После выступления М.С. Горбачёва Н.И. Рыжков взял слово: «Говорил о том, что давно наболело — о целенаправленно и мощно ведущемся разрушении в стране единой политической системы и, как следствие, гибели самой идеи перестройки»[2856].

Можно было надеяться, что после этого хотя бы на время между противоборствующими силами наступит перемирие. Между тем 18 ноября на страницах «Московских новостей» появилось «Открытое письмо учредителей «Московских новостей», среди которых фигурировали Т. Абуладзе, А. Адамович, Ю.Н. Афанасьев, Т.И. Заславская, Ю.Ф. Карякин, А. Нуйкин, В. Тихонов, Ю. Черниченко. В этом письме они выдвигали М.С. Горбачёву требование: «Или подтвердите свою способность к решительным действиям, или уходите в отставку»[2857].

В тот самый воскресный день, когда «Московские новости» опубликовали требование с отставкой М.С. Горбачёва, Михаил Сергеевич уже был в Италии, где ему была вручена очередная премия — премия Фьюджи. Вечером он вылетел в Париж[2858].

Здесь 19–21 ноября был подписан Договор о сокращении обычных вооружений до следующего уровня: самолёты: СССР — 5150, НАТО — 6800, вертолёты соответственно 1500 и 2000, танки 13 и 20 тыс., бронемашины — 20 и 30 тыс., артиллерия — 13 и 20 тыс.[2859]. Неравноправный характер этого договора виден невооружённым глазом. Поэтому генерал Н.С. Леонов охарактеризовал его как акт о капитуляции[2860].

20 ноября 1990 г. советский президент подписал «Парижскую хартию для Новой Европы»[2861], которая провозглашала дальнейшее движение вперёд по тому пути, который был намечен «Венской конвенцией» 1989 г.

Едва только советская делегация вернулась в Москву, как 22 — го в печати появился проект Конституции РСФСР, который М.С. Горбачёв оценил как заявку на ликвидацию СССР[2862]. 25 — го был опубликован проект Союзного договора[2863]. А 27 — го открылся Второй внеочередной съезд народных депутатов России, который продолжался до 15 декабря[2864].

По замыслу его инициаторов, он должен был сыграть решающую роль в нарастающей конфронтации между российским и союзным руководством. М.С. Горбачёв сделал попытку сорвать этот замысел и снова встретился с Б.Н. Ельциным. Встреча состоялась не ранее 25 — не позднее 30 ноября, и растянулась на пять часов[2805].

Однако найти общий язык им, видимо, не удалось. 15 декабря Второй съезд народных депутатов РСФСР принял закон «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного закона) РСФСР», подтвердивший упоминавшееся решение Верховного Совета республики о главенстве российских законов над законами СССР[2866].

Едва только закончился российский съезд, как 17 декабря открылся Четвёртый съезд народных депутатов СССР[2867]. Первое же заседание ознаменовалось скандалом. Народный депутат Сажи Умалатова вышла на трибуну и поставила вопрос о недоверии президенту[2868].

В тот день А.С. Черняев записал в дневнике: «Предательство этой суки Умалатовой, чеченки, теперь члена ЦК КПСС, которую Горбачёв сам лично вписал в «красную сотню», чтобы она попала в народные депутаты… Лукьянов, председательствующий на съезде, специально выпустил её, зная, что она предложит»[2869].

Приводя эту запись, нельзя не отметить не только её оскорбительный, грубый характер, но и явное проявление шовинизма. Неужели так важно, является Сажи Умалатова чеченкой, русской или еврейкой? Поражает в этой записи и другое. Оказывается, все, кого генсек включил в «красную сотню», по логике автора, не имели права на собственную позицию и обязаны были составлять его дворню.

Здесь, вероятно, следует отметить, что вопрос о выражении недоверия президенту возник до съезда на собрании депутатской группы «Союз». Это предложение, сделанное В.И. Алкснисом, не получило поддержки, после чего он, по его словам, сложил с себя обязанности руководителя группы и вышел из её состава. Но им и его сторонниками было решено действовать на съезде в зависимости от обстоятельств. И если в ходе дебатов антипрезидентские настроения захлестнут зал заседания, поставить вопрос об отставке М.С. Горбачёва[2870]. С. Умалатова нарушила эту договорённость и смогла получить поддержку лишь 423 депутатов из 1955[2871].

19 декабря съезд начал обсуждать главный вопрос своей повестки — проект Союзного договора[2872].

Одним из первых по этому вопросу выступил Б.Н. Ельцин[2873].

«Так называемая революция сверху, — заявил он, — закончилась. Кремль перестал быть инициатором обновления страны и активным проводником нового». Более того, по его мнению, именно Кремль начал «блокировать» перестроченные процессы, поэтому центр тяжести переместился в республики, которые имеют реальную возможность самостоятельно «начать радикальные преобразования»[2874].

В связи с этим российский спикер потребовал, чтобы «союзное руководство решительно и навсегда отказалось вмешиваться во внутренние дела республик» и поставил задачу «в сжатый срок осуществить и подписать решение о разделе полномочий и собственности между республиками и Союзом», а «затем начать работу над Союзным договором». Причём, как специально подчеркнул Б.Н. Ельцин, «диктовать условия должны республики», «время команд из Кремля прошло»[2875].

20 декабря на трибуну съезда поднялся Э.А. Шеварднадзе и, заявив, что готовится установление диктатуры и что он не желает иметь к этому отношения, подал в отставку с поста министра иностранных дел[2876].

Что скрывалось за его выступлением, до сих пор остаётся неясным.

Можно отметить лишь следующие факты.

Как отмечает Д. Мэтлок, «с середины ноября» 1990 г. «тональность внутренней политики» М.С. Горбачёва стала меняться[2877].

23 ноября Верховный Совет СССР принял постановление, которое констатировало нарастание кризисных явлений в стране и наделило президента дополнительными полномочиями[2878].

Не позднее 30 ноября в ходе обсуждения положения в стране на заседании Политбюро был поднят вопрос о необходимости введения президентского правления. Некоторые члены Политбюро поддержали это предложение. М.С. Горбачёв и В. Бакатин высказались против[2879]. Решение принято не было.

6 декабря с просьбой о введении президентского правления к М.С. Горбачёву обратился Вселатвийский комитет спасения[2880]. 15 — го с таким же обращением выступил Интернациональный фронт Латвии[2881]. Имеются сведения, что призывы о необходимости введения президентского правления поступили в Москву из Эстонии[2882].