Бандит проследил, как матрос с Витей на руках и девушка вошли в палатку, потихоньку стал отползать от лагеря. Вдавливаясь в землю, стараясь слиться с окружающими его предметами, он отползал все дальше и дальше. . .

Вдруг нога его натолкнулась на что-то мягкое. Крючконосый испуганно дернулся, но тут же вспомнил: это же мешок с мукой! Первой мыслью было все же захватить мешок с собой, но он тут же ее отбросил. Надо скорей смываться, пока этот верзила с пудовыми кулаками не хватился и не бросился в погоню.

Проползая мимо мешка, крючконосый злобно выругался. И дернула же нелегкая привести сюда матроса именно в это время. Ведь через несколько минут они шагали бы уже с многодневным запасом еды далеко от лагеря. Попробуй разыщи их среди нескончаемых камчатских сопок!

Однако сегодня «фарт» окончательно покинул крючконосого. Когда он решил, что расстояние между ним и лагерем уже достаточно велико, и поднялся на ноги, перед ним вдруг выросла группа ребят.

От неожиданности бандит шарахнулся было в сторону, но тотчас же взял себя в руки. Подумаешь! Испугался какого-то пионерского отряда.

Высоко подняв голову, он как можно спокойней пошел прямо на детей.

Крик опознавшего его камчадала полоснул крючконосого, как свист плетки. Мгновенно растеряв все наигранное безразличие, он съежился и бросился наутек. Стоящий на его пути мальчишка с палкой в руке не может быть помехой. Это не препятствие для спасающего свою шкуру бандита.

И действительно юнга уступил дорогу, но, когда тот с ним поравнялся, ловко просунул палку между длинными ногами крючконосого. Споткнувшись, бандит смешно замахал руками и растянулся во весь рост на прибрежной гальке.

Когда к месту «сражения» подбежал Левша, крючконосый уже был пленен по всем правилам. На каждой ноге хищника восседали Леха и Коля, а руки его были прижаты к земле крепкими натренированными руками юных рыбачек — Ариши и Сани-хозяйки.

— Не будешь больше олешек убивать, — приговаривал Леха, извлекая из-за пояса крючконосого финский нож.

— Це ж ця тварина твоего дружка каменюкой, — встряхнул Левша за шиворот крючконосого.

— Какого дружка?! Витю? — спросил юнга, чувствуя, как у него от ужаса пошли мурашки по всему телу.— Витю? Что с Витей? — ухватился он за форменку матроса. Товарищи, если с Витей что-нибудь случилось, ведь я ни за что не вернусь на «Богатырь».

— Тю, скаженный! — освободился от юнги Левша. — Живой твий кореш! Ну, зробив цей злидень йому пробоинуу в голови. Лежить тепер хлопчик в изолятори.

— Живой! В изоляторе! Леха, ведь я вам тут не нужен? Вы и без меня теперь справитесь? Левша поможет! — скороговоркой выпалил Коля и, не дожидаясь согласия Лехи, помчался к лагерю.

— Коля, подожди, и мы с тобой, — побежали за юнгой Ариша и Саня.

— А де ж це ви взялись? — наконец заинтересовался внезапным появлением ребят возле лагеря матрос. — Вы ж пишли до теплой рички?

— Однако, пошли, но не пришли до речки, объяснил Леха. — Девки, однако, не захотели у батишка сидеть. Спрятали книжки под батишко и пошли за нами. А сюда Коля привел. Он, конечно, хороший камчадал будет, ни разу дорогу не путал.

—- А ну, Леха, дай-ка твоего пояска, — попросил Левша, подталкивая перед собой крючконосого по направлению к лагерю. — Треба його трошки спутать, а то цей ужака знов ускользне.

Взяв Лехин ремешок, матрос деловито связал бандиту руки,.

— Так буде краще! — с удовлетворением оглядел он классический «полицейский» узел. А ну, малый вперед!

— Конечно, малый вперед, — сказал Леха, поддерживая рукой сползающие без пояса брюки, — Давай малый вперед!

— Сопка! Сопка! Я — Земля! Я —Земля! Отвечайте, Сопка! —надрывался базовый передатчик. Радист вращал рукоятки приемника, тщетно прислушиваясь ко всем шорохам в эфире. Никаких следов «Сопки» обнаружить не удалось.

Напрасно врач ждал в семнадцать ноль-ноль передачи. «Сопка» на связь не вышла.

Конечно, молчание «Сопки» совсем не означает, что в отряде случилась новая беда. Могла испортиться рация, мог не справиться с работой случайно попавший в отряд ленинградский мальчик. Но в отряде лежал тяжело больной человек.

— Всем! Всем! Всем! — понеслись в эфир тревожные сигналы.— Нужна помощь! Нужен вертолет! Нужно спасать жизнь человека!

И сигнал был принят. Приняли его лесозаготовители с лесных делянок долины реки Камчатки, приняли рыбаки западного и восточного побережья, приняли оленеводы и охотники, приняли сельскохозяйственные артели и строители заводов. Не прошло и нескольких минут, как со всех сторон посыпались запросы: сообщите точные координаты местоположения отряда.

Группа туристов, штурмующая высоту Ключевской сопки, предложила направить своего врача пешком; оленеводческий колхоз, расположенный недалеко от Неведомой, сообщил, что до прихода врача в отряд будет направлен ветеринар с медикаментами.

Кажется, на Камчатке не осталрсь ни одного уголка, не откликнувшегося на тревожный сигнал.

Ничего не знал о тревоге только отряд Арсения Николаевича. Лагерь готовился к ночевке, а это было сегодня не так просто. Разместить всех в трех палатках было невозможно. Но кто же покинет лагерь на ночь глядя? О девочках и говорить нечего. Но с ними-то проще, они сравнительно сносно расположились в Наташиной палатке. К себе в палатку Арсений Николаевич поселил Колю и Леху. Витю уложили в палатке радиста. Левша, Фима и милиционер со своими подопечными остались ночевать на открытом воздухе.

Милиционер решил дождаться утра и уже устроился с максимальным комфортом. Поместив задержанных «старателей» (тестолицый тоже далеко не ушел) под скальным навесом, он развел яркий костер: во-первых, чтобы хорошо видеть арестованных, а во-вторых, чтобы не заели комары. Комары же и послужили причиной возмущения минералога. В лагере было пять «накомарников». Наташа потребовала два из них отдать задержанным «старателям», которые лишены возможности куда-нибудь укрыться и защищаться от комаров.

Когда милиционер попробовал сказать что-то о «дамских нежностях», он услыхал в ответ такую тираду о людях, человечности, что только рот раскрыл, удивляясь, как в таком маленьком теле умещается такой мощный запал. Не понимая, почему эта пичуга встала на их защиту, крючконосый только криво ухмыльнулся и первым нырнул под спасительную марлю. Примеру дружка немедленно последовал и тестолицый.

Два накомарника принадлежали безраздельно больным радисту и Вите. Пятый должен был по очереди укрывать Левшу, камчадала и милиционера.

Впервые после падения радист, наконец, спокойно заснул, и Арсений Николаевич сказал, что это первая веха на пути к выздоровлению. Два надувных матраса заполняют всю палатку, и Коля, пристроившись рядом с Витей, старается не шевелиться, чтобы не разбудить. Коля положил руку на голову товарища. Голова горячая,— очевидно, поднялась температура. Этого еще не хватало. Нужно во что бы то ни стало раздобыть доктора. Леха говорит, что недалеко от сопки в летнем стойбище пастухов кто-то заболел и, наверно, сейчас туда пригласили доктора. Коля уже договаривался с Лехой пойти в стойбище. Глядишь, с рассветом доктор сможет посмотреть, что с Витей. Но Леха неизвестно куда исчез — неужели ушел один?

Юнга попробовал тихонько подняться с матраса, но Витя сразу открыл глаза.

— Ты не думай, что я надолго свалился, — виновато говорит Витя. — Завтра утром я уже встану, и мы двинемся в район. А что сейчас делают на «Богатыре»? Интересно, знает уже дядя, что мы ушли из «Приморья»? Коля, а может, попробовать сейчас встать?

— Не притворяйся! — нарочито грубо оборвал Коля товарища. — Намочить платок в холодной воде?

Не дождавшись ответа, он потянулся за фляжкой, намочил платок и положил Вите на лоб.

— Скоро доктор прилетит. Разрешит, тогда и поднимешься. Да ты и без доктора выздоровеешь, только слушайся меня и не крутись. Не сбрасывай. . . — придержал он Витину руку.