К счастью им идти не в ту сторону. Хоть сейчас погода тихая, но Гирольд помнил, что поздней осенью или в начале зимы иногда начинается бора, страшная ураганная метель. Тогда со стороны уже холодных предгорий вниз, к еще не замерзшему морю, дует невероятный снеговой ветер, такой сильный, что в долах между холмами может не просто сбивать с ног, но даже волочить человека по камням, кувыркать и бросать. Участь одинокого путника во время такого снежного урагана — пропасть без вести.

Путники пойдут в противоположном направлении.

Зимние дороги длинными ночами безлюдны. Теперь Гирольда радовало, что все местные жители с наступлением сумерек запирают ворота хуторов, окруженных частоколом деревень и не выходят до утра.

Впереди будет много зимних троп и нескончаемых дорог, сначала на юг, вдоль реки, впадающей в море не очень далеко от Нидерберга, потом перейти ее по льду и побрести на юго-восток вдоль ответвлений великого хребта.

Удастся ли за две недели дойти до границ Фирнберга? Края владений на севере у герцогства грифонариев слишком неопределенные, сразу и не поймешь в какой день ты пересек границу.

Слишком безлюдно в тех местах. Но рядом с новой союзницей не стоило опасаться волчьих стай в пути.

Их ждут заиндевевшие обочины и лесные дороги, возможно придется идти ночью и в поблескивающий звездами мороз, и в кромешном мраке ночного снегопада, держась за ее мохнатую гриву. Но Гирольд понимал, что зверюга не заблудится.

Меркли отсветы заката. Подросток и многозубое четвероногое существо уходили на юг, почти в ту сторону где еще не погасло зарево опустившегося за горизонт солнца.

8

— Здесь в Фирнберге почти нет виноградников, — покачал бокалом Феобальд. — Привычное мне вино приходится завозить с юга.

Местные алхимики гнали крепкую настойку. Ценителями особенно уважалась настойка из черемухи, напоминающая по запаху миндальную. Но герцог сохранил прежнее пристрастие к привычным винам из королевств.

— Я пригласил вас потому что помню, что вы очень толковый советник и немало помогли мне еще там на юге. Но вы имеете немалый опыт жизни и здесь в Фирнберге, лучше меня знаете эту страну, — произнес Феобальд.

— Мой долг вам служить… — Сальвиан учтиво поклонился.

Герцог встал около окна.

— Местные рыцари, эти упрямые глупцы эгоистично цепляются за свои вольности и свободы когда стране необходимо единство… В будущей войне страна не способна победить, если не подчинится единой власти. У фирнбергского рыцарства нет иного выхода, но они этого не хотят понимать. Я хочу превратить эти дремучие края в настоящее государство. Вот в каком деле мне нужна помощь.

— Все мои силы и опыт в вашем распоряжении… — подтвердил советник.

— Я хочу приучить народ этой страны к готовности соглашаться с тем, что власть порой жертвует их жизнями ради всего государства. — Искренне произнес Феобальд. — Простолюдин должен понимать, что государство важней его жизни. Здешние люди слишком мало готовы сделать ради величия родной страны, сидят по своим замкам и хижинам в лесу, не хотят единства. Они не желают принимать новые законы, не хотят понять, что неприятные законы нужны для величия державы, которое важнее жизней не только простолюдинов, но и знати.

— Чтобы принимать неприятные законы надо знать темные глубины души народа. Эта темная сторона души неграмотного простонародья содержит в себе бездну дикости и мракобесия, животных страхов даже в самом благополучном государстве. Тот, кто чувствует чернь тот может натравливать толпы на неугодных. Правда здешний Фирнбегский народ трудно расшевелить. Это не южане, толпа которых набросится и потащит на костер каждого на которого вы укажете пальцем. Но чернь устроена так, что готова больше поверить бесноватому юродивому чем грамотному человеку. Поэтому вам надо набрать побольше кликушествующих драчливых болтунов, которые бы распространяли нужные Вам слухи.

— Я так уже делал.

— Но основная борьба будет идти не за мнения черни. Есть те, кто имеет большее значение чем простонародье.

Герцог самодовольно улыбнулся.

— Простое население больше поддерживает меня, законного герцога. Мне уже удалось усилить неприязнь черни к рыцарству. Народ больше хочет объединения под единой властью. Народ меня любит больше чем их! — заключил Феобальд.

— Пойдет ли простой народ защищать Вас, если с вами что-либо случится? — тихо охладил пыл герцога советник. — Все эти домохозяйки и жалкие холопы готовы славить Вашу власть. Но они не пойдут Вас защищать в трудную минуту. Нет смысла опираться на простолюдинов. Вся эта огромная толпа всегда хвалит сильного. Но этим сильным вдруг можете оказаться не Вы…

— У меня есть наемники, они мне верны.

— Наемники верны не Вам, а вашим деньгам. И если у вас в нужное время не окажется денег…

— Пока у меня есть власть то будут и деньги. А для денег нужны законы.

Советник медленно кивнул с понимающей улыбкой.

— Вы же знаете как делаются законы, государь. Можно ввести любой неприятный народу закон если его перед этим немного напугать. Совсем немного чем-нибудь напугать. Тогда простонародье соглашается с любыми законами. Например, надо повысить налоги чтобы увеличить количество стражи в городе. Можно послать на улицы города ваших наемников из гильдии, они порежут вечерами немного местных жителей. И тогда напуганные горожане согласятся на повышение налогов чтобы Вы увеличили количество верной Вам стражи… А еще можно запретить в городе ношение оружия, чтобы горожане чувствовали себя еще беззащитнее перед бандой.

— Под каким предлогом?

— Под предлогом борьбы с убийствами запретить оружие, чтобы безоружные еще больше боялись убийств. — Советник еле сдержал смех. — Правда ведь, изящное решение, мой государь? Это был бы неплохой метод, но для этого города надо придумать что-то немного иное, посложнее.

— А почему не годится метод с бандой головорезов?

— Не в этом городе. Здесь слишком силен орден. Улицы патрулируются не только обычной стражей, но и рыцарской. Для уличной преступности это очень неудобно. Рыцари и стража ревниво приглядывают друг за другом, можно сказать подозрительно. И любая шайка оказывается как между двух огней. Наша затея с бандой не удалась бы потому, что как только появилась бы такая серьезная угроза, грифонарии тоже приняли бы меры. Достаточно расположить на крышах в засаде пару грифонов и они выследят наемников. В темноте видят лучше и дальше людей, налетают сверху внезапно. Увы, головорезов через некоторое непродолжительное время неминуемо сцапали бы и вытрясли много неприятных для нашего плана подробностей.

— Вот, к примеру, дракон… — проворчал Феобальд. — Мне сначало подумалось, что прекрасно когда он летал над герцогством и пугал простолюдинов. Я видел в этом хороший повод для укрепления влияния, потому что напуганные жаждали моей твердой руки, власти которая защитит их от дракона. Но орден грифонариев оказался более пригоден для поимки дракона, именно они оказались важнее и необходимее для государства. И это их возвышение было не в мою пользу. Я даже подозревал что они специально затягивают охоту на дракона чтобы пользоваться преимуществами своей нужности. Правда теперь когда они поймали дракона это их преимущество не так важно. Дракон в моей крепости повышает мой престиж. И поэтому я отказался от мысли дать дракону сбежать чтобы он снова летал и давал повод для подъема налогов на борьбу с ним. Потому, что тогда за ним орден начнет гонять грифонов и народу орден опять будет нужнее меня!

— Неприятная ситуация, — тактично вздохнув, согласился советник.

— В том то и дело! — пожаловался герцог. — Все обычные меры по усилению моей единоличной власти так же подстегивают и рвение ордена! Для укрепления единой власти государству нужна угроза. Угрозу для запугивания подданных всегда можно найти. Особенно подходит внешняя угроза. Но главным защитником герцогства издавно считался орден грифонариев. И поэтому любая объединяющая угроза не только укрепляет мою власть, но и влияние ордена. Который в опасные времена всем становится нужнее. Как мне выйти из этого противоречия?