— Не надо плакать. Наша жизнь такова, что без смерти не обойтись. Все мы когда-нибудь там будем. Он у вас погиб, но вы обязательно встретитесь на небесах и будете счастливы. Не надо плакать. От ваших слез ему там плохо. Раз вы его помните, он всегда с вами.

Маринка посмотрела в морщинистое лицо и прошептала, глотая слезы:

— Я больше не буду плакать. Спасибо вам за сочувствие.

Старик протянул руку. Помог встать со скамейки. Молча довел до ворот и повторил:

— Он всегда с вами, пока вы помните!

Развернулся. Не спеша удалился в сторожку. Марина стерла слезы с лица и вышла с территории кладбища. Вечером она вылетела в Москву, чтобы получить новое задание.

Глава 8

Маринкино фарси звучало чудовищно, но вполне понятно. Афганец обмер, когда за спиной раздался хриплый голос:

— Тронешь его и будешь иметь дело со мной! Быть может я не самый сильный противник для тебя, но самый цепкий, уверен! А я из тебя кровавый кусок мяса сделаю. Убери нож и медленно обернись. Твоя смерть глядит на тебя.

Бородатый громила в чалме послушался. Медленно опустил занесенный над солдатом нож и еле шевеля головой обернулся: рядом стоял невысокий крепыш в камуфляже со странным маленьким автоматом в руках. Таких Хафиз еще не видывал. Он решил захватить незнакомое оружие и бросился на парня, тот показался ему слабым противником. Удар в лицо прикладом в один миг швырнул его на землю. Второй удар проломил череп. Словно бревно моджахед упал на камни. Кровь впитывалась в намотанную чалму, ставшую от пыли и грязи серо-коричневой, хотя была когда-то белоснежной.

Смуглый парень с закрытыми глазами продолжал лежать на камне, не подавая признаков жизни. На его плечах были лычки сержанта. Красивое лицо побледнело из-за ранения в левый бок. Куртка пропиталась кровью. Степанова пару секунд изучала лицо. Выдернула из сумки пару ватно-марлевых подушечек и сразу три широких бинта. Задрав одежду вверх, принялась туго перевязывать, чтобы прекратилось кровотечение. Он застонал и открыл мутные глаза. Степанова быстро прикрыла ему рот, чтоб не закричал от испуга. Прошептала:

— Тише. Я свой. — Он дернулся в сторону, стараясь сбросить ее руку, но Марина не дала. Навалилась сверху всем телом и горячо зашептала: — Не бойся! Все позади. Кричать не надо, иначе басмачи вернутся…

Он затих, позволив ей делать с его телом, что угодно. Степанова быстро перевязала рану и с трудом оттащила парня за камни от пронизывающего ветра. Она чувствовала, что и у самой сил осталось не много. Шли четвертые сутки, как она ушла из расположения танкового взвода. Парень быстро заговорил на непонятном языке. Слова вроде бы звучали на фарси, но вот диалект… Она спросила:

— Ты по-русски говори, я не понимаю.

Он прошептал, задыхаясь на каждом слове:

— Ты кто?

Марина не стала говорить правду:

— Разведчик. Рация во взводе была?

— Коля в камнях у скалы успел спрятать. Мы не успели вызвать подкрепление…

— Как тебя зовут?

— Амир Бесланов. Чеченец. Я буду жить?

Она посмотрела на рану еще раз и кивнула:

— Будешь!

— Как тебя звать и как ты здесь оказался?

— Искандер. Я спешил к вам на помощь, но не успел…

— Мусульманин?

— Нет.

— Значит вокруг только трупы?

— Да. Тебя тоже собирались зарезать, я вмешался… — Марина раскинула свой спальный мешок и приказала парню: — Забирайся внутрь, чтоб не замерзнуть, а я пока рацию поищу.

Сержант подтянул непослушное от холода тело и начал влезать в спальник. Влез до половины и упал без движения. Маринка вскоре вернулась с рацией. Парень был без сознания. Она быстро вышла на связь с “Альфой” и сообщила о вырезанном блокпосте в горах. Сказала, что остается на перевале до утра и будет его удерживать сколько сможет. Просила прислать помощь. Бредин обещал помочь и отключился.

После того, как они доложили начальству о начатом эксперименте, Бредину и Горчакову приходилось докладывать начальству о каждом выходе Искандера в эфир. Вот и на этот раз Бредин направился в кабинет генерал-майора Зосимова.

Внутри находился еще один человек в гражданском костюме. Короткая стрижка и осанка выдавала в нем военного, а цепкие не приятные глаза, что он из органов. Он не представился и не подал руки, лишь коротко кивнул. По приказу генерала, полковник начал докладывать обо всем, что узнал от женщины, при кэгэбэшнике. Тот внимательно слушал, но ни разу не спросил ни о чем.

Зосимов отдал распоряжение:

— Сделайте все возможное для спасения Искандера. Он нам пригодится.

Марина постояла над распростертым телом. Она понимала, что если парня не согреть сейчас, он замерзнет из-за потери крови. Разыгравшаяся метель была ей на руку — духи не захотели возвращаться из-за пропавшего товарища и решили, что он просто отстал и догонит их, когда снег перестанет падать.

Разыскала среди камней укромное местечко, со всех сторон укрытое от ветра и очень удобное для обороны. Из-за камней все склоны прекрасно просматривались. Перетащила неподвижное тело туда. Еще раз взглянула на раненого. Пару раз роскошно выматерилась и принялась забираться внутрь, скинув бронежилет. Автомат, винтовку, пистолеты и пару гранат положила рядом. Она чувствовала худощавое стройное мужское тело. Какое-то время вглядывалась в красивое лицо. Потом принялась яростно растирать правый бок сержанта, его плечи и руки. Прижимала, дышала в лицо, стараясь не задевать рану на левом боку. Амир открыл глаза минут через двадцать. Вздохнул, прислушался к ощущениям и тихо прошептал:

— Ты женщина?

Марина вздрогнула и попыталась отстраниться, но в тесном мешке сделать это оказалось невозможно. Она зло прошипела:

— Меня зовут Искандер!

Он упрямо повторил:

— Ты женщина! Я чувствую твою грудь. Покажи мне свое лицо и я обещаю, что никто не узнает твоей тайны.

Маринка поняла, что ее “приперли” к стенке и сдернула маску:

— Смотри!

Сержант минуты три пристально вглядывался в ее лицо темными глазами:

— Красивая! Мне бы жену такую! Пойдешь?

— Нет. Я такой же боец, как и ты.

Хотела одеть маску снова, но он попросил:

— Подожди, ведь никого нет…

Его руки неожиданно крепко обняли ее и прижали к себе. Поцеловать себя Марина не дала и отвернулась в сторону. В ней ничего не дрогнуло при этом проявлении ласки, но драться с раненым не хотелось. К тому же его руки так и застыли на одном месте, не стараясь пробраться дальше. Он погладил ее по лицу кончиками пальцев и прошептал:

— Когда война кончится, я тебя найду, Искандер! И все равно возьму в жены!

Снова потерял сознание, исчерпав на объятия последние силы. Степанова натянула маску. Прижала к себе Бесланова и согревала до утра собственным телом, пока не прилетел вертолет. Выбралась, когда вертушка начала опускаться, одела бронежилет. Повесила на шею автомат, закинула за плечо винтовку. С платформы спрыгивали солдаты, прилетевшие заменить убитых. Марина коротко рассказала командиру вновь прибывших ребят о том, что видела издали. Трупы погрузили в вертолет, раненого парня разместили на носилках внутри. Степанова запрыгнула на платформу последней. Вертолет летел в Герат. Она решила лететь с ним и отдохнуть в расположении советских войск. Метель не прекращалась. Искать в такую погоду отряд басмачей не имело смысла.

Прошло еще полтора года. Марина успела за это время вызволить из плена с десяток пленных. Участвовала в боях в составе разных родов войск. Дважды была ранена. Каждый раз добиралась до ближайшего поста советских войск. Прежде чем сдаться на милость медиков, по рации связывалась с начальством и докладывала о ранении. Тут же следовал приказ начальнику госпиталя. Через сутки прибывали двое неразговорчивых мужчин в штатском. Брали с докторов подписку о неразглашении тайны Искандера и забирали молодую женщину с собой. Далее она проходила лечение в московском или подмосковном госпитале, ездила домой на неделю. Отдыхала, выслушивала новости и снова отправлялась в Афганистан.