Взгляд нувориша мгновенно окаменел, уже другим тоном, спокойным, страшным, он негромко ответил:

— За что? А за живое пиво, которое пьешь, и видишь солнце над хмелем, слышишь журчание родника, тёплую темноту подвала. И понимаешь, что всё это сделано с любовью. Смертельно опасно это для современного мира…

— Пиво? — искренне удивился Лисовин.

— Нет, не пиво, — отмахнулся Борис, — Его вкуса и не оценят, это я ещё помню, а остальные… Страшно то, что остались ещё люди, не хотящие знать про Гиннес и Будвайзер.

— Дык кому они опасны? — недоумевал главный повар-наблюдатель.

— Ви хотите знать, про мировую закулису? — Вновь стал балагурить мужчина, только взгляд-то остался пристальным и спокойным, — Их есть у меня, причём самые свежие. Кстати, а что такой молодый мужчина совсем лежит на досках, у него таки никакого матраса нет?

— Пусть лежит, — на этот раз отмахнулся атаман, — Язык он так учит, совсем здесь разбаловались, по-нашему никто не говорит, кроме тебя, конечно.

— Ага, сами мы не местные… Но только не показывайте его Илоне Давыдовой, а то зачем вам бабский труп на борту. Говорят, это плохая примета, к несчастью. Ну да ладно, пусть себе учит, а я буду говорить! Итак, вся мировая компания делится на закулису и соответственно, предкулису. О второй мы говорить совсем ничего не будем, а вот о первой говорить есть чего, и этого чего, очень много. Знать, конечно, ничего нельзя, но говорить можно. Во-первых мировых правительств очень много, все они конечно тайные, и некоторые настолько тайные, что сами о себе не знают. Значит, они нам совершенно неинтересны. Во-вторых, это разумеется, масоны. Отдельные личности говорят — жидомасоны, но что эти личности понимают в жидах? Это не во-вторых, а совсем даже, в-третьих. Масоны, конечно являются мировым правительством, потому что это все знают, и более того, они это тоже знают. Единственное что они не знают, а зачем им это надо?

С тоской посмотрев на братину, которую хозяйственный Лисовин заворачивал в тряпку, Борис отхлебнул из банки, передернулся, и с неожиданной тоской произнёс:

— Ну вот, отучили вы меня от пива навсегда. Сколько докторов пытались, и всё зря, а нужно было только показать какое пиво, на самом деле, бывает.

Плеснуло за бортом, и в ответ раздался громкий вопль с причала. Гость только рявкнул в ответ, и попытался улыбнуться:

— Плевать на ихние штрафы, поговорим лучше о жидах.

— Погодь, — вылез вперёд сусанин, — О жидах говорить не надо, народ как народ. Ты лучше скажи, кто действительно правит миром?

— Деньги, и людская жадность, конечно. И, друзья, смотрю к вам спешит представитель этого правительства, деньги требовать, портовый сбор, как он это называет.

— А за что платить-то? — удивился Непейвода, — За то, что на воде место занимаем, что ли?

— И за это тоже, у вас деньги — то есть, а то я скину ему с карточки?

Кудаглядов повернулся к Лисовину:

— Дай-ка пару обрубков, что в сундучке лежат. Так и знал, что эта Атлантида нам боком выйдет…

Увидев обрубки, Борис несколько минут хватал ртом воздух, потом зашипел:

— Спрячь!! И никому не показывай!!! Вы прямо, как младенцы в джунглях, откуда, только и выбрались?

— Погоди, — протянул руку Геллер, покрутил обрубок желтоватого стержня, и пожав плечами, отдал обратно, — И чего так шуметь?

— Блин, как ты не понимаешь… Это же ЗО-ЛО-ТО!!

— Где золото, покажите, — проявил интерес сусанин, — Помню как энти дикие орали «Золото, золото!!»

— Какие именно, дикие? — Проявил вялый интерес Кудаглядов, — Много их было.

— Ну, те помнишь, на ихних, как они говорили, каравеллах, бородатые все. Ты ещё, радовался, что вроде нормальных мужиков встретили.

— А-а-а. Этот, как же его звали? Вспомнил, Колумб! Не, нормальные они были, пока про золото не вспомнили, потом резко одичали, и потеряли человеческий вид. Совсем дикари, больше одной плюхи не держат.

Потрясенный Борис молча переводил глаза с одного на другого, и только хватал ртом воздух. Атаман забеспокоился, и отдал обрубок Лисовину:

— Заверни в тряпочку. И достань ещё бочонок, видишь совсем плохо человеку. Мил человек, ты-то надеюсь, не одичаешь?

Гость передернулся, глубоко вздохнул, потряс головой, и наконец-то смог ответить:

— Нет, я нормальный. Боже, откуда вы на мою голову свалились? Бедному Христофору морду начистили, теперь понятно, почему он до Америки не доплыл.

— Он сам полез, — привычно огрызнулся Спесь, и с наслаждением отхлебнул из братины, — На-ко, испей.

После Бориса чашу пришлось наполнять по новой, сильно потрясли мужика новости. К чести команды было то, что никто не высказал даже тени недовольства, хотя каждому досталось буквально по паре глотков.

— Ничего не понимаю, — Борис уселся на палубу, — Из какого захолустья вы выпали в наш мир, и где пропадали последние несколько тысяч лет? Золота не знаете, Колумбов бьете… Кук, тоже ваша работа?

— Всех не упомнишь, — дипломатично ответил Спесь Федорович, устраиваясь поудобней, — А с энтим Кукой что случилось? Тоже золото увидел?

— Съели его, на островах каких-то.

Геллер помрачнел, и потихоньку стал закатывать рукава:

— Обидеть норовишь? Человека есть неможно. Пусть он даже распоследней кукой будет, или коломбом каким. Хучь дикий, но всё-таки на человека похож.

— Извиняюсь, ляпнул, не подумав, — меланхолично ответил Борис, прислушиваясь к крикам с причала, — Подождите, сейчас я с этим вомпером разберусь, и вернемся к нашим баранам.

Рукава Володимир откатывать обратно не спешил:

— Так-с-с, и где он тут баранов увидел?

— Бараны это хорошо, — стараясь успокоить Геллера, Лисовин говорил негромко и размеренно, — Помнишь, как тот мужик нас бараниной на палочках угощал?

— Какой именно?

— Тот самый, у которого кораблик на мель сел, возле горы какой-то. У него ещё зверьем вся лодка забита была…

— А-а-а, вспомнил. Семья у него большая ещё была, шумная. Он ещё жаловался что ткемали и кинзу каких-то забыл, шашлык-де неправильный получается.

— Кстати, атаман. Если о шашлыках и баранах заговорили, то не пора бы пообедать?

В разговор вмешался Борис вернувшийся с причала:

— Не знаю, что вы задумали, но есть у меня подозрение, что добром это не кончится. Поэтому приглашаю всех с собой на берег, вон кстати, ваш полиглот проснулся, сразу видно, голодный, глазища сверкают!

Иван поднялся с палубы, и сразу нашел взглядом атамана:

— Батько! Давай уходить, здесь… омерзительно.

— О! Как точно выразился молодой человек! Говорите, Атлантиду ищете? Ну так вы её уже нашли. Весь наш мир это Атлантида, то есть концовка известна, неизвестны только сроки.

— Стоп, стоп. — Поднял руки Спесь Федорович, — Гришь, нашли? А ты что, Иван, думаешь? Кстати, познакомься, это Борис, при виде золота дичает, но в чувство приходит быстро, сразу видно воспитание хорошее. Хитрован конечно, но у сусанина дороги спрашивать не собирается, сам кого хочешь, пошлет, далеко-далеко. Что скажешь, Иван?

Иван шагнул вперёд и пожал протянутую руку. Описание атамана было точным, но к себе и ватаге Иван зла не чувствовал.

— Это не Атлантида, атаман. Давно уже не Атлантида, это гораздо хуже. Здесь забыли, ради чего живёт человек, и возможно Борис прав. Этот мир скоро исчезнет, только из-за того, что ему незачем жить.

— Будем надеться на обратное, — хмуро ответил Кудаглядов, — Ибо не выполнена ещё воля пославшего нас.

— Есть ещё вечные ценности! — непонятно чему обрадовался Борис, и на вопросительный взгляд охотно пояснил, — Издавна и вовеки веков будут существовать те, кто посылает, и те, кого посылают. А первый признак крушения всего, это посылание в ответ, и причём совсем по другому адресу. Ну, так, мы идём? Я уверен, что до вечера мир уцелеет.

— Идём, идём. А чем закончился разговор с тем, вомпером? Мы небось у тебя в долгу?

— Да ничего вы мне не должны! Я ему сказал, что вы этнографическая экспедиция путешествующая с целью подтверждения теории академика Чихогрипозного о центрах кристаллизации цивилизаций в местах разлива портера, сунул сотку, и всё путем.