Мать и отец работали слаженно. Елена Константиновна подгребала сено, а Иван Николаевич собирал вилами, подносил к стогу и забрасывал наверх. За каких-то три часа они втроем сметали два стога. Немного помогла бабушка Дуня, мать Ивана Николаевича, заглянувшая к Ушаковым. Но она пришла, когда второй стог был почти полностью закончен. Маринка убежала купаться, чтобы смыть сенную труху с нестерпимо зудевшего тела. Затем решила сходить в лес. Родители попытались отговорить:

— Маринка, поздно уже. Иди завтра с утра.

Дочь сцапала корзинку с моста и на ходу натягивая легкую куртку, выпалила:

— Да я всего на часок!

И заблудилась. Часа два она пробегала по лесу, пытаясь выбраться. Даже поплакала немного. Потом взяла себя в руки и спокойно устроилась на ночлег под нависавшими лапами ели. В быстро сгущающихся в лесу сумерках натаскала для подстилки мха и продремала до рассвета, подтянув коленки к груди, чтоб было не так холодно. В четыре утра она разыскала дорогу домой и в пять спала дома в собственной постели. В ту далекую ночь ей тоже было одиноко и страшно…

Этот отдых, пусть и без сна, придал ей немного силы. Едва забрезжил рассвет, Марина тронулась в путь, часто осматриваясь в бинокль. Двое суток прошли относительно спокойно. Если не считать, что раз двадцать ей приходилось прятаться от идущих навстречу или обгоняющих ее людей. Она то спускалась вниз, то поднималась наверх, обходила селения и отдельные группы глинобитных жилищ. Большинство из них было не отмечено на карте. Даже не заметила, как вторглась на территорию Пакистана. Никто пока не обнаружил ее присутствия и это несколько ободряло.

Иногда скалы приходилось преодолевать с помощью веревок и альпийского снаряжения. Это было ей внове, но виденные в учебке фильмы о горном альпинизме, в чем-то все же помогали ей. Сухпаек подходил к концу и она думала об этом со страхом.

Рано утром на третий день Марина наткнулась на спящую в снегу горную куропатку. Птица не успела взлететь и поплатилась жизнью. Женщина сцапала ее и мгновенно свернула шею. Найдя укромное местечко и немного хвороста из пары искореженных сосенок, она развела костерок и принялась обжаривать птицу. Большого опыта в этом деле не было и хвороста не хватило. Степанова вынуждена была съесть половину добычи полусырой. Вторую половину захватила с собой. Тщательно спрятала под камнями кости и перья. Завалила щебнем и камнями место кострища, сверху накидала ледышек и спрессованного снега. Оглядевшись в бинокль, тронулась в путь с новыми силами.

Неожиданно, ближе к вечеру на четвертый день, она наткнулась на пещеры в скалах. Рядом со входами сгрудились маленькие ослики. Время от времени какой-нибудь из них принимался истошно орать и бандиты хлестали бедное животное прутьями, стараясь заставить замолчать. Бородачи в чалмах и странных развевающихся одеждах: поверх длинных рубах и белых шаровар были надеты обычные пиджаки и армейские куртки, таскали из пещер ящики и коробки. Грузили их на осликов и сразу отводили животных в сторону, выстраивая в караван. Через несколько минут обоз двинулся в сторону Маринки и ей пришлось в срочном порядке искать укрытие.

Ослики процокали копытцами по камням и льду, гортанный говор стих вдали. Она с трудом выбралась из тупика в камнях, куда забилась и снова принялась изучать пещеры в бинокль. Там оставались люди, но сколько их было, она не знала. В загоне рядом оставалось еще несколько осликов. То и дело из широких пастей появлялись бородачи. Она запоминала их, стараясь подсчитать. Обойти внутренности пещер днем казалось невозможным делом.

Женщина решила понаблюдать. За полтора часа она не нашла ни одного часового. “Пещерные люди” никого не боялись, нападение на территории Пакистана их явно не страшило. Из глубины донесся крик боли. Она попыталась на слух определить, откуда. Крик повторился. Он шел из третьей, самой широкой пещеры.

Степанова хотела сразу броситься на помощь, но вспомнила то, чему ее учили. Отползла в сторону. Спрятала рюкзак и начала спускаться к пещерам сбоку. Автомат передвинула за спину. Ботинки на мягкой и не скользящей подошве ступали по камням бесшумно. Она только боялась, как бы камень не выскочил из-под ступни. Старалась изо всех сил и ей почти удалось спуститься.

Неожиданно из третьей пещеры выбрался здоровенный тип с повязкой на глазу. Из второй пещеры вышел еще один. Они заговорили между собой. Марина замерла, распластавшись всего в каком-то десятке метров. Но афганцы в ее сторону даже не повернулись. Поговорив, снова разошлись по пещерам. Степанова пожалела, что не знает языка и вновь начала спускаться. Возле входа в первую пещеру лежало множество камней. Укрываясь за ними, она ползком проникла в темноту.

Медленно встала. Сняла очки и спрятала их в карман на груди. Шла очень долго, касаясь руками левой стороны и тщательно ощупывая ногами пол. Ее предупреждали, что такие пещеры таят в себе множество неприятных сюрпризов: обрывы и трещины в полу. Своды пещеры то расширялись, то становились такими низкими, что она шла, согнувшись почти пополам. Ощупывала камень руками и двигалась все дальше. Вначале она почувствовала даже через маску ветерок, пробежавший по лицу, а затем в глубине забрезжил свет. Она так и ахнула, когда дошла: узкий, еле-еле протиснуться, лаз, выводил прямехонько на другую сторону горного отрога. Чуть заметная тропа уходила вниз. Далеко на юге, километрах в десяти виднелось какое-то селение.

Марина повернула назад и теперь шагала по правой стороне, стараясь обнаружить отводки, но их не было. Зато у стены, неподалеку от щели, нашла деревянные ящики с оружием и минами, цинки с боеприпасами и еще что-то в картонных коробках. Принялась ощупывать арсенал руками. Нашла пару факелов из горной сосны.

Неожиданно свет за спиной исчез, кто-то пролезал внутрь пещеры. Маринка резво откатилась к левой стороне и нащупала рукоятку ножа. Мужчина шел и что-то спрашивал время от времени. Возле ящиков включил электрический фонарик. Собирался осветить все вокруг, но не успел — в горло по самую рукоятку вошел нож.

Марина придержала падавшее тело, на лету забрала фонарик и выключила его. Выдернула нож и обтерев его об одежду убитого, спрятала труп за ящиками. Вновь направилась к лазу. Выбралась наружу и принялась искать. Логично было предположить, что и у остальных пещер может оказаться выход на поверхность. Вскоре она наткнулась на еще один лаз. Полузасыпанная камнями и снегом щель была уже первой и больше напоминала трещину в скале. Марина прошла мимо, но затем вернулась. Ее привлекла темнота внутри и развороченный рядом снег.

В трещину можно было протиснуться лишь боком. Лезть внутрь пещеры не хотелось. Страшила неизвестность, притаившаяся в темноте, но она все же начала протискиваться. Решив — если погибать, так сразу. Метра через четыре каменные стены раздвинулись. Женщина прижалась к стене и в слабом свете лаза попыталась определить, что там дальше.

Впереди тоже что-то светилось. Свет колебался и она сообразила, что это костер. Достав из кармана брюк глушитель, осторожно навинтила на ствол автомата. Потом передумала. Приподняв куртку с бронежилетом вытащила брезентовый пенал с метательными ножами. Начала приближаться к костру. Издали заметила: возле него сидело на корточках четверо бородачей. Один из них что-то помешивал в котелке. Одноглазого громилы среди них не было. Пещера оказалась широкой. Возле стен в слабом свете виднелись разложенные спальники. В двух местах вправо уходили отводки. В сторону входа из-за прочных каменных брустверов глядело два крупнокалиберных пулемета. Со стороны узкого лаза ничего не было.

Марина подумала: “М-да! Сунься с этой стороны и от тела только ошметки останутся. Никакой бронежилет не спасет”. Она стояла и раздумывала, что ей делать. Добежать до костра, чтобы расправиться с афганцами она не успевала. Ее успели бы изрешетить из автоматов. Стрелять из автомата? Даже с глушителем будет слышно. Отсутствие одноглазого беспокоило. Сколько их тут в действительности?