не оказывали сопротивления.

Болхов был взят.

«Красивый городок, картиночка, — думал Модель. — Надо будет его сохранить, не

разрушать. Фюреру нравятся тайны. Преподнесем ему Болхов как Kirchenstadt — Город

Церквей, центр таинственной Силы… Там и правда что-то есть такое…»

— Сколько до Мценска? — спросил фон Модель.

Водитель ответил:

— Километров пятнадцать.

— Что там впереди? Бинокль! — Фон Модель хватает услужливо поданный ему бинокль,

всматривается. — Встречный бой? Какая там русская часть еще сопротивляется?

В районе вокзала семь тридцатьчетверок — заслон, оставленный бригадой Катукова, —

удерживает железнодорожный мост.

Против них сражается батальон немецких мотострелков. Бригада отходит по мосту от

Мценска.

...Обер-лейтенант Вольшлегер во главе танковой роты выходит на юго-восточную

окраину городка.

Улицы здесь разворочены гусеницами, на углу стоит, странно свесив набок неуклюжую

башню, подбитый русский танк.

Оглушительный взрыв разносится по всему городу.

— Доннерветтер, что этот за черт? — Вольшлегер дает команду остановиться и высылает

разведку.

Скоро ему докладывают:

— Русские отошли и взорвали за собой железнодорожный мост. И удача, господин обер-

лейтенант! — Разведчик не может удержаться от улыбки. — Мы захватили две русских

установки БМ-13. Их секретное оружие!

...Катуков хмур. Настроение у него прыгает: от приподнятого, пока удавалось отбиваться

от врага, до тяжелого, мрачного. Потеряны две машины БМ-13. Это хуже всего.

Двадцать восемь танков подбито. Девять сгорело. Подбитые танки будут восстановлены

— Катуков верит в своего помощника по технической части капитана Дынера. Настоящий

волшебник, из груды железного хлама соберет боеспособный танк.

А вот мотострелковый батальон из окружения организованно выйти не сумел. И эти

минометные установки, которые остались в руках врага...

— Что будем делать, товарищ Лелюшенко? — обратился он к командиру одиннадцатой

танковой бригады.

— Вытащить или уничтожить, если не удастся их отбить. — Лелюшенко был категоричен.

— Оставлять их в руках у немцев нельзя.

— Я пойду, — вызвался политрук одиннадцатой танковой Власенко.

— Один не пойдешь. — Лелюшенко остановил его.

…Четыре танка — Власенко, Лугового, Капотова и Евтушенко — вернулись в город и

проникли в один из больших яблоневых садов, окружающих Мценск.

Здесь они затаились, выслеживая и высматривая.

— Вон немецкие офицеры, — сержант Капотов показал товарищам на группу людей,

расположившихся на открытом балконе здания школы. — Что они там делают? Штаб

хотят там устроить, что ли? Шарахнуть бы по ним сейчас…

— Не торопись, — остановил его Власенко. — Разведчики еще не вернулись. Наша задача

— выяснить, где наши минометные установки. Вот наша основная задача.

В этот момент артиллерийский снаряд разорвался совсем близко от советских танков.

— Нас обнаружили! — закричал Луговой. — Позицию надо менять, быстро!

— Ждем разведчиков, — стоял на своем Власенко.

В это мгновение снаряд попал в его танк. Тридцатьчетверка загорелась.

Товарищи бросились на помощь, но было поздно: экипаж не успел выбраться и

задохнулся.

Спустя еще пять минут прибежал разведчик — рядовой Петр Могила.

— Нашел установки, — задыхаясь, сообщил он. — Совсем близко. Метров пятьсот от

сада.

— Что делать будем? — спросил младший лейтенант Луговой. — Советы, предложения?

Товарищи, решаем прямо сейчас, времени нет.

Еще несколько снарядов разорвались поблизости.

— Решать нечего, — вмешался Могила. — Машины уже покалечены, вытащить не

получится. Уничтожаем на месте.

Три оставшихся танка рванулись из сада и, выскочив наружу, открыли огонь…

— Минометные установки уничтожены, товарищ полковник! — доложил сержант

Капотов.

Катуков смотрит мрачно и зло. И победная улыбка сползает с лица Капотова. Да уж, чему

тут радоваться — уничтожили собственные минометные установки.

— Мценск придется оставить, — уронил Катуков. — Только что передали — Люфтваффе

разбомбило наш аэродром в Орле. Теперь мы остались еще и без воздушного

прикрытия…

А Мценск — ключик к Москве...

71. На пути к Прохоровке

2 июля 1943 года, южная часть Курского выступа, КП Воронежского фронта

Николай Федорович Ватутин буквально не находил себе места. Инстинкты военачальника

кричали ему: «Пора наступать!»

Активная оборона, которую вел Воронежский фронт, выматывала не только противника,

но и своего командующего.

— Хватит окапываться, — убеждал Ватутин — Верховного, представителя Ставки,

«соседей». — Упустим момент, упустим! Чего ждать? Противник сидит и не наступает, а

осень не за горами. Всѐ сорвется. Начнем первыми! Сил-то у нас достаточно.

Маршал Василевский — представитель Ставки Верховного Главнокомандования, — на

которого Ватутин давил, не переставая, колебался. Ватутин умел быть настойчивым и

убедительным, противостоять ему было трудно.

— Николай Федорович, повременим еще, — сказал наконец Василевский. — Уверен:

переход врага в наступление — вопрос ближайших дней. Если мы начнем первыми, это

будет немцу только на руку. Активная оборона его измотает, обескровит… Мы это уже

обсуждали.

— Между прочим, товарищ Сталин меня поддерживает, — перебил Ватутин.

— Товарищ Сталин приказал держаться обороны, — отрезал Василевский. Он отвел глаза

в сторону: ему, как и Ватутину, не терпелось начать.

4 июля 1943 года, район Обояни, деревня Успенов, штаб Первой гвардейской танковой

армии

Ватутин прибыл неожиданно.

Командующий танковой армией — Иван Ефимович Катуков — принял его гостеприимно,

предложил чаю.

— Умеете устроиться, товарищ Катуков, — одобрил командующий фронтом. —

Окопались, небось, по самые уши?

— Пока стоим во втором эшелоне, — ответил Катуков, — и окопаться успели, и занятия с

личным составом провели, и с соседями действия согласовали.

— Рассказывайте, — потребовал Ватутин и навалился на стол, грузный, уставший.

— Вы знаете, Николай Федорович, пока до места дислокации добирались — попали под

бомбежку. А наши ПВО — так себе, еле-еле душа в теле. Потеряли бы танки, если бы не

наши собственные зенитчики! А немцы в воздухе крепко держатся: их разведчики того и

гляди засекли бы нас.

— Так не засекли же? Вы, насколько я помню, ночью передвигались?

— И вениками следы заметали, — подхватил Катуков. — Увидит немец следы гусениц и

все поймет. Так что к машинам привязывали хворост. Казалось бы, примитивное

«устройство», а работает. Танки замаскировали тоже проще простого: поставили их

впритык к домам и сараям и сверху накидали «крышу»: с воздуха выглядит так, словно

дома и сараи разве что «подросли» на пару метров, а так — без изменений.

— Мастера маскировки, значит, — проговорил Ватутин. — Это хорошо. Что у вас с

матчастью?

— Это правда, Николай Федорович, что против нас будут действовать новые немецкие

танки — «Тигр» и «Пантера»?

— А куда они денутся, — ответил Ватутин. — Уж конечно, ждите.

— У наших ребят почти у всех вместо фото любимой актрисы теперь изображение

«Тигра», — сообщил Катуков. — По целым дням ведутся разговоры, как с этим зверем

справиться, где у него уязвимые узлы, как в него стрелять и метать гранаты.