«Главное то, что сегодня дерутся тяжеловесы, никто не будет талдычить, что, мол, третья бутылка пива — это уже перебор и никто не будет ныть переключить на что-то более стоящее. Сегодня — свобода! Хе-хе.

Вот только закончится новостной блок, потом долго будет реклама, а уж потом — уж потом наступит оно самое! Ага, остались только происшествия, погода — и с новостями всё. А раз так, то схожу-ка по маленькому».

Когда Игорь вернулся в комнату, распаковывая на ходу пачку любимых чипсов с беконом, на экране мелькали пожарные, заливающие из брандспойтов горящий домик. Толпа зевак, накрытый дерюгой чей-то труп, носилки с телом, укладываемые в «скорую». Ну, всё, как обычно, впрочем. Приглушённый звук не позволял узнать историю пожара, да и не особо интересно.

«Как всегда, небось, пьянь нажралась, что-то там перевернули — и загорелось, — вяло думал Игорь, выискивая в пачке чипс позажаристей. — Вот пусть сами себя сжигают, меньше мрази останется на земле. Хм, забавно, а чего тот чувак шарфом лицо обмотал?»

На экране показывали снятую кем-то на мобильный телефон сцену, которую Игорь посчитал омерзительной: от горящего домика мужики отволакивали за руки мужика и старушку. У мужика голова была обмотана шарфом. Бабушка вообще не подавала признаков жизни. За свою не такую длинную, но насыщенную жизнь Игорь повидал многое и многих. И пожары видел, тушил даже однажды. Вот там, на пожаре, он и увидел, как из дыма вот так же выволакивали, к сожалению, уже трупы людей. Задохнулись. Напились, заснули, свалили печку с открытой спиралью на кровать, та прожгла себе путь к перине… А когда разгорелось, кто-то увидел, вызвал 01 — и приехали пожарные. Да вот спасать никого уже не надо было. Задохнулись все.

Что там диктор рассказывал, слышно не было. Но почему-то потом укрупнено показали этого молодого человека, уже без шарфа. Качество снимка было ужасным: делалось в движении, а потому смыто. Но и того, что видно, хватило с головой, чтобы поперхнуться и закашляться. На экране был его сын! Его Дима!

«Нет, не может быть! Этот парень просто похож на него — и всё. Не может мой сын быть одним из них! Это ведь… притон, это ведь… алкашня и нарики!»

Игорь оглянулся в поисках пульта, чтобы сделать погромче, как всегда, не нашёл, бросился к самому телевизору, но увы, сюжет уже сменился иным. Тогда он опрометью бросился в ванную, где, развешенные на верёвках, сохли недавно постиранные вещи Димы. «Вот она рубашка, такая же, как у того парня в телевизоре. А вот и шарф тот! И от куртки разит! И похож он на моего сына! Так что же, получается, мой сын… алкоголик? Или хуже того — наркоман?!»

Эта мысль, додуманная уже в зале, невольно подкосила, он сел на быльце кресла и бездумно уставился на экран телевизора, где один дебильный рекламный ролик сменялся следующим.

«Ах ты ж ёкарный бабай! Точно! Это ещё тогда началось, пару месяцев назад, когда он подрался с пацанами со двора. Ну, так сказал… или не сказал? И с пацанами ли? Может, с наркоманами? Да точно, с нариками долбанными накуролесился, потом в грязи где-то там повалялся! Идрить-колотить! Да чтоб его…

Но он же приходит домой не пьяный! Уж я-то запах учую, на рабочих как ищейка настроен. У меня под хмельком не поработаешь. Вот и он. Не пьёт же! Значит, точно колется. Ах ты ж мать-перемать! Или таблетки какие-то глотает. Как их… барбитураты и амфетамины. ЭлЭсДэ. Наглотается — и валяется где-то в отключке. На работу, видать, совсем болт забил. Даже вот худеть начал. От наркоты худеют, кажись.

Нет, нельзя это спускать на тормозах. «На тормозах»? Ха! Да если он ширяется, я его урою! Сначала пропьёт, то есть проколет всё свою зарплату, потом назанимает тучу денег, потом всё, что в комнате, вынесет, а потом и за наше всё возьмётся… Щаз! Ага, вот так и отдам всё то, что годами нажито… но сын ведь! Не хухры-мухры с района.

Надо что-то делать. Жене, что ли, позвонить, посоветоваться? Или просто подождать, когда вернётся, и тогда вместе решим. Нет, ну надо же, а мы собирались ему взять в съём квартиру. Мол, начал жить самостоятельно, предоставим все условия. А он там притон устроит!

А может, я ошибаюсь? Может, всё совсем не так, как я думаю? Накрутил себя… Точно! Пойду — и спрошу. В лоб. И в глаза буду смотреть. Он, помнится, этого не любит. Вот и выведу его на откровенный разговор… Блин, а мандраж откуда? Что, сына забоялся? Неееет, забоялся того, что правдой всё окажется… Да к чёрту!»

Дабы не тянуть кота за, так казать, тестикулы, Игорь решительно направился к комнате сына и громко постучал в дверь. Так и хотелось не рукой и не постучать, а с ноги и напрочь! А вдруг он там свои таблетки сейчас перепрятывает?!

Но не прошло и пары секунд, как послышалось шорканье, клацнула защёлка — и дверь распахнулась. В комнате царил полумрак, на экране монитора двигались фигурки и бежали строки чата. «Чадо» как всегда рубилось в свои дебильные онлайн-игрушки. Игорь буркнул:

— Можно войти? — и, отодвинув плечом сына, вломился в комнату. Вообще, он такого себе не позволял, они давным-давно заключили между собой паритет о личном пространстве. Но обстоятельства вынуждали, да и вот таким поступком он как бы говорил сыну, что причина визита — серьёзная.

Дима был несколько обескуражен, запоздало ответил «Да, конечно», аккуратно прикрыл дверь и приглашающее показал на кресло, мол, присаживайся. Поджав губы, глянул на экран монитора, где уже появились в чате строчки, адресованные ему. С большим количеством восклицательных знаков. У них сейчас был рейд, и визит отца просто сводил на нет все те достижения, что на этот момент образовались у их клана. Дима досадливо нажал на кнопку выключения монитора и присел в свою очередь на кровать.

— Что ты хотел у меня спросить?

Игорь, как ни темно в комнате было, всё же заметил красные кляксы у сына на лице. Не говоря ни слова, он щёлкнул выключателем — и от люстры брызнул яркий свет трёх ламп. Дима зажмурился и отвернулся, но отец всё же заметил красные пятна на лице и шее. Да и на руке тоже. Смазанные чем-то.

— Что это? — вместо того вопроса, что хотел задать первым, спросил отец.

— Это? Что «это»? Ах, это… — сын вроде как удивлённо уставился на пятна. Несмело взглянул на отца, прожигающего его взглядом, тут же отвёл глаза. Видно же, что юлит и ищет оправдания, но не находит. — Это… аллергия!

— Аллергия? — разочаровано переспросил отец. «Врёт! Врёт нагло, в глаза! Это ли не подтверждение вины? Какой вины? Ну, что он — наркоман!.. Надо усилить давление». — Какая такая аллергия? У тебя же никогда не было аллергии!

Сын только развёл руками, мол, не было — и возникла.

«Ах ты мелкий шкодник! Издеваться над отцом надумал?»

— Я всё знаю! — рявкнул Игорь. — Ну-ка, рассказывай давай!

Дима лихорадочно размышлял. «Что он знает? Откуда узнал? Как я прокололся, где? Ой да боже ж мой, у меня столько возможностей попервой попасться на глаза было! И Катюха могла проболтаться про тот мой прыжок… а что прыжок? Она ничего и не видела и не знает. Может, он меня выследил на недострое. Но кто ему сказал?! Кстати, и что именно сказал? А может, действительно, пора? Пора раскрыть карты. Всегда нужно иметь крепкую базу и надёжный тыл. Когда отец тебя понимает и прикрывает в случае чего — это многого стоит. Да и сколько можно обманывать и таить от них всё? А может я своей способностью ему помогу конкретно? В чём? Да какая нафиг разница. Он же мой папа! Во всём помогу! Надо решаться».

В то же время, когда Дима медлил и всё не осмеливался произнести слов признания, Игорь в душе закипал. «Ты смотри, как его колбасит. Ой, сынуля, грешки у тебя за душой немаленькие. Что же ты скрываешь? Если человека убил, засажу в тюрьму! Собственноручно привезу в участок — и сдам полиции! Вот, вот, рожает что-то. Ну, что ты мне расскажешь, сынок?»

— Пап… па, я могу ускоряться и двигаться в сто раз быстрее любого человека! Ну, не в сто раз, а пока в семьдесят пять, но это не предел, и я точно знаю, что смогу и… что?