Тем человеком, который позвонил Н.А. Андреевой, был главный редактор «Советской России» В. Чикин. «Я, — вспоминал он позднее, — разыскал автора и спросил, не будет ли она возражать, чтобы мы помогли ей это всё переделать. Она ответила, что возражать будет, она сама всё это переделает. После мартовских праздников мы получили её новый материал, уже вполне готовый. Тогда мы послали в Ленинград одного из членов редколлегии, чтобы он лично познакомился с Ниной Андреевой, узнал о ней побольше в вузе, где она работает, показал ей нашу редакционную правку. С правкой Андреева согласилась, в парткоме её охарактеризовали положительно, как человека особенно активного в общественной жизни. К слову, муж Нины Андреевой был известным историком, заведовал кафедрой в ЛГУ. Я так полагаю, она имела возможность консультироваться с ним, обсуждать определённые вопросы. Так что в каком — то смысле это плод «семейного творчества». И, право, ничего плохого или предосудительного я в этом не вижу»[1194].

По свидетельству Н.А. Андреевой, 9 марта из Москвы к ней был прислан сотрудник «Советской России» Владимир Денисов[1195].

По версии В. Денисова, 29 января на страницах «Советской России» появилась статья В. Горбунова и В. Журавлёва по поводу пьесы М. Шатрова «Дальше… дальше… дальше…»[1196]. 1 февраля Н.А. Андреева отправила в несколько газет письмо солидарности с этой статьёй и к нему приложила два своих отклика на интервью А. Проханова в «Ленинградском рабочем» от 27 июля 1987 г. и 1 января 1988 г.[1197]. Текст письма Н.А. Андреевой приведён в воспоминаниях В. Денисова с указанием не только его даты, но и того номера, под которым оно было зарегистрировано в редакции «Советской России» — № 127605/37[1198].

Далее, по свидетельству В. Денисова, события развивались следующим образом. Собрав подборку откликов на статью В. Горбунова и В. Журавлёва, В. Чикин направил их Е.К. Лигачёву, помощники которого выловили из неё статью Н.А. Андреевой и положили её на стол Егора Кузьмича. Ему статья понравилась, и он предложил её напечатать, после чего В. Чикин, видимо, связался с Н.А. Андреевой, а затем направил В. Денисова в Ленинград. Там он был 9 и 10 марта, 11 — го вернулся в Москву, 12 — го сдал материал в печать. 13 — го в воскресенье статья увидела свет[1199].

«В некоторых публикациях, — пишет Егор Кузьмич, — утверждалось, будто бы письмо Нины Андреевой поступило непосредственно на моё имя, а я, мол, направил его главному редактору «Советской России» В.В. Чикину с предложением напечатать. Это совершенно не соответствует истине»[1200].

Если выступление Б.Н. Ельцина позволяло М.С. Горбачёву казаться умеренным, то выступление Н. Андреевой — давало ему карт — бланш на радикальные действия.

Вспоминая те события, А.С. Грачёв пишет: «Весной 1988 года на монолитном фасаде реактора Перестройки — Горбачёвского Политбюро — появились первые трещины… Ещё совсем недавно он (М.С. Горбачёв — А.О.) позволил себе высмеивать «потуги» западной прессы, которая «провоцирует нас, хочет перессорить, расколоть перестройку. Запад нас уже разделил: Горбачёв, дескать, за вестернизацию, Лигачёв — за русификацию, Яковлев — вообще представитель масонских групп и космополитических интересов, а Рыжков — технократ»[1201].

Во время обсуждения статьи Н.И. Андреевой М.С. Горбачёв заявил: «Раскол неизбежен. Вопрос лишь — когда?»[1202].

Статья Н.А. Андреевой открывала возможность нанести по консерваторам превентивный удар, который был необходим, так как именно в это время шла подготовка к XIX партийной конференции.

К тому времени никаких серьёзных покушений на основы марксизма — ленинизма ещё не было, что позволяло без особого труда отвергнуть обвинения Н.А. Андреевой как беспочвенные и в связи с этим дискредитировать любую критику перестройки. Статья Н.А. Андреевой позволяла также поставить вопрос о необходимости сломить сопротивление консерваторов, для чего реформировать всю политическую систему. В то же время она должна была показать Западу, какое сопротивление приходится преодолевать реформаторам внутри партии.

В своих воспоминаниях А.Н. Яковлев характеризует статью Н. Андреевой как «малый мятеж» против Перестройки»[1203]. С этой оценкой можно согласиться при одном уточнении: как корниловский мятеж, который был спровоцирован теми, кто его потом подавил.

«Не было бы Нины Андреевой, — пишет А.С. Черняев, — её надо было бы выдумать. Пошёл такой шквал антисталинизма в газетах и журналах, такая раскованность, что «до того» Лигачёв и его команда не потерпели бы и дня»[1204].

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ПРЕСТОЛА»

Глава 1. Первый шаг к «отречению»

У истоков политической реформы

Выступая 17 декабря 1987 г. на заседании Политбюро, М.С. Горбачёв заявил: «Нам надо сформировать концепцию перестройки. Всё обсудим в январе. Прошу всех поразмыслить. Основная тема партийной конференции — перестройка и демократизация партии и общества»[1205].

Подготовку материалов для этого обсуждения Генеральный секретарь поручил А.И. Лукьянову. 9 января 1988 г. Анатолий Иванович направил ему документ под названием «Набросок возможной концепции дальнейшей демократизации советского государственного строя (к XIX Всесоюзной партийной конференции)»[1206].

В процессе планируемой демократизации советского общества А.И. Лукьянов выделил три направления: «1) Кардинальное усиление властных полномочий Советов и контроля с их стороны за деятельностью подчинённого им государственного аппарата; 2) Обеспечение дополнительных эффективных гарантий демократических прав и свобод советского человека; 3) Проведение глубокой реформы законодательства, деятельности всех правоохранительных органов»[1207].

В связи с этим предлагалось «решительно устранить «двоевластие» партии и Советов, которое прочно укоренилось за последние пять десятилетий». Речь шла о передаче Советам реальной государственной власти, чтобы КПСС, «освободившись от несвойственных ей функций хозяйственного управления, смогла бы, наконец, сосредоточиться на осуществлении своей авангардной роли, определяя главные направления политики, расставляя и контролируя кадры, соединяя в общественное русло действия всех государственных и общественных организаций»[1208].

Одновременно с этим намечалась реформа самой государственной власти. Прежде всего имелось в виду введение альтернативных выборов. При этом предлагалось «возвращение к ленинской системе съездов Советов, при которой население избирает только низовые звенья Советов, а все остальные органы власти формируются съездами Советов»[1209].

«По всей видимости, — писал А.И. Лукьянов, — потребуется уже в ближайшее время чётко регламентировать в законе использование таких политических прав, как свобода слова, демонстраций и митингов», необходим «закон о средствах массовой информации». «Всё большее значение приобретает в последнее время осуществление прав граждан на объединение в общественные организации»[1210].