– Легко!

Я полез в карман за деньгами, и в этот момент обе задние дверцы автомобиля открылись, меня сжали с двух сторон двое таких же амбалов, что и старые знакомые. Только эти еще и дружелюбно уткнули в ребра стволы пистолетов.

– Здрасти, приехали! – произнес я. – Че за ботва, братишки?

– Не мечись, агент, – развернулся старший. – Просто шеф хочет с тобой немного покалякать о том, о сем. Будешь вести себя хорошо – доедешь живым. А если совсем хорошо – то и вернешься живым.

– Могли бы вежливо попросить, – пожал я плечами.

– Так оно надежнее, – ответил бригадир.

С этим доводом сложно поспорить. Во всяком случае, вежливо отказаться я уже не мог. Ну, прогуляюсь туда-сюда… хотя, если на счет "туда" сомнений не возникало, то "сюда" было под большим вопросом. Бугай завел двигатель, и машина тронулась с места.

"Скайлик" летел по городу с запредельной скоростью, пролетая на красный сигнал светофора, где можно, и где нельзя. Бандит, словно нарочно, подрезал и без того редкие автомобили. Вот оно, ощущение полнейшей безнаказанности и полнейшее отсутствие мозгов в голове. Вот этому ЗиЛку, например, совершенно начхать – Ниссан переехать, или Запорожец. Не успел бы затормозить, и даже "туда" накрылось бы медным тазом. Многочисленные милицейские пикеты, поднятые, очевидно, на мои поиски, и не пытались остановить машину. У ребят все схвачено. На одной из кочек японца ощутимо тряхнуло, и стволы петард ударили меня по ребрам.

– Слышь, пионеры, – возмутился я. – Вы бы поосторожнее, а то ведь пальнете ненароком!

Ответом была тишина. А жаль. Чертовски жаль, что я – не агент ЦРУ, Моссада или МИ-6. Джеймс Бонд нашел бы какой-нибудь выход. А так, похоже, моя легенда и привела меня на эшафот. Поняв, что повлиять на ситуацию не смогу, я, следуя жизненному принципу супруги Евгения Семенова, откинулся на спинку сидения и расслабился.

Автомобиль тем временем въехал в промышленную зону города. Здесь дорогу, похоже, с Великой Отечественной не ремонтировали. На самом деле – зачем, если тяжелые, груженые под завязку самосвалы, разобьют ее через полгода? Лихачу, волей-неволей, пришлось сбросить скорость. Надо же! А вот это колдобину я отлично помню – на прошлой неделе диск в ней замял. Да, многое остается неизменным!

Антиквариат притормозил перед высокими металлическими воротами завода и бандит нажал на клаксон. Огромные, тяжелые створки с жутким лязгом поползли в стороны, и Skyline, звякнув глушителем, перевалил через направляющую рельсу, которая словно разделяла два мира. Один, внешний – с зеленой травой, солнцем над головой, с людьми, лица которых выражали хоть какие-то эмоции, мир, в котором техника, пусть и была далека от совершенства, но была современной – последним, или, хотя бы, предпоследним словом прогресса. Второй, внутренний… мертвый мир, будто бы мы пересекли невидимую черту, разделяющую рай и ад. Мир с пожухлой травой, щедро присыпанной ядовито-рыжей пылью, грязно-серыми стенами цехов, с рабочими, вяло бредущими по своим делам с отсутствующим взглядом, с технологиями, оставшимися еще в наследство от Великого Октября. Солнце, так ярко светившее над городом, здесь виднелось тусклым бурым диском, окутанным дымкой.

Рэкетир остановил пепелац перед одним из цехов. Помогая стволами пистолетов, меня вывели из машины. В самом цеху, который, скорее всего, предназначался для ремонта заводской техники, тех самых заводских машин стояло всего две штуки, и те в столь плачевном состоянии, что дешевле похоронить их на ближайшей свалке и купить новые. Остальные полтора десятка единиц техники – ВАЗовские "восьмерки", "девятки", парочка Волг, и, даже, один Мерседес времен динозавров, который в мое время, будь он целым, стоил бы совершенно бешеных денег. Но все автомобили, в той или иной степени, были покалечены авариями. Да, неплохо комсомольцы устроились! Вот откуда берет корни организованная преступность!

– Ждите здесь, – ткнул пальцем на дверь бригадир. – А я – к Филину.

Я чуть не прошел мимо, но рука со шпалером заботливо направила меня в нужную сторону. Мы оказались в небольшой бытовке, большую часть которой занимал стол с грязными тарелками и пепельницей посередине. Перед столом стоял прожженный сигаретами, пыльный диван, пара стульев, а напротив – телевизор с видеомагнитофоном и стопкой кассет.

Оба бандита, все еще не уставших держать меня на мушке, сели на стулья, я – на диван, а второй вчерашний знакомый утопил кассету в видеомагнитофон и включил проигрыватель.

– Да, трахай меня, мой жеребец, трахай! – раздался из телевизора голос Володарского.

Но экран оставался темным – кинескоп еще не нагрелся. Признаться, несколько необычно слышать такие слова, произнесенные мужским голосом. Наводит на подозрения, знаете ли.

– Американское кино, – пояснил амбал. – Я вообще все американское люблю. И виски, и сигареты, и машины… видал, какая у Бекаса педаль? Чисто Штаты!

– Она японская, – поправил я.

– Да? – удивился рэкетир. – Ну, пусть будет японская, все равно – крутотень! Оружие ваше – Кольты, Магнумы – тоже классно. Но фильмы – вообще ништяк! Ты Джеймса Бонда смотрел?

Телевизор уже нагрелся, и на экране, пока белесом, показалась негритянка, которую объезжал, наверное, недалекий родственник Шварцнеггера.

– Ага, – кивнул я. – У нас его вместо учебного пособия крутят.

– Крутотень! – восхитился он. – А "Звездные войны" смотрел? Все три части?

– Вообще-то их шесть, – не подумав, брякнул я.

– Шесть? – обиженно протянул бандит. – А я только две смотрел! Ну, почти две – полторы. Вторую только до середины успел. Но самый правильный пацан – Клинт Иствуд! Ты видал, как он с двух рук шмаляет? Вообще ништяк!

– Он у нас огневую подготовку ведет, – продолжал заливать я.

– Ага! – подскочил на месте громила. – Быть не может! Меня, вообще Марадона зовут… нет, зовут меня Паша, а Марадона – это погремуха. Ну, типа как оперативный псевдоним…

– Футболист? – поинтересовался я.

– Ага, бывший, – грустно кивнул спортсмен. – Сейчас бы на олимпиаде за сборную Союза играл, да ногу пару лет назад сломал…

– Погоди… – оживился я. – В восемьдесят шестом? В игре с Американцами?

– Ага, – подтвердил парень. – А ты-то откуда знаешь?

Этот матч на "Играх Доброй Воли" я на всю жизнь запомнил. Мы с родителями как раз в Сочи на следующее утро собирались, но и отец, и мать (а мне куда деваться?) полночи просидели перед телевизором, и после этой подножки, когда судья не показал даже желтой карточки, а назначил угловой, весь двор… да, что там весь двор! Весь город, вся страна ревела в негодовании! Утром проспали, и никто ни на какое море не попал… для восьмилетнего ребенка – серьезная психологическая травма.

– Так я там на трибунах сидел, – нашелся я.

– Эй, братва, – крикнул, стоя на пороге Бекас. – Хватит лясы точить, Филин ждет.

На этот раз двое из ларца остались в бытовке – вышел только я и футболист. Старший остановил меня в дверях, бесцеремонно похлопал по бокам, но, не найдя ничего подозрительного, кивнул головой, предлагая следовать за ним. Проходя мимо верстака, моя рука непроизвольно потянулась к увесистому гаечному ключу, лежавшему на самом краю.

– Не надо, американец, – раздался сзади голос спортсмена, подкрепленный щелчком взводимого курка. – И руки подними.

Вот же зараза! А мне он только начинал нравиться! Но на этот раз меня проводили только до порога. Бандиты остались у двери, а я зашел в кабинет… и сразу понял, почему у главаря такая кличка – из-за очков! Мужчина, сидящий за столом, несмотря на свою полноту, привлекал внимание именно очками – огромными, круглыми – и взаправду, как глаза у Филина. Вообще, в самом деле – зачем быкам мозги, если под лысиной их хозяина, похоже, столько, что каждому хватит с избытком. Почему я так решил? Да потому, что без хорошей соображаловки, со своей внешностью, толстяк вряд ли был бы их боссом.