— Скорее! Поднимайтесь на балкон! Здесь видней! — волновался, как ребенок, Василий.

И Алик полез к нему на балкон. Слышал: за ним по лестнице зазвенели сапоги Чена. А когда поднялся на балкон, увидел, что за Ченом поднимается угрюмый Петрович.

Сверху действительно вся панорама была как на ладони. Захламленная арена и блок-пост, прищуривший зло бойницы. Людей не было видно. Алик сообразил, что в полной темноте и Андрюша куда-то спрятался. Прожектор на крыше блок-поста обшаривал арену и не находил нападавшего.

— Время! — ухватился за железные перила Василий. — Время идет! Не тяни время!

Его услышали обороняющиеся. Из бойницы блокпоста разрезала полумрак красная лазерная очередь. По валяющимся бочкам и шинам. Просто наугад.

— Время! — волновался Василий. — Где Андрюша? Так нечестно! Трусит!

Но Алик уже увидел Андрюшу. Когда луч прожектора уходил в сторону, в темноте двигалась к блокпосту поставленная стоймя железная бочка. Обороняющиеся следили за лучом и не замечали ее. А Василий все кричал:

— Найдите его! Найдите этого труса! Уничтожьте!

Обороняющиеся заволновались под хозяйским окриком. Один из них проявился. Красная лазерная очередь вспыхнула из груды старых шин слева от блок-поста. Недалеко от застывшей бочки. Луч прожектора ушел. Бочка опрокинулась. К баррикаде из шин скользнула тень. Кто-то пронзительно вскрикнул.

По баррикаде грянула красная очередь из кабинки мостового крана. Бородатый сверху прикрыл блок-пост, живым к нему не пройти. Но Андрюша и не думал брать блок-пост со стороны лестницы. Алик видел, как он в темноте юркнул за бетонную сваю, выждал, когда прожектор уйдет от него, и полез по свае наверх.

Обороняющийся внутри блок-поста его не видел. Он заорал бородатому на кране:

— Я не вижу его! Помоги!

Из кабины крана вылез во весь рост бородатый.

— Стреляй! Андрюша! — шептал про себя Алик.

Но Андрюша не стрелял. И за сваей его было не видно.

— Помоги! Он рядом! — кричал обороняющийся в блок-посту.

Бородатый под потолком поймал трос, качнулся и, как в кино, лихо спустился на арену. Рядом с блок-постом. В темноту. Что случилось дальше с этим акробатом, не видел никто.

Зато все увидели Андрюшу на крыше блок-поста.

— Берегись! Он рядом! — заорал, перекрывая шумы, Василий.

И последний из обороняющихся осторожно высунулся из дверей блок-поста. Чтобы оценить обстановку. Прямо ему на плечи сиганул Андрюша. Прижал к полу, вырвал лазерник. Встал, поднял вверх руки.

— Все! — обрадовался Алик.— Без единого выстрела!

— Еще не все! — заволновался Чен. — Если он не стрелял, значит, все живы! Еще не все!

— Крепость-то захвачена! — Алик заволновался.

— Засранцы! — сердился Василий.

— Еще не все! Не все! — упрямо повторял Чен.

И действительно, последний обороняющийся скатился по лестнице. В темноте мелькнула вспышка выстрела. Самого выстрела никто не услышал. Такой грохот был в ангаре. Андрюша дернулся в сторону. Схватился за плечо.

— Все! — заорал Василий. — Выключай музыку! Дайте свет!

В ангаре наступила полная тишина. Зажегся свет. И дым на арене перестал клубиться. Было всем отлично видно, как Андрюша, перемахнув через перила блокпоста, сверху обрушился на стрелявшего. Заорал дико:

— Ал-ла! Блин-компот!

Серией ударов сбил его с ног. Потом поднял за грудки. И опять обрушил на него серию.

— Что он делает? — спросил у Чена Василий. — Это уже не игра. Игра кончена.

— А из чего тот стрелял? — подошел к Василию Петрович.

— Как — из чего? — не понял Василий. — Из лазерника.

— Лазерник у него выбит. Из чего он в Андрюшу стрелял?

Василий удивленно посмотрел на Чена. На арене Андрюша сидел верхом на поверженном противнике, уткнув его лицо в песок, и уже поднимал к его затылку пистолет.

— Убьет! — крикнул Чен и полетел по лестнице вниз, почти не касаясь ступенек.

Алик видел, как по левому плечу Андрюши растекается кровь.

Чен подбежал к Андрюше сзади, ногой выбил пистолет. Андрюша вскочил на ноги.

— Не надо, Первозванный! — не помня себя, заорал Алик и бросился вниз по железной лестнице.

Но его опередил Петрович. Он уже стоял между Андрюшей и Ченом. Коротко скомандовал Андрюше:

— Отставить, боец!

И Андрюша «отставил». Отошел в сторону. Вывернув плечо, разглядывал раненую руку.

Подошел Василий:

— В чем дело, Чен?

Чен не отрывал прищуренного взгляда от Андрюши. За него ответил Петрович. Показал поднятый с арены ПМ:

— В Андрея стреляли. Он завелся.

— Он раньше завелся, — хмуро буркнул Чен, — он двоих вырубил. До сих пор в себя прийти не могут. Он первый начал по-настоящему.

— Он войну прошел, — сказал Петрович. — Для него игры кончились. Он все сделал как учили.

— Без единого выстрела, — поддакнул Алик.

— А в него боевым стреляли, — закончил Петрович и отдал Василию ПМ.

Все смотрели на Василия. Василий крутил в руках тяжелый ПМ. Он отбросил пистолет, ткнул пальцем в лежащего:

— Когда этот в себя придет, в карцер его. Потом с ним разберемся.

Василий поискал глазами Алика. Алик стоял рядом с Андрюшей, разглядывал его раненое плечо. Андрюша успел уйти в сторону. Пуля скользнула по касательной. Вырвала клок мяса над самой татуировкой. Василий пошел к выходу.

— Алик, в лабораторию!

— Да, хозяин, — остановил его Петрович, — Карим биться отказывается. Второй пары не будет.

— А контракт?! — остановился Василий.

— Он согласен на любую неустойку.

— Про неустойку в контракте ни слова! Я сам ему это объясню! — Василий кивнул на Андрюшу: — С волчонка глаз не спускай!

Петрович подошел к Андрюше:

— Пошли, боец. На перевязку.

Вчетвером они почти одновременно вышли из ангара на свежий воздух. Дурманно пахло хвоей. В белесом высоком небе носились ласточки. Ставили на крыло поздний выводок. И вся только что пережитая виртуальная реальность казалась кошмарным сном. Если бы не свежая рана на плече у Андрюши.

Василий повел Алика по тропинке через лес. Алик обернулся на ходу. Андрюша кивнул ему в сторону залива. Алик его понял.

3

ЛАВ

По песчаной лесной тропинке, перешагивая оживленные муравьиные тропы, Василий с Аликом дошли до серого цементного забора с колючей проволокой поверху.

«Стой — высокое напряжение!» — чернела надпись на заборе краской по трафарету.

Они обошли забор и остановились у черных железных ворот. Охранник в черной форме узнал Василия. Кинул ладонь к пилотке. Отворил им калитку.

За цементным забором на веселой, залитой солнцем поляне прятался хорошенький двухэтажный особнячок с белыми наличниками. У крыльца стоял грузовой «уазик». Четверо в серых спортивных костюмах грузили в кузов какие-то легкие металлические фермы. На груди их серых свитеров — красные выпуклые буквы: «ЛАВ». Алик без труда расшифровал: «Лаборатория астрального воздействия». Форма, хоть и не военная, Алику не понравилась. Все четверо были сотрудниками. Но хорошо Алик знал только одного — чернобородого, пучеглазого физика-теоретика Леву Лапкина.

Лева увидел Василия, вытянулся и поднял перед собой правую руку:

— Зиг хайль, геноссе!

Василий погрозил ему пальцем, как расшалившемуся школьнику:

— Лев Наумыч, не дури. Без увольнения оставлю.

Лева узнал Алика:

— И тебя взяли в наш Освенцим? Ну поздравляю, камикадзе.

— Брось, Лев Наумыч, — мягко урезонил его Василий, — всюду тебе Холокост мерещится. Брось свои еврейские заморочки.— Василий обернулся к Алику.— Черная форма ему не нравится. Лев Наумыч, пусть это будет единственным, что тебе здесь не нравится. Ты получаешь две тонны баков в месяц.

— Здесь я ничего не получаю, — уточнил Лева.

— Правильно, здесь ты на всем готовом. Деньги тебе на счет идут.

Лева сморщился, покачал лохматой головой:

— Я хочу домой, геноссе.

— В Израиль?

— Зачем?! — обиделся Лева. — К себе домой. На Петроградскую! Я здесь уже неделю! Целую неделю! Я хочу домой! Черт возьми!