— Неужели? — Поначалу Конклин удивился, но затем сообразил, что Дельта симулирует реакцию человека, которому ничего не известно о случившемся на Семьдесят первой улице. Если бы ему велели явиться в посольство, он удрал бы в кусты; кому, как не ему, знать, что никаких официальных контактов быть не может. «Тредстоун» стала проклятием, бельмом на глазу, провалом. — Вы повторили, что за всеми подступами следят?

— Само собою. Тогда он спросил, кто следит. Представляете?

— Представляю. И что вы ему ответили?

— Что ему, как и мне, это прекрасно известно и что я считаю нецелесообразным обсуждать подобные вещи по телефону.

— Прекрасно.

— Я тоже счел, что все вышло удачно.

— И что он? Удовлетворился таким объяснением?

— В некотором смысле. Сказал «понимаю». И все.

— В отношении охраны он не передумал? По-прежнему от нее отказывается?

— Отказывается. Несмотря на то, что я на этом настаивал, — первый секретарь сделал паузу и добавил доверительно: — Вероятно, он не хочет, чтобы за каждым его шагом следили, да?

— Верно. Когда он должен снова позвонить?

— Минут через пятнадцать.

— Скажите ему, что офицер из «Тредстоун» прибыл. — Конклин извлек из кармана карту, сложенную так, что взгляду представал прилегающий к посольству район и прочерченный синими чернилами маршрут. — Передайте, что встреча назначается в половине второго на дороге из Шевреза в Рамбуйе, в семи милях к югу от Версаля, на кладбище Ноблесс.

— В пол-второго, на дороге Шеврез — Рамбуйе… кладбище. Он знает, как туда добраться?

— Он там уже бывал. Если он скажет, что поедет на такси, велите ему принять обычные меры предосторожности и отпустить машину, когда доберется до места.

— Не покажется ли это странным? Я имею в виду, водителю. Неподходящий час для посещения кладбища: ночь.

— Я же говорю: «велите ему». Наверняка он поедет не на такси.

— Наверняка, — поспешно согласился первый секретарь, сообразив, что сболтнул лишнее. — Я не позвал сюда вашего человека. Давайте я позвоню ему сейчас и скажу, что вы прибыли…

— Я сам об этом позабочусь. У вас сохранился номер его телефона?

— Да, конечно.

— Сожгите его, пока сами на нем не погорели, — приказал Конклин. — Я перезвоню через двадцать минут.

Внизу прогрохотал поезд метро, и пол под ногами у Борна задрожал. Он повесил трубку на рычаг телефона-автомата и мгновение стоял не отрывая от нее взгляда. В сознании его приоткрылась еще одна дверь. Падавший из нее свет был слишком далек и неясен — и все же там различались какие-то образы… По дороге на Рамбуйе… решетчатые металлические ворота… пологий холм… белый мрамор… кресты — большие, еще больше… мавзолеи… и повсюду скульптуры. Кладбище Ноблесс. Однако это было не просто место упокоения усопших. Явка, место встреч, где среди похоронных процессий и открытых могил велись серьезные разговоры. Двое в траурной одежде встречаются в толпе провожающих покойного и вполголоса обмениваются несколькими словами.

В памяти вставало лицо — размытое, расплывчатое. Отчетливо — только глаза. И у этого размытого лица и этих глаз есть имя. Дэвид… Эббот. Монах. Человек, которого он знал, но теперь не знает. Создатель «Медузы» и Каина.

Джейсон заморгал и помотал головой, словно стремясь стряхнуть с себя эти видения. Он взглянул на Мари, которая, стоя у стены метрах в пяти от него, должна была наблюдать за пассажирами: не следит ли кто за ним. Но вместо этого смотрела на него. На лице ее застыла тревога. Он ободряюще кивнул ей, давая понять, что это не очередной приступ. Наоборот, в памяти всплыли новые образы. Ему уже приходилось прежде бывать на этом кладбище — он это твердо знал. Он подошел к Мари, и они бок о бок зашагали к выходу.

— Он прилетел, — проронил Борн на ходу. — «Тредстоун» в Париже. Я должен встретиться с ним на кладбище под Рамбуйе.

— Что за мерзость? Почему на кладбище?

— Чтобы успокоить меня.

— О Господи, каким образом?

— Я там уже бывал прежде. Встречался с людьми… с одним человеком. Назвав местом встречи это кладбище — выбор и впрямь необычный, — «Тредстоун» дает мне понять: свои.

На середине лестницы, ведущей на улицу, она взяла его за руку:

— Я хочу поехать с тобой.

— Извини — нельзя.

— Не отказывай мне!

— Вынужден, потому что не знаю, что меня там ждет. Если не то, на что я надеюсь, то мне нужен будет союзник.

— Милый, но это же бессмысленно! За мной охотится полиция, если меня найдут — ближайшим самолетом вышлют в Цюрих. Ты сам так сказал. Какую пользу тогда я смогу тебе принести?

— Не ты. Вийер. Он верит нам, верит тебе. Если до утра я не вернусь и не позвоню — ты сможешь связаться с ним. Он способен устроить изрядный шум и готов это сделать, видит Бог. Он — единственная наша страховка. Точнее, его жена — через него самого.

— Да, он готов, — кивнула Мари, согласившись с его логикой. — Как ты доберешься до Рамбуйе?

— У нас есть машина, ты забыла? Я отвезу тебя в отель, а затем двину в гараж.

Он вошел в лифт многоэтажного гаража на Монмартре и нажал четвертый этаж. Мыслями он уже был на кладбище по дороге из Шевреза в Рамбуйе — где бывал раньше, но не имеет ни малейшего представления, когда и зачем.

Именно поэтому он хотел выехать немедленно, не подстраиваясь к назначенному часу встречи. Если всплывшие в его памяти воспоминания были верны, то кладбище это колоссально. И где именно на многих гектарах земли, усеянной могилами и статуями, они встретятся? Он доберется туда к часу ночи, так, чтобы оставалось полчаса походить по дорожкам, высматривая пару включенных фар или какой-нибудь иной знак. Глядишь, еще что-нибудь вспомнится.

Дверь лифта, проскрежетав, открылась. Этаж, на три четверти заполненный машинами, был безлюден. Джейсон старался припомнить, где поставил «рено». Где-то в дальнем углу — он это помнил точно, — но в правом или левом? Он пошел было налево. Когда несколько дней назад он въезжал сюда на машине, лифт был слева. Борн остановился, внезапно сообразив. Лифт оставался слева, когда он въехал сюда, — но не тогда, когда ставил машину. Тогда он оказался по диагонали направо. Борн развернулся и быстро зашагал обратно. Мысленно он был уже где-то между Шеврезом и Рамбуйе.

Что было тому причиной — неопытность наблюдателя или неожиданный поворот, — Борн не мог знать. Но в одном он был уверен: это мгновение спасло ему жизнь. Во втором ряду машин справа нырнула за капот чья-то голова. За ним следили. Причем опытный наблюдатель притворился бы, будто уронил ключи или проверяет дворники, затем спокойно выпрямился бы и ушел. Единственное, чего он не стал бы делать, — того, что сделал этот тип: привлекать к себе внимание, запоздало спрятавшись за машиной.

Джейсон шел не сбавляя шага, однако мысли его теперь переключились на новый поворот событий. Кто этот человек? Как он сумел его выследить? И вдруг ответ на оба вопроса стал ему настолько очевиден, что он почувствовал себя полным дураком. Ночной портье из «Постоялого двора».

Карлос оказался как всегда дотошен и до мелочей проанализировал неудачу. Одной из этих мелочей оказался администратор, дежуривший в отеле в ту ночь. Он понаблюдал за этим служащим, затем допросил: особенно потеть не пришлось. Одного вида ножа или пистолета, видимо, было достаточно, чтобы из дрожащих губ дежурного потекла информация. Армия Карлоса получила приказ рассредоточиться по городу, каждый район которого был поделен на сектора, в поисках точно описанного черного «рено». Поиски хлопотные — но вполне осуществимые, тем более что новый владелец машины сам облегчил своим преследователям задачу, не удосужившись сменить номерные знаки. Сколько же времени ведется наблюдение за этим гаражом? Сколько человек сторожат его — снаружи, внутри? Когда прибудет подкрепление? Приедет ли сам Карлос?

Все это были второстепенные вопросы. Главное теперь — выбраться отсюда. Можно было бы обойтись и без машины, но тогда пришлось бы полагаться на удачу. Ему нужен был транспорт, и немедленно. Ни один таксист не согласится везти незнакомого пассажира в час ночи на кладбище, расположенное в предместьях Рамбуйе. А полагаться на то, что хватит времени угнать стоящую на улице машину, тоже не приходилось.