— Между прочим, «Брунгильда» — вовсе не имя валькирии. Так одну королеву звали. К сведению.

— Кровавую, конечно? — прищурился Вася.

— В древнегерманском эпосе все кровавые, — сказал Вольф.

— А на чем она летает? — не унимался Вася.

— На «фарманах», — сообщил Ларош. — А что? Хорошая машина.

— Вот бы ей Go.229 предложить, — хитро сказал Вася. — Как думаете, ребята, — откажется?

— Ни за что не откажется, — сказал Вольф. — Я верю в Брунгильду.

— Но грохнется, — добавил Ларош. И быстро пояснил: — Я тоже в нее верю.

— Мне, кстати, нравится Go.229, — заметил Вольф. — Оригинальная машина. Это ведь первый турбореактивный самолет схемы «летающее крыло»?

— Точно, — кивнул подошедший Билл Хопкинс. Он уже некоторое время прислушивался к разговору. (Вольф надеялся, что не слишком долго). — Братья Хортены трудились над ним лет десять. Они ведь рано начали разрабатывать эту идею: в тридцать первом, когда полетел их первый планер, «Хортен-I», Вальтеру Хортену было шестнадцать... Целеустремленные ребята. Очень хотелось им получить «летающее крыло» — сил никаких нет! Как уперлись в эту идею, так и работали.

— Ну так а что, — сказал Вольф, — только так дела и делаются. Чем метаться от проекта к проекту, лучше заниматься чем-то одним.

— Чисто немецкий подход, — вставил Вася.

— Только не в Третьем Рейхе, — покачал головой Вольф. — Там было много... гм... романтизма. В странном смысле этого слова.

— Хортены тоже были романтики, — сказал Хопкинс. — Их первый планер был деревянный, с тканевым покрытием. Главная идея, которая лежала в основе всех их разработок, очень проста: чистое крыло будет иметь значительно меньшее аэродинамическое сопротивление. Всё.

Через три года они сделали второй самолет и назвали его «Хортен-II», с большим удлинением крыла и стреловидной задней кромкой. Затем в тридцать пятом они поставили на него двигатель «Хирт» HM-60R. Он располагался внутри крыла и работал на толкающий винт. Вообще для работы с самолетами нужно было состоять в каких-либо, скажем так, интимных отношениях с Люфтваффе. Поэтому оба брата, и Вальтер, и Реймар, поступили на военную службу в ВВС.

— В каком году? — уточнил Вася.

Вольф подумал:

— Кажется, в тридцать шестом. Но это, в общем, никак не сказалось на их работе: они продолжили конструкторскую деятельность. Самолет участвовал в состязаниях в Роне в 1937 году. Через год они, правда, ушли из рядов Люфтваффе.

— И что им за это было? — спросил Вася.

— Почему им обязательно что-то должно было за это «быть»? — осведомился Вольф. — Ничего не было. Работали над самолетами. Я же говорю — упорные! Построили «Хортен-III».

— Как непредсказуемо! — восхитился Вася.

— По-моему, друг мой Василий, ты пытаешься язвить, — заметил Ларош. — Меня лично всегда восхищала в людях последовательность. Сам я ее, к сожалению, лишен. Се ля ви!

Хопкинс почесал кончик носа.

 — Это те самые «Хортены», которые опять участвовали в состязаниях в Роне в тридцать восьмом? Ну когда еще они здорово обледенели, и пилоты выпрыгнули из самолетов с парашютом...

— Ну и что? — сказал Вольф. — Ну, выпрыгнули. Все равно самолеты были признаны удачными.

— Интересными, — поправил Ларош.

— Пусть — «интересными», — сдался Вольф. — Незачем играть словами. Работы братьев получили известность, как официальную, так и неофициальную. В 1939 году ими заинтересовался Эрнст Хейнкель. Но он хотел все последующие патенты зарегистрировать на свое имя и потому, как бы это помягче выразиться...

— Мы ведь договорились не играть словами, — напомнил Ларош. — Потом еще, кажется, братьев пытался подмять под себя Вилли Мессершмитт, но тоже без успеха.

— Учитывая, какие у них были личные связи, — ничего удивительного, — сказал Вольф. — Вальтер Хортен удачно для себя участвовал в политической жизни, а Реймар женился на секретарше Эрнста Удета, так что и с Удетом у них были хорошие отношения. В общем, вскоре Хортены вернулись в Люфтваффе.

— Им здорово помогло министерство авиации, — сказал Хопкинс. — Удет, его секретарша и так далее. На базе ремонтного завода в Геттингене была создана «Зондеркоманде-9». Ее создали исключительно для реализации проекта «летающего крыла».

В сорок втором майор Вальтер Хортен и обер-лейтенант Реймар Хортен были отозваны из строевых частей специально для работы над машиной. Тут разведка очень вовремя добыла сведения, что похожие работы проводятся в США. Поэтому «Зондеркоманде-9» тут же получила деньги и особый статус. Чем братья немедленно и воспользовались.

— Погоди, а когда они сделали Ho-VII? — перебил Вася.

Вольф с удовольствием засмеялся.

— Ho-VII — ладно. Про эту машину в министерстве по крайней мере знали. Это был двухместный учебный самолет. Чтобы учить пилотов на самолете столь необычной схеме. Ну и заодно кое-что проверять — они ведь работали над реактивным истребителем... В общем, Ho-VII предназначался на роль опытного самолета для аэродинамических исследований, а заодно в качестве связного-курьера. Первый Ho-VII облетали летом сорок третьего, а потом официальные лица утратили к нему интерес.

— Но не братья Хортены, — заметил Вася.

— Не в их характере, — подтвердил Вольф. — Они продолжали работать над реактивным истребителем. И вот о его существовании официальные круги узнали только в начале сорок четвертого. Подобного рода частная инициатива министерством вообще-то строго пресекалась. Но рейхсмаршал Геринг восхитился необычным самолетом и в результате братья получили его личную поддержку. Завод «Готаер вагонфабрик» получил задание довести конструкцию до серийного производства. Поэтому машина получила наименование Gotha Go.229. В начале лета сорок четвертого был выдан контракт на семь опытных и двадцать предсерийных самолетов. Торопились, конечно, но предварительная работа была проделана огромная, поэтому, при всех неудачах на испытаниях, самолет выглядел жизнеспособным.

— Все равно опоздали, — сказал Вася. — Go.229 включили в «срочную истребительную программу» на совещании у Геринга 12 марта 1945 года. А через два месяца американцы уже захватили завод.

— А с Хортенами что стало? — поинтересовался Вася. — История как-то обычно заканчивается вместе с войной...

— После войны Реймар эмигрировал в Аргентину, — сказал Вольф. — Где продолжил...

— Неужели? — перебил Вася. — Вот упорный!

— ...Продолжил проектирование планеров, — невозмутимо заключил Вольф. — Интересовался проблемой сверхзвуковых самолетов. Они ведь, Хортены, вплотную подошли к «невидимкам». Американцы потом их самолеты по винтикам разбирали... Да, так про Реймара. Он даже пробовал заниматься коммерцией. На двухмоторном транспортнике «летающее крыло» возил апельсины. Ну и, в общем, не слишком удачно. Умер в 1994 году на своем ранчо.

— А Уолтер? — спросил Вася, почему-то погрустнев.

— Остался в Германии, — сообщил Вольф. — Да, Василий, ты прав — это печально, что спустя столько лет братья разлучились. Уолтер Хортен продолжал быть офицером германской авиации... В общем, можно сказать, шар земной вращался, но эти двое упорно стояли на своем. Даже когда очутились на разных континентах.

— А Уолтер когда умер? — спросил Вася.

— В девяносто восьмом. В Баден-Бадене.

— Да, — уронил Хопкинс. — Действительно, долго прожили. И, главное, это их «летающее крыло» — совершенно безбашенная и вместе с тем абсолютно прогрессивная идея, прорыв!

— «Летающее крыло»! — раздался за его спиной голос Брунгильды Шнапс. — Какая прелесть! Я бы с удовольствием на таком полетала...

© А. Мартьянов. 26.07. 2012.

25. «Русский американец»

— Ну-с, как вы тут живете? — поинтересовался Ганс Шмульке, с интересом оглядывая базу.