49
«О, не гнушайся этой кожей бледной, —
Так он просил, — и струпною корой,
И этой плотью, мясом слишком бедной!
52
Скажи мне правду о себе, открой,
Кто эти души, два твоих собрата;
Не откажись поговорить со мной!»
55
«Твой мертвый лик оплакал я когда-то, —
Сказал я, — но сейчас он так изрыт,
Что сердце вновь не меньшей болью сжато.
58
Молю, скажи мне, что вас так мертвит;
Я так дивлюсь, что мне не до ответа;
Кто полн другим, тот плохо говорит».
61
И он: «По воле вечного совета
То древо, позади нас, в брызгах вод,
Томительною силою одето.
64
Поющий здесь и плачущий народ,
За то, что угождал чрезмерно чреву,
В алчбе и в жажде к святости идет.
67
Охоту есть и пить внушают зеву
Пахучие плоды и водопад,
Который растекается по древу.
70
И так не раз, пока они кружат,
Свое терзанье обновляют тени,
Или верней — отраду из отрад:
73
76
И я ему: «С тех пор, как плен земли
Твоя душа на лучший мир сменила,
Еще пять лет, Форезе, не прошли.
79
И если раньше исчерпалась сила
В тебе грешить, чем тяжкий твой порок
Благая боль пред богом облегчила,
82
То как же ты сюда подняться мог?
Я ждал тебя застать на нижней грани,
Там, где выплачивают срок за срок».[896]
85
И он мне: «Сладкую полынь страданий
Испить так рано был я приведен
Моею Неллой.[897] Скорбь ее рыданий,
88
Ее мольбы и сокрушенный стон
Меня оттуда извлекли до срока,
Минуя все круги, на этот склон.
91
Тем драгоценней для господня ока
Моя вдовица, милая жена,
Что в доблести все больше одинока;
94
97
О милый брат, к чему распространяться?
Уже я вижу тот грядущий час,
Которого недолго дожидаться,
100
Когда с амвона огласят указ,
Чтоб воспретить бесстыжим флорентийкам
Разгуливать с сосцами напоказ.
103
Каким дикаркам или сарацинкам
Духовный или светский нужен бич,
Чтоб с голой грудью не ходить по рынкам?
106
Когда б могли беспутницы постичь,
Что быстрый бег небес припас их краю,
Уже им рты раскрыл бы скорбный клич;
109
Беда, — когда я верно предрекаю, —
Их ждет скорей, чем станет бородат
Иной, кто спит сейчас под «баю-баю».
112
Но не таись передо мною, брат!
Не — только я, но все, кто с нами рядом,
Глядят туда, где свет тобой разъят».
115
Я молвил: «Если ты окинешь взглядом,
Как ты со мной и я с тобой живал,
Воспоминанье будет горьким ядом.
118
От жизни той меня мой вождь воззвал,
На днях, когда над нами округленной
Была (и я на солнце указал)
121
Сестра того.[900] Меня он в тьме бездонной
Провел средь истых мертвых, и за ним
Я движусь, истой плотью облеченный.
124
Так я поднялся, им руководим,
Всю эту гору огибая кружно,
Где правят тех, кто в мире был кривым.
127
вернуться
894
Ведь та же воля — то есть воля к страданию.
вернуться
895
«Или!» — по-еврейски: «Боже мой!»
вернуться
896
Там, где выплачивают срок за срок — то есть в Предчистилище, среди нерадивых (см. Ч., IV, 128–132).
вернуться
897
Моею Неллой — вдовой Форезе.
вернуться
898
Сардинская Барбаджа — горная область в Сардинии, заселенная выходцами из Африки. По словам старых комментаторов, тамошние женщины ходили с обнаженной грудью или даже вовсе нагие — из-за жары и распущенности нравов.
вернуться
899
Пред той Барбаджей… — то есть перед Флоренцией.
вернуться
900
Сестра того — сестра Солнца, то есть Луна (ср. А., XX, 127).