В глазах Эйдана горело возбуждение, страсть, гордость.

- Я сделаю так, что от твоих молний искры посыплются. - Он крепче прижал ладонь, и голова Реджин запрокинулась.

- О да! Займись со мной любовью, воин.

- Слова из моих фантазий. Но я не могу. Мне нужно больше времени.

Она недоуменно воззрилась на него:

- Не понимаю.

- Мне от тебя нужно большее. Я хочу вечность.

- О чем ты говоришь?

- Если я лишу валькирию девственности до того, как женюсь на ней, то никогда не заслужу охаллы. Один никогда не одарит меня.

- Женишься? - Она оттолкнула его руку. - Бессмертные не могут вступать в брак со смертными! Это чудовищно.

Каждый день наблюдать, как он понемногу стареет, пока с возрастом не угаснет совсем…

- Вот именно. Поэтому я должен стать таким же, как ты. Но даже если бы это не возбранялось, я бы все равно не женился на тебе без охаллы. Я не знаю ни одного воина старше шестидесяти зим. Мне сорок. За два десятилетия я даже не успею почувствовать вкус жизни с тобой.

Удрученным тоном Реджин спросила:

- Ты хочешь, чтобы я… подождала?

Ее задумка в высшей степени провалилась. Она не только не получитто, за чем пришла, но еще и будет наказана за попытку.

- Всего лишь того, чтобы я полностью овладел тобой. Будь уверена, до тех пор я стану удовлетворять тебя другими способами.

Но она хотела знать и испытать все и сразу.

- Сколько битв тебе осталось выиграть?

Эйдан вздернул подбородок.

- Не больше шести дюжин или около того.

- Да наберется ли вообще столько войн? - воскликнула Реджин.

- Между вампирами и недружественными демонархиями наберется на целую жизнь.

- Семьдесят сражений могут растянуться на годы! Я пришла сюда, потому что хотела, чтобы ты стал моим первым любовником.

- Клянусь всеми богами, что стану, женщина. Но не сейчас. Ты подождешь меня, Реджинлейт. Я завоюю охаллу для тебя, для нас.

- А чем мне, по-твоему, заниматься, пока ты отсутствуешь, сражаясь? Моя природа валькирии жаждет войны так же, как и твоя. И я не испытываю никакой любви к вампирам.

Народ ее матери - Лучезарные - был истреблен кровососами.

- Ты останешься…

Глаза Реджин расширились, она уже открыла рот, чтобы дать ему гневный отпор.

- …чтобы тренироваться, как делают все мои воины, прежде чем им разрешается принять участие в битве, - закончил Эйдан.

- Тренироваться? - усмехнулась Реджин. - Я готовилась к войне всю жизнь.

- Используя неподходящее оружие. Ты все еще дерешься длинным мечом?

- Да.

- С твоим небольшим ростом и скоростью валькирии ты должна сражаться двумя короткими мечами. Я обучу тебя этому.

Реджин поджав губы, невольно прислушалась к его словам.

- И как только я научусь… - напомнила она.

Так, словно каждое слово из него тянули клещами, Эйдан выдавил:

- Ты сможешь присоединиться ко мне на передовой. Но только после того как я решу, что ты действительно готова.

Реджин прикусила клыком губу, как ни странно, заинтересовавшись его предложением.

Эйдан, должно быть, принял ее молчание за согласие, поскольку наклонился и поцеловал ее шею, его рот под проливным дождем казалось опалял огнем. Замерев возле ее горла, он хрипло произнес:

- И, солнышко, знай еще вот что… - Его язык порхая касался ее кожи, слизывая стекающие дождевые капли. - Клянусь, что буду твоим единственным любовником.

Она не способна думать, когда он проделывает с ней такое!

- Я-я не соглашалась на подобное. Или у меня нет права голоса? Опять?

Он вздохнул, словно пытаясь взять себя в руки, затем вскинул голову:

- Дай мне шанс, и я завоюютвое сердце. Все, что мне нужно, - время.

Реджин не верила, что такое возможно. Такая бессмертная, как она, никогда не сможет полностью, без остатка полюбить смертного. Ее инстинкты бунтовали против нежных чувств, подобных этим.

Она ни за что не подарит сердце человеку, который заберет его с собой в могилу, оставив ее сломленной и тоскующей по нему целую вечность.

Однако было что-то захватывающее в непоколебимой уверенности Эйдана. Словно он знал о ней нечто такое, чего даже она о себе не знала. И ее неуправляемые желания не позволяли дать ему от ворот поворот.

- У тебя есть три месяца, военачальник. Три месяца, чтобы завоевать меня.

- Ах, валькирия, - Эйдан обвел пальцем ее подбородок. - Твое сердце будет моим уже через два.

Часть III

Семь месяцев спустя.

Где он? Я тут с ума без него схожу.

Реджин металась по их жилищу, поскольку снаружи свирепствовала снежная буря. Минула неделя, как Эйдан не вернулся из похода. Она объехала всю местность, в течение многих дней разыскивая его, но не обнаружила ни следа.

Ходили слухи, что берсеркера захватили в плен.

Жив ли он?

Эйдан.Медведь в теле воина, которого она никогда бы не позволила себе полюбить, но тот, кого она желалабольше всех на свете.

Несмотря на то что теперь Реджин полностью обрела бессмертие - у нее пропал интерес к еде, а потребность сражаться только усилилась, - она оставалась в лагере.

Мне лучше находиться здесь, подле него.Реджин прекрасно научилась управляться с мечами - хотя Эйдан считал, что она еще не готова к войне, и в тайне валькирия опасалась, что берсеркер никогда не даст разрешения.

Она стала прекрасной любовницей. Хотя он так и не взял ею полностью.

Семь месяцев назад Реджин неоднократно пыталась обольстить Эйдана, уговаривая дойти до конца. И со временем она жаждала его еще больше. Нет, воин не смог завоевать ее сердца, но завладел ее желаниями. Он неизменно доставлял ей удовольствие, обучая тому, как утолить его потребности.

Каждый раз, когда он отправлялся в бой, Реджин требовала:

- Возьми меня с собой.

У него что, тактика такая удерживать ее в лагере любовью? Эйдан покидал ее полностью удовлетворенной и раскинувшейся на мехах, обессилевшей, но светящейся от счастья. И уже изнывающей в ожидании своего лорда войны.

Так же как и Эйдан много лет назад, теперь и сама Реджин задавалась вопросом, почему бы не он?

Ведь, как только валькирия научилась правильно обращаться со своим неистовым берсеркером - узнала, когда можно поддразнить его, когда показать коготки, а когда привлечь в объятья, нашептывая «Ш-ш-ш, расслабься, воин»,- жизнь с Эйданом стала на удивление приятной.

Эйдан обращался с ней как с богиней, балуя подарками и часто удивляя. И они постоянно смеялись. Реджин наслаждалась звуками смеха, рождающимися в его мощной груди - так же как и грубоватым выражением привязанности:

- Помнишь, как в нашу первую встречу я поклялся, что однажды полюблю тебя? Я говорил правду.

Мог ли другой мужчина заставить ее пережить те же чувства, что охватили ее в ту ночь, когда Эйдан, слегка потершись светлой щетиной о ее живот, прошептал:

- Я хочу, чтобы у нас были дети - сыновья берсеркеры и дочери валькирии.

Он приподнял голову, пристально глядя на Реджин ясными серыми глазами.

- Подаришь мне их когда-нибудь?

Обладание валькирией в качестве суженой нисколько не обуздало его амбиций. Эйдан уже вел себя как бессмертный, даже еще более высокомерно и повелительно, тем самым приводя Реджин в трепет.

- Один благосклонно примет меня, - уверял он. - Ни один мужчина не будет дорожить его дочерью больше, чем я.

А правда была проста. Реджин желала Эйдана как никого другого на свете и знала, что так будет всегда, а это в свою очередь подразумевало, что два десятилетия для нее - слишком мало…

Военачальник неуверенно вошел в дверь.

Реджин вскрикнув, вскочила на ноги.

- Слава богам, ты вернулся! Где ты… - Она умолкла, заметив дикое выражение его лица. - Эйдан?

Глаза берсеркера пылали, уронив окровавленный топор, он сорвал с себя ножны и заляпанную бурыми пятнами тунику. Его отмеченная знаком Одина грудь тяжело вздымалась, пока он надвигался на нее, застывшие черты предупредили валькирию, что нужно сделать шаг назад. Затем еще один.