Между тем, вероятно, была осознана непрочность одержанной победы и опасность, какой подвергались русские воины.
Игорь подал совет немедленно идти назад, одержав победу, стяжав честь и славу. «Половцев слишком много, и прибывает их час от часу; если они и погонятся за нами завтра, то лучшие конники успеют отойти, а с нами что Бог даст».
Святослав Ольгович отвечал дядям: «Я гнал далеко по половцам, и кони мои устали; если я поеду теперь, то должен буду остановиться на дороге».
Всеволод присоединился к его мнению, чтобы тут переночевать. Игорь сказал: «Пусть будет так, но чтобы не пришлось нам здесь умереть».
В субботу на рассвете русские увидели половцев, выступавших «аки борове». Игорь сказал: «Вон, вся земля на нас поднялася».
На совете было положено — сойти с коней и с боем прорываться к реке Донцу: «Если мы побежим, то спасемся; но грех нам оставить черных людей. Смерть или жизнь — но всем вместе».
Они спешились и пошли, крепко сражаясь с утра до вечера. Игорь был ранен в руку, воевода еще прежде его. Многие были побиты в русских полках.
«С зарания до вечера, с вечера до света, летят стрелы каленыя, гримлют сабли о шеломы, трещат копия харулажныя, в поле незнаеме, среди земли Половецькыя. Ту кроваваго вина недоста, ту пир докончаша храбрии Русичи. Сваты попоиша, а сами полегоша за землю Русскую».
Так прошла суббота. Русские все шли и бились. В воскресенье утром ковуи замешались и побежали. Игорь был в то время на коне, ибо не мог идти по причине раны. Он поскакал к ковуям, чтобы остановить их бегство, и снял шлем, стараясь быть поскорее узнанным; но никто не вернулся, кроме Михалка Георгиевича. Он увидел, что далеко отдалился от полков, и поскакал назад к полкам, которые храбро бились. Бегство ковуев мало расстроило прочих: несколько простых и отроков боярских смялись с ними, — а добрые все бились, двигаясь пешими. Игорь был уже в одном полете стрелы от своих, но половцы окружили его и захватили в плен.
Будучи в руках половцев, Игорь увидел брата Всеволода, бьющегося изо всех сил; оружия у него же почти не осталось. Он шел по берегу озера и оборонялся. «Господи, воскликнул Игорь, дай мне смерть, чтобы не увидеть его падения».
«И так в день Святаго Воскресения наведе на ны Господь гнев свой, в радости место наведе на ны плач, и в веселья место желю на реце Каяле».
Игорь вспомнил о взятии им на щит города Глебова, Переславля, и о разорении, произведенном тогда между христианами. Он считал плен наказанием за свою вину. «Где ныне возлюбленный мой брат, восклицал он, по сказанию летописца, где ныне брата моего сын! Где чадо рождения моего, где бояре думающие, где мужи храборествующие, где ряд полчный, где кони и оружья многоценные? Не от всего ли того обнажихся, и связня преда мя в руки беззаконьнным тем? Се возда ми Господь по беззаконию моему и по злобе моей на мя, и снидоша днесь греси мои на главу мою».
Русское войско все было перебито или пленено.
Игоря взял себе муж, именем Чилбук; Всеволода взял Роман Кзич, Святослава Ольговича Ельдечук в Бурчевичах, а Владимира Копти в Улашевичах. Едва пятнадцать человек русских спаслось, а ковуев еще меньше, потому что все они были окружены полками половецкими, как стенами, и бежать было некуда.
В Посемье случилось страшное смятение, когда разнесся слух о поражении и плене князей: «Что нам делать, без князей и без дружины!» Точно то же было и в Новгороде Северском.
«Въстона Киев испугою, а Чернигов напастьми. Тоска разлияся по Русской земли, люди бились, как рыба в мотве».
Великий князь киевский думал о мести и собирал отовсюду рати, а половцы «взяли гордость великую» и думали напасть всем народом на Русскую землю.
Игорь содержался в плену. Сторожей при нем было 20 человек, которые, впрочем, исполняли его желания без прекословия. Половцы, чтя его происхождение, давали ему волю, даже отпускали охотиться; особенных слуг было с ним до шести. Совершалась у него и божественная служба. Не надеясь уйти из плена, он привел к себе попа из Руси.
Вдруг один половчин, именем Лавор, предложил Игорю бежать с ним в Русь. Игорь сначала не верил ему и отвечал с прежней гордостью: «Для ради славы не бежал я прежде от дружины, и ныне не славным путем не стану я искать себе спасения». Сын тысяцкого и конюший побуждали его воспользоваться предложением. Думцы говорили: «Мысль высоку и неугодну Богу имеешь ты; но вот воротятся половцы, и потеряешь ты не только славу, но и живот». Игорь уступил их настояниям и сговорился с Лавром через своего конюшего, бежать вечером, потому что днем и ночью стерегли его сторожа. Лишь солнце зашло, конюший пришел сказать князю, что Лавор его ожидает. Это было в пятницу. Ужасен и трепетен, поклонился Игорь образу Божию и кресту честному и, приподняв полу, вылез из шатра. Сторожа, напившись кумыса, играли и веселились, полагая князя спящим. Он дошел до реки, которую перешел вброд, а за рекою приготовлен был конь. Беглецы благополучно миновали вежи.
Через одиннадцать дней они достигли Донца. Оттуда прибыл Игорь в Новгород, к великой радости всех князей, Ярослава черниговского, Святослава киевского и Рюрика Ростиславича.
В 1191 году Игорь ходил на половцев с братьями два раза, — в первый раз с успехом, а во второй, встретив сильное сопротивление, вынужден был отойти.
В 1193 году Игорь похоронил брата, славного Всеволода, о котором летопись говорит: «Преставися князь Всеволод Святославич, месяца Мая, — и тако спрятавше тело его вся братья, во Ольговичех племени, с великою честью и с плачем великим и рыданием: понеже бо в Ольговичех всих удалые рожаем и воспитанием и возрастом и всею добротою и мужественною доблестью, и любовь имеяше ко всим».
Игорь принимал живое участие во всех войнах и переговорах Ярослава Всеволодовича черниговского, относительно Рюрика Ростиславича киевского и Всеволода Юрьевича, великого князя суздальского, и помогал против них Роману волынскому.
После смерти Ярослава Всеволодовича, Игорь, как старший, занял черниговский стол и сблизился с Рюриком Ростиславичем, а в Северских городах остались княжить его сыновья: Владимир, Олег, Роман, Святослав, Ростислав.
Игорь скончался в 1202 году.
По кончине Владимира галицкого, когда все русские князья ходили на Галич, Олеговичи и Мономаховичи, и вынуждены были отойти без успеха, сыновья Игоря Святославича, двоюродные братья, по матери, последнему галицкому князю, Владимиру Ярославичу, призваны были к себе галичанами с обратного пути на стол (1206), владели некоторое время, но, посреди смут, погибли насильственной смертью, кроме Владимира, спасшегося на родину, вместе с сыном Изяславом (1211).
ТМУТОРАКАНЬ
Тмуторакань, варяжское поселение на полуострове Тамани, образуемом двумя устьями Кубани, в Черное и Азовское море, отдано Владимиром Святым его сыну Мстиславу, который помог оттуда грекам уничтожить Хозарскую державу в Тавриде (1022), покорил соседние кавказские племена, ясов и касогов, и потом грозил самому Ярославу киевскому.
Братья разделили между собою всю Русскую землю (1024), приняв Днепр границей. Мстислав тмутораканский поселился в Чернигове, но жил недолго и скончался, не оставив наследников (1076).
По Ярославову делению Тмуторакань досталась второму его сыну, черниговскому князю Святославу, который прислал сюда сына Глеба.
Глеб спокойно мерил, сколько сажен, по льду через пролив от Тмуторакани до Керчи, как вдруг явился ему неожиданный соперник.
Ростислав, удалой сын удалого отца, новгородского Владимира (ум. 1052), проживавший по его смерти в Новгороде ни при чем, подговорил таких же молодцов, как сам, — Вышату, сына воеводы Остромира, Порея и других, — добрался за две тысячи верст от Волхова до Тмуторакани, о котором шла, видно, далекая слава, и выгнал оттуда князя Глеба (1064). Отец, Святослав, пришел на помощь, и племянник, не захотев с ним бороться, отступил. Но лишь тот ушел к себе в Чернигов, как Ростислав опять выгнал своего двоюродного брата и сел на его столе.