С другой стороны, она не думала что он безобидный. Она помнила его опасным, и это все что она помнила о нем. Он также был обеспокоен, немного больше, чем ребенок, предоставлен самим себе в мире, он не в полной мере понимал что и как. Она должна была верить своей интуиции, и её интуиция сказала что он был тем кем являлся. То, что он нуждается в помощи.

- Нет, я не могу быть абсолютно уверена, - призналась она. - Но я все еще верю. Так или иначе таланты Коула стали. . . искаженными. . . после того как он был доставлен в башню. Из страха, или я не знаю, из за чего. Он должен стать Усмеренным, прежде чем он потеряет рассудок полностью и причинит ущерб кому-то еще.

Лорд-Искатель кивнул, довольный. - Приятно видеть, вы все еще верите в обряд Усмерения. Я почти подозревал, что ты была в зговоре с этими либертарианцами.

- У обряда есть свои плюсы. Я согласна с чародеем Рисом, что нам нужно альтернативы, тем не менее. Он не ошибся, и он не убийца. Мы обязаны подняться выше наших разногласий и увидеть истину.

- Смелые слова. - Человек начал ходить снова, потирая подбородок и размышляя. Он был холодным человеком. Все для него было проблемой, которая должна быть решена, и аккуратно убрана на полку, чтобы быть забытой. Все, что не может быть угроза. "Позвольте мне сделать вам предложение", сказал он. - Я согласен, чтобы увидеться с этим Коулом, когда вы его найдете. Ему не будет приченено никакого вреда. При условии, что это правда, что вы говорите, чародей Рис будет свободен.

- А в ответ?

- Вы будете стоять перед конклавом первых чародеев и денонсировать исследования этого Фарамонда.

Так это было всё, вся причина его прихода в подземелье, чтобы поговорить с ней. Он не хотел казаться мягким, и он наверняка не хотел рассматривать соглашение о ее показаниях. - Вы не можете просить меня сделать это, - сказала она.

- Несомненно могу. Это ваши действия, поставили меня в такую позицию, и поэтому я считаю, что это ваша ответственность, чтобы это исправить. - Он поднял палец, прежде чем она смогла заговорить. - Я читал ваш отчет. Это очевидно, что вы сочуствуете магам, и это похвально. Я даже могу пойти так далеко, чтобы сказать, мы можем рассмотреть этот вопрос в будущем, под строгими условиями. Возможно, вы будете единственной отвечающей за это. Но мы не можем сделать этого сейчас, не в то время как маги думают о восстании.

- И вы бы предпочли дать им это?

Лорд-Искатель насмешливо фыркнул. - Мы не играем в игры. Был день, когда магия правила этим местом и всей землей, и Создателю потребывалось отправить к нам Его избранную невесту для того, чтобы разорвать их. Мы оплот предотвращения такого развития событий еще раз. И никто другой.

- А это не может быть сделано с сочувствием?

- Позвольте мне сказать вам, когда сострадание берёт нас. - Он бродил у двери, которая вела в подземелье камер, глядел вниз по всей длине зала, как будто видит призраков в его тени. - Я родом из Тевинторской Империи. Десять лет я работал с Имперской Церковью, знаете что нибудь об этом?

- Нет.

- Я не удивлен. Я ушел, потому что Круг Магов згнил без надежды на искупление. Магистры медленно вернули власть в круг. . . сантиметр за сантиметром. В конце концов, какой вред может быть в дозволении магам править самим? Кто лучше знает, что магам нужно, и как научить их противостоять соблазну демонов?

- Это отличный вопрос, - сказала она.

- Я согласен. В то время я считал, что ответ был утвердительным, что маги были лучше всего, когда обучались сами. - Он заметил, недоверчивый взгляд Эванджелины, и почти улыбнулся. - Я не начал свою службу, убежденный, что им нельзя доверять. Как много из нас делают?

- Учитывая то, чему Церковь учит нас. . .

Он пожал плечами. - Я вступил в орден, потому что я верил, что я мог бы сделать дела лучше. Я нашел союзников среди магистров, и я был убежден, что они могли бы служить примером для других. Одного я даже считал другом. Вместе мы собирались изменить мир.

- И он предал вас.

Лорд-Искатель покачал головой. - Он стал Тёмным Верховным жрецом. Идеальная позиции, чтобы воплотить наши мечты в реальность, но однажды он решил что лучше сохранить свою власть чем использовать её. Те, кто пытался заменить его превратились в забытое искусство, и он сделал то же самое, чтобы конкурировать. Я понятия не имел.

Эванджелина не решалась говорить. - Вы не можете быть обвинен.

- Могу. Мои исследования оказались меньше и меньше. Храмовники стали каменной стеной, не в силах рассматривать даже самый простой вопрос, и я отказался принять это, потому что эти маги-- мужчины и женщины, которым я помог восстать, не хотели, чтобы их собственная коррупция выплыла.

- Но вы узнали в конце концов.

Его смех был короткий и резкий. - Да. Я столкнулся с моим другом, и он сказал мне, что я был наивен. Он сказал, что я ничего не знаю о власти. Но я многому научился в этот день.

Эванджелина сдвинулась неудобно. Она не любила вникать в прошлое Лорда-Искателя, и ей было интересно, было ли это просто потому, что она предпочитает думать о нем как о безпричинном. Печальная истина, была, в том, что у каждого храмовника были свои причины, и все они были хорошие. В то же время, все они звучали как оправдание. - Этого не произойдет здесь, - сказала она.

Он отвернулся от двери, чтобы взглянуть на нее. - Мы дадим им свободу сейчас, и они будут требовать все больше и больше, пока именно это, и не произойдет.

Она покачала головой. - Мы не всегда правы, мой лорд. Если мы их толкнем слишком далеко, они превратятся именно в то, что вы из них делаете. Тут должен быть другой путь.

Лорд-Искатель тяжело вздохнул, и пошел обратно ко входу подземелья. - Другого пути нет, - сказал он, - но я смотрю, что бесполезно говорить об этом. Говорите, что хотите на конклаве. . . но как только это будет сделано, вы не будете служить больше в этой башне, независимо от того, что Верхованая жрица скажет.

- А что с Коулом?

- Если он и впрямь существует, то мы будем охотиться за ним. - Он уже уходил, но колебался. - Кажется, мое первое впечатление о вас было ошибочным. Рыцарь-командор Эрон очевидно выбрал подчиненного, с плохим рассуждением, как и его собственное. Как жаль. - С этими словами он вышел.

Я рада вас разочаровать, подумала она.

Через три недели.

Рис никогда не считал что его помещение в башне было на столько маленьким. Конечно, если нужно было провести три недели где нибудь, то это лучше, чем клетки подземелья. Гораздо лучше, на самом деле. Это не помешало времени тащится невероятно медленно. Все, что ему оставалось делать в его покоях, это-- либо волноваться в своем срыве или читать немногое о сухой диссертации Брата Дженитиви о новых благородных походах, перед тем как он сошел с ума.

Не то чтобы он хотел читать. То, что он хотел сделать, это выйти из своей комнаты и рассказать всей башни именно, то что произошло в Адаманте, что Фарамонд сделал, и то, что храмовники собирались замести свои следы, если им бы это сошло с рук. Он хотел кричать об этом с крыш домов, независимо от того, сколько это бы доставило ему неприятностей. Он был уже с головы до ног в беде, и был с тех пор как все это началось.

Или, возможно, это просто говорила фрустрация.

В основном он волновался. Он был уверен, Эванджелина попала в беду за то, что пыталась помочь, и она знала, что была возможность, даже когда она сделала ей предложение. То что она сделала, достойно уважения. Если бы было больше храмовников, как она, Круг не был бы в таком безпорядке.

Это принятие желаемого за действительное, однако. Нету так много храмовников как она. Большинство из них были настолько завернуты в своей власти, что они не могли видеть через неё. Они были тюремщики, и маги были заключенные которых ругали или жалели. Верховная жрица может быть сочувствует магам, но это не помешало веками Церкви внушать людям, что магия во всем виновата из-за событий, которые произошли тысячи лет назад.