Бредин вышел на кухню, чтобы не мешать разговору следователя и охотоведа с Мариной. Сел на диван, собираясь проглядеть местную газету, лежавшую на тумбочке. Саша и Юля, рассмотрев гостинцы и наевшись сладостей, вышли в кухню. Блестящие генеральские погоны привлекли внимание девочки. Она протянула руки вверх и потребовала:

— Я к тебе на ручки хочу!

Бредин рассмеялся. Подхватил и посадил девочку на колени. Но Юлю подобная “несправедливость” не устраивала. Она попыталась встать. Братишка сразу понял, к чему она рвется и объяснил:

— Дядя Женя, она сейчас у вас погон оторвет. Все блестящее любит. У мамы на нарядной кофте пуговицы были переливающиеся, все отгрызла! Потом играла ими. Мама Юльку сорокой называет!

Генерал рассмеялся и погрозил хулиганке пальцем:

— Э-э-э, нет, дорогая! Так дело не пойдет! Какой же я генерал, если сам стану нарушать форму одежды? Давай договоримся — в следующий раз я привезу тебе запасные погоны. Поняла?

Юлька, на секунду насупившая темные брови, подняла рожицу и кивнула:

— Ага!

Больше к погонам она не лезла, только разглядывала вышитые звезды. Зато, к удивлению Евгения Владиславовича, прижалась к его груди золотистой головой и вскоре заснула. Бредин долго разглядывал ее личико, находя все больше сходства с покойным заместителем. Саша сидел рядом, поглядывая на сестренку и генерала. Из горницы выглянула Марина, которая рассказала следователю и приехавшему по специальному распоряжению охотоведу все, что произошло на кордоне. Попросила сына:

— Саша, расскажи дядям, что ты видел в тот день, когда мы лосиху убитую везли.

Мальчик галопом умчался в горницу. Степанова рассмеялась, увидев спящую дочку:

— В это время она почти всегда засыпает. Вы бы ее положили! Руки-то наверное устали? Я смотрю, что-то вас давно не видно. Как из горницы вышли в кухню, так и пропали.

Осторожно забрала девочку, отнесла в спальню и вернулась, сев рядом с Брединым. Генерал вздохнул:

— Копия Горчакова! Я тут с его детьми на днях разговаривал. Не думал и не гадал, что у Лени дети могут стать такими стяжателями! Знаешь, Марин, я все же жалею, что ты так просто сдалась тогда. Конечно, квартиру для тебя я и сейчас могу выбить, но этим соплякам стоило бы утереть нос! Я рассказал им про сестренку. И что ты думаешь? Они мне про тебя такое плести начали, что я не выдержал и высказал им все, что думаю о них. Ни Верка, ни Никита, даже представления не имели, что ты воевала. Видела бы ты их глаза! Я хлопнул дверью и ушел!

Марина грустно улыбнулась:

— Бог им судья! Я не жалею, что вернулась. Если бы не этот случай, все было бы нормально.

Из горницы доносился звонкий голос Саши. Он рассказал то, что видел. Следователь изредка уточнял детали. Шуршала бумага. Видимо, мальчик рисовал план. В конце рассказа гордо добавил:

— Я маму всегда защищать буду!

В дом вернулись управившиеся с делами супруги Ушаковы. Заглянули в горницу. Московские гости и мальчик вышли из горницы в кухню. Для следователя картина вырисовалась достаточно ясная, но он попросил:

— Марина Ивановна, не могли бы вы провести нас к месту происшествия?

— Могу конечно, только погода испортилась! Машина туда не пройдет. Если хотите, переодену вас в отцовские сапоги, дождевики и пойдем. Дождь не холодный, не растаем!

Оба мужчины согласились. Бредин, едва услышав, что они идут в лес, изъявил желание прогуляться с ними. Ему хотелось посмотреть на место, где живет его бывшая подчиненная. Попросил стоявшего рядом Ушакова:

— Иван Николаевич, не найдется ли у вас что-нибудь из передевки для меня?

Тот рассмеялся и ответил:

— У нас не найдется, к соседям сходим! Только оставались бы, Евгений Владиславович! Дождь на улице, в лесу сыро, намокните.

Генерал отмахнулся:

— Ничего! С этой кабинетной работой вообще на улице перестал бывать, хоть воздухом подышу. Когда еще придется? А что намокну, это ерунда. Высохну! Марина правильно сказал — не растаем! Если соседи спросят, зачем приехали, просто отдохнуть. Не хотелось бы, чтоб в вашем городке узнали о приезде следователей раньше времени.

— Само собой…

Отец Марины добежал до соседей, попросив дождевики и резиновые сапоги. Елена Константиновна в это время таскала в дом старую одежду, переодевая приезжих. Вскоре следователь стоял в старом сером пиджаке и заправленных в высокие резиновые сапоги рабочих брюках хозяина, натянув сверху старую “афганку” Марины. Охотоведу налезла одежда соседа, он был крупным мужчиной. Генералу подобрали старую спецовку. Он оглядел себя и хохотнул:

— Давненько я так не одевался! В лесу-то в последний раз был лет семь назад.

Мужчины накинули дождевики. Бредин прихватил с собой корзинку:

— Уж так хочется свежих грибов самому нарезать! Вы даже представить не можете, Иван Николаевич, как я соскучился по лесу!

Минут через пятнадцать четыре человека скрылись в лесу. Дети остались с бабушкой и дедушкой. Мелкий дождь сеял не переставая. С кустов и деревьев капало. Уже через пять минут коленки “путешественников” промокли насквозь и ткань теперь липла к коже. Марина повела маленький отряд напрямик к кордону:

— Если тропой идти, пару километров лишних накрутишь. А так, мы прямиком к моему дому подойдем. Яшку увидите, лосенка-сироту. Его моя корова за своего приняла…

Охотовед спросил, обтирая лицо от воды ладонью:

— Вырастет, что делать будете?

Марина наполовину обернулась, продолжая идти вперед:

— Держать не буду. Он и сейчас у меня без загородки гуляет. От Мильки далеко не отходит, поблизости пасется. За мать ее считает.

Мужчина отметил огороженные муравейники и отметки на некоторых деревьях, нанесенные красной и белой краской. Спрашивать не стал и так поняв, что на кордоне полный порядок. Генерал оглядывался вокруг, вдыхал легкий воздух всей грудью и приговаривал:

— Красота-то какая! А дышится!.. Вот уволюсь на пенсию, домик надо будет где-то в этих местах прикупить. Поможешь, Марин, бывшему начальнику?

Она отозвалась со смехом:

— А как же! Можете со мной на кордоне поселиться! Там рядом дом пустует и платить ничего не надо, лишь бы вы в браконьера не переквалифицировались!

Бредин рассмеялся:

— Об этом можно не беспокоиться. Лосей твоих пасти стану, все дело для старика!

До Маринкиной обители добрались за час. Она показала им свое хозяйство, напоила молоком с погреба. Угостила копченой речной рыбой и салом. Вышли на крыльцо. Степанова позвала:

— Яшка, Яшка!..

Из-за угла, высоко взбрыкивая задними ногами, выскочил лосенок. Его шкурка потемнела от воды. Следом появилась большая пятнистая корова. Убедившись, что опасность приемышу не грозит, принялась щипать траву. Женщина сошла с крылечка, попросив мужчин:

— Вы пока не спускайтесь, не пугайте его…

Теленок ткнулся горбоносой мордочкой в ее руки и недовольно фыркнул, ничего не обнаружив. Марина рассмеялась:

— Лакомка! Любит черный хлеб с солью, да чтоб соли побольше было! На, держи…

Вытащила из кармана спрятанный кусок. Яшка потянулся и захватил его губами, жевал, аж прикрывая глаза от удовольствия. Женщина гладила его по спине. Мужчины спустились с крыльца и тоже дотронулись до лосенка. Тот понюхал их руки. Охотовед сказал:

— Ему не больше двух месяцев от роду. На следующий год это будет крупный лось.

Яшка, не обнаружив больше лакомства, удрал к приемной матери. Все посмотрели вслед: лосенок с разбега грохнулся на колени и принялся тыкаться мордой в вымя коровы. Та оглянулась недовольно, но увидев приемыша, лизнула его в бок. Охотовед усмехнулся:

— Ему тут не плохо живется! Каким образом вам удалось корову к нему приучить?

— Да не приучала вовсе, сами общий язык нашли. Милька, видно, решила — где один теленок наедается, там и второй прокормится. Приняла, как своего и вылизывает наравне с теленком.

Она довела их до места трагедии, затем до поляны. Наглядно показала, где кто находился. Полусмытые следы от шин еще можно было разглядеть, как и отпечатки копыт лошади. Черный след от кострища выделялся среди зелени грязным пятном. Даже место стычки Марины с мужиками еще можно было разглядеть. Сапоги оставили глубокие отпечатки, кое-где сорвали траву, выворотив ее с места. А еще был отпечаток от приклада Марининого ружья в кустах, куда она швырнула его перед схваткой. Это подтверждало ее слова, что драться она начала без оружия. В суде браконьеры дружно твердили обратное. Следователь и охотовед не нашли следов от пуль или пороха, хотя начальник милиции нагло заявлял о “применении оружия”. А они должны были остаться, так как деревья в этом месте стояли часто.