших времен от основной поклажи. Значит, награбленное в отшельнических домиках схоронено поблизости от места, где валялся отщепок от иконы? Отрезок, ограниченный домом Василия и остяцкими, Пыжинскими, юртами. Здесь более или менее сухая площадка, в диаметре всего пять-шесть километров. Но даже и на этой площадке пригодных для тайников точек немного. Так что тщательный поиск, пожалуй, мог бы увенчаться успехом.

Возможно, в первые после совершения налетов дни считалось бы крупной удачей отыскать тайник. Но не сейчас. Разговоры вокруг ограбления староверов поутихли, личности налетчиков известны, и они должны вскоре объявиться за своей добычей.

Находка участкового инспектора теперь, при изменившихся обстоятельствах, была очень своевременной. Оперативникам не было нужды гадать, где в тайге спрятан груз, координаты обозначались довольно точно: неподалеку от Пыжинских юрт и от избы Василия.

Невозможно предусмотреть, как будут складываться события, пусть столичные гастролеры приедут в крайцентр, там яснее будет, но обязательно нужно им дать возможность забрать из тайника иконы. А наиболее важные для оперативников точки — Пышкино-Троицкое, Куролиио, Ореховый Мыс, Тасеевский луг.

— Сушь сейчас, товарищ полковник. Лесоавиаохрана летает. Нужно договориться, чтобы в том районе не кружили, — высказал предложение Шатохин.

— Добро, — Пушных сделал пометку на листке. — Еще?

— Транспорт нужен. Вездеход, — Хромов привстал.

— Это само собой. По-моему, пока вам не отказывали. Вот где поставить его?

— В Уртамовке, Или ближе к Тасеевскому лугу.

— Лучше в Уртамовке. Или около села…

Тем временем, когда в кабинете начальника краевого уголовного розыска проходило оперативнее совещание, в московском аэропорту «Домодедово» заканчивалась регистрация билетов на самолет, вылетающий в краевой центр. Известно было, что в Сибирь отправляется лишь один из участников ограбления скитов — Ефим Игольников. Напарники — Кортунов и Могнолин — остаются, но их места в «ТУ-154» займут, составят компанию архитектору Союзкурортпроекта некие Мустафин и Середец.