Г.И. Янаев «приехал в Кремль» «примерно в 20 часов 30 минут»[3344]. Поскольку его вытащили из — за стола, он «был довольно пьян»[3345].

По одним данным, А.И. Лукьянов появился у B.C. Павлова в 20.20, по другим — 20.40[3346]. Позднее в интервью А. Караулову Анатолий Иванович заявил, что на этой встрече он оказался случайно и решительным образом пытался противостоять перевороту, сразу же назвав его «заговором обречённых»[3347].

Однако, как бы Анатолий Иванович ни возражал, он остался в кабинете B.C. Павлова до возвращения делегации из Фороса, которая прилетела в Москву в 21.35 и появилась в Кремле в 22.15 вечера[3348].

Д.Т. Язов утверждал, что «посланцы вернулись от Горбачёва — с довольно кислыми физиономиями»[3349]. Когда они сообщили о результатах поездки, среди собравшихся возникли разногласия. Не дождавшись окончания начавшегося спора, Кремль покинул В.И. Болдин[3350]. Кто — то предложил «подать всем в отставку» и «пусть Горбачёв катится в пропасть». «А что будет со страной? — спросил О.Д. Бакланов. — Плюнуть на всё?»[3351].

«Заговорщики» предложили Г.И. Янаеву взять на себя президентские полномочия. Первоначально он отказался от этой чести[3352]. Но потом заколебался. «Я, — свидетельствует Геннадий Иванович, — согласился взять на себя обязанности президента только до сессии Верховного Совета СССР»[3353].

После этого, как говорится в материалах следствия, «Крючков предложил заранее согласованный между участниками заговора список членов ГКЧП в составе 10 человек». Однако в опубликованном позднее списке было не 10, а 8 человек: О.Д. Бакланов, В.А. Крючков, B.C. Павлов, Б.К. Пуго, В.А. Стародубцев, А.И. Тизяков, Д.Т. Язов, Г.И. Янаев[3354]. Кроме них в этом списке первоначально фигурировали ещё двое: А.А. Бессмертных и А.И. Лукьянов, но оба взяли отвод.

«Лукьянов мотивировал это тем, что, являясь Председателем Верховного Совета, он одновременно не может быть членом комитета, поскольку в этом случае он теряет возможность обеспечить принятие Верховным Советом решений в пользу ГКЧП»[3355]. Позднее приехал А.А. Бессмертных. Узнав, что его фамилия значится среди членов ГКЧП, он тоже, как и А.И. Лукьянов, взял самоотвод, сославшись «на возможную негативную реакцию за рубежом»[3356].

После того, как состав ГКЧП был определён, участники совещания приступили к обсуждению его первых документов[3357].

Д. Мэтлок утверждает, что «после одиннадцати вечера Янаев, обменявшись с присутствующими рукопожатиями, взял перо и размашисто подписал документ, объявляющий, что он принимает на себя обязанности президента. А Язов, Пуго, Крючков, Павлов и Бакланов тотчас подписали Указ № 1 ГКЧП»[3358]. На том же заседании было решено «ввести в СССР чрезвычайное положение»[3359].

В 23.15, когда вопрос о передаче президентских полномочий был решён, А.И. Лукьянов отправился в свой кабинет, где и заночевал. Здесь он, по одним данным, отредактировал[3360], по другим — составил заявление по поводу нового Союзного договора, которое, по свидетельству его помощника Н. Рубцова, было закончено в 00.20. Но под документом А.И. Лукьянов поставил дату 16 августа[3361].

Около 24.00, после того, как, по свидетельству B.C. Павлова, «документы были закончены разработкой»[3362], на стол подали чай и кофе, «принесли бутылку виски»[3363]. Д.Т. Язов не стал принимать участие в трапезе и сразу же уехал. Когда он выезжал из Кремля, часы на Спасской башне показывали 00.16[3364]. В.А. Крючков пробыл в Кремле до двух часов ночи[3365]. B.C. Павлов засиделся до трёх часов[3366].

Если проанализировать образование ГКЧП, нельзя не обратить внимание на следующие факты. Подготовка к «заговору» началась буквально за несколько дней до выступления. B.C. Павлов был привлечён к нему 17 августа, А.А. Бессмертных, А.И. Лукьянов, Б.К. Пуго, Г.Я. Янаев — 18 — го, В. Стародубцев и А. Тизяков — ещё позже, 19 — го. Таким образом, шесть из десяти человек, намеченных В.А. Крючковым в состав ГКЧП, были посвящены в «заговор» в самую последнюю минуту.

Это означает, что состав ГКЧП в определённой степени имел случайный характер. Неудивительно поэтому, что двое из кандидатов в члены ГКЧП отказались в нём участвовать, третий согласился взять на себя полномочия президента только после давления на него и не на трезвую голову. Возглавить ГКЧП не пожелал никто.

Уже одно это свидетельствует о несерьёзности «заговора».

Удивляет и то, что вечером 18 августа в Кремле, если судить по имеющимся воспоминаниям, даже не поднимался вопрос о немедленном созыве Верховного Совета СССР, который мог бы санкционировать введение чрезвычайного положения, и о созыве чрезвычайного съезда народных депутатов СССР, на котором можно было бы поставить вопрос об отставке М.С. Горбачёва. Не рассматривались оба эти вопроса и накануне.

Странный характер имело и упоминавшееся ранее заявление А.В. Лукьянова. Обратив внимание на то, что в опубликованном проекте Союзного договора не учтены некоторые важные положения, содержащиеся в решениях Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, спикер союзного парламента высказался за необходимость нового рассмотрения этого проекта названными учреждениями.

Однако он не имел права ограничиться этим. Он обязан был опротестовать намеченное на 20 августа подписание нового Союзного договора как грубейшее нарушение не только союзной, но и республиканских конституций. Однако не сделал этого. И моя попытка получить от него объяснение на этот счёт не увенчалась успехом[3367].

Ядро «заговора» составляли четыре человека: О.Д. Бакланов, В.А. Крючков, О.С. Шенин и Д.Т. Язов. Причём главную роль играл В.А. Крючков. Однако, по свидетельству всех его знавших, по своему характеру он был лишь исполнителем, к тому же, как мы уже видели, в подобном деле участвовать не желал. Следовательно, даже за В.А. Крючковым кто — то стоял.

Но кто мог стоять за председателем КГБ СССР? Или президент СССР или президент России. В противном случае следует признать, что в этих событиях принимала участие ещё одна, неведомая нам третья сила.

Первым шагом, который планировали заговорщики, должна была стать встреча с Б.Н. Ельциным.

С 16 августа Борис Николаевич находился в Казахстане. Его возвращение ожидалось 18 — го около 21.00. Однако он «вернулся в Москву в час ночи, опоздав на четыре часа»[3368].

К тому времени первое заседание ГКЧП подошло к концу, поэтому и B.C. Павлов, и Д.Т. Язов имели возможность встретиться с вернувшимся российским президентом. Однако, покинув около 24.00 кабинет B.C. Павлова, Д.Т. Язов отправился на свою дачу[3369], а премьер оказался не способен к переговорам.