— Тащи.

— Ладно, вроде бы после потери крови это даже полезно, — нехотя согласился Лацарус, мечтая скорее вытолкать наемника. Ему еще не хватало чтобы у него всю ночь в прихожей пил раненый головорез-неудачник.

Однако, наемник стал разговорчивым и стал рассказывать с каким трудом они переплыли границу под перевернутой лодкой, чтобы похитить грифоныша и как переплывали ее обратно, скрываясь под дождем темной ночи.

Наемник признался, что детеныш был только средством, чтобы заманить взрослого грифона.

Даже пьяный, гильдеец многое не договаривал. Лацарус догадывался что грифон, один из тех, что охранял границу, нужен был для подготовки к приближающейся войне. Явно искали наиболее удобные пути для вторжения. Крылатого бы пытали и угрожали детенышу, чтобы выбрать где лучше всего переплыть или перейти реку, если зимой.

Укрепления, где проживают грифоны герцогства, которые обычно патрулируют границу, намеренно располагаются на некотором отдалении от границы и великой реки. Обычно от границы их отделяет полдня пути пешего войска. А вот сами грифоны преодолевают двухдневный путь за один час полета. Таким образом, находясь на безопасном отдалении от границы, они держат под угрозой немалую полосу территории враждебного королевства.

На свет открытой двери и голоса пришли соседи.

— Что опять случилось?

Увидев раненого человека, догадались, что скорее всего дело опять как-то связано с грифоном. Наемник не стал скрывать кто его подрал.

Все громко выражали свое возмущение. Требовали смерти летающим зверям, которые нападают на ни в чем не повинных жителей королевства. Наемник поплелся с людьми к таверне, еще выпить и явно свалился ночевать уже там, потому что не стал возвращаться.

На следующей неделе появилась надежда, что эта история с похищением детеныша завершилась и гильдия наемников оставит аптекаря в покое.

Скоро Лацарусу привезли дюжину мешков, наполненных корешками ядовитых растений. Алхимик должен был настаивать, выпаривать и концентрировать яд. Власти обещали прислать помощников, если потребуется.

Сначала аптекарь подумывал вывезти мешки за город и устроить хороший костер. Но понимал, что ему нужно время чтобы успеть уехать. Догадывался, что теперь за ним могут приглядывать.

Поэтому он испортит яд незаметно. Так чтобы до самого последнего момента не было известно, что отрава негодная.

Могут проверить. Но на ком они будут проверять? Могут на ком-то из преступников. Для гибели грифона требовалось столько же яда как и для человека. Не больше. У птиц очень слабая сопротивляемость ядам.

Но когда дело дойдет до проверки то беглый алхимик будет уже далеко. А может властям некогда проверять всю отраву. Ее для армии требуется очень много, все не проверишь. Значит часть стрел которые пустят против Фирнберга, будет смазано бесполезным ядом, что слегка утешает.

Жаль, что не все. Поэтому если он отправится на родину то надо подумать над противоядием.

Лацарус попробовал на зуб корешок со жгучим вкусом. Сплюнул, чувствуя слабое онемение языка. Давно известная отрава из того что растет в здешних местах. Ничего нового.

Примитивно аж до подозрительности.

Аптекарь давно знал, что в разных странах одни и те же растения имеют разную силу. Обычно в южных странах яды сильней. И то растение, которое на юге настолько ядовито, что применяется для стрел, на севере может даже использоваться как острая приправа к еде.

По этой причине Лацарус отправлялся на юг, странствуя в поисках сильнодействующих снадобий.

Впрочем, некоторые уникальные растения, сильны они или нет, растут только на севере. Не во всем южные снадобья превосходят зелья из хладных стран.

Лацарус догадывался, что в Фирнберге денег он может заработать очень мало. Но там и налогов почти никаких. Самое главное, что там он будет чувствовать себя гораздо спокойнее, не опасаясь погромов, стражи, бесконечных запретов и законов.

Давно надо было уезжать. Еще задолго до наступления тревожных времен.

Аптекарь уже представлял как будет жить, вернувшись на родину.

В самом городе Фирнберг ему, наверное, отдельный дом приобрести не удасться. Но в герцогстве он может даже поселится где-нибудь на природе, подальше от надоевших злых и бестолковых людских скоплений. Поселится в какой-нибудь заброшенной башне. Он готов сам обустроить свое жилище, ложить камни. Развешает везде для уюта связки трав, соберет коллекцию минералов. Не важно каких, может быть самых простых из ближайших гор. Собирать интересные камни ему нравилось не меньше чем растения. Будут у него со временем разные книги, может быть даже штук двадцать или даже тридцать, и не нужно будет боятся, что его арестуют за их хранение.

Да и побродить по хвойным лесам безлюдных долин ему уже невыносимо хотелось.

Осознание, что впереди у тебя много времени, удивительным образом смиряет с трудностями. Если жизнь длинна то любые невзгоды кажутся несущественными, преходящими.

Лацарус слышал об древних долгоживущих отшельниках, которые неспеша, без особого напряжения сил, камень за камнем выстраивали себе башню. Такие бастинды еще можно найти в лесах герцогства и порой они весьма внушительны.

Даже в самом Фирнбергском герцогстве отношение к магам очень подозрительное, но не сравнится с южными королевствами, где колдунов стараются казнить. А слухи о том что маги могут жить гораздо дольше простых смертных порождали особенно много подозрений и зависти к тем, кто якобы хранить секрет.

Но правда жизни заключалась в том, что секретом этим простой человек не смог бы воспользоваться. Потому что предрасположенность к долголетию магов складывалась за многие годы особого владения волей и мыслью. Большинство народа, завидующего магам, просто не в состоянии так внутренне изменить себя. Пришлось бы отбросить догмы, стать самостоятельнее до глубины души, бороться с ленью мышления и превзойти силой духа свое тело.

Сам Лацарус не считал себя магом, только начинал свои поиски. А в Фирнберге он рассчитывал найти настоящих мастеров из тамошней гильдии алхимиков.

В возможности чародейского долголетия предчувствовалось особое спокойствие неторопливой, прочувствованной до совершенства, размеренной жизни. Тогда жизнь перестает быть торопливой крысиной суетой и наконец можно почувствовать себя хозяином собственного бытия.

Достаточно аптекарь постранствовал по миру, ему хватит неприятных переживаний для чтобы составить впечатление о странах где ему не очнь хочется оставаться. И на север он отправится не совсем с пустыми руками. Все же кое-какие знания удалось наскрести и на юге.

До границ Фирнберга, то есть до великой реки, недалеко, но в нынешние времена ему разумнее отправится в обход, через территорию нейтрального государства. А это значит, что путь увеличивался многократно.

Но уходить надо. Лацарус не сомневался, что на спокойствие бытия и долголетие ему здесь рассчитывать нет смысла. Он опасался не самой войны, а когда начнут искать врагов и чужаков, чтобы разжигать военную истерию. Скорее всего начнут хватать всех кто хоть чем-то отличается от окружающих и называть шпионами. Без этого вовлечение простолюдинов в войну редко получается. Это уже начинается.

Неприятное, противное предчувствие…

А ведь совсем недавно жизнь в королевстве казалась вполне терпимой и относительно свободной и даже чем-то напоминала порядки соседнего Фирнберга. Но как же быстро все изменилось и как все изменились. Аптекарь и не подумал бы здесь пожить, если бы так было с самого начала. И Лацарусу уже начинало казаться что простонародье только казалось мирным, только сейчас показав истинную суть полную нетерпимой злобы и мракобесия.

Ему приходилось останавливаться на ночлег в придорожных тавернах и там же ужинать, слушая о чем разговаривают люди вечерами.

— Всех грамотных надо отправлять на каторгу, — рассуждал невысокий пожилой человек. — От умных один вред, особенно от тех кто книги читать умеет. Для пользы государства они не нужны. Полезный тот кто кровь за родину проливает или землю пашет.