И вот родилась мысль альянса с ФСБ. Только в голове российского учёного-безумца могла родиться такая идея. Но Арбелин и был безумцем! Мысль его была проста и чиста: как учёный он обязан был проинформировать родное государство о своём открытии, поскольку оно проникало в некие тайны человеческой психики, знание которых укрепило бы безопасность страны. Фасцинетика должна была, как он считал, служить человечеству и родному Отечеству.

С приподнятым настроением он конструировал общение с всесильной государственной структурой. Что он терял, что может ему грозить? Безразличие и отвергнутость? Ничего страшного! Но вдруг, пусть величиной в один процент из ста, структура эта заинтересуется. И завертится-закрутится. Что? Одному аллаху известно. Но уж точно будет не скучно. Будет общение, будет распространение идей фасцинетики, будут люди. Мерзких отбросим. С интересными поговорим. Под лежачий камень и вода не течет. У меня в руках тема. А человек – это тема. Не предлагая тему, человек обрекает себя на вакуум. Я предлагаю тему. В том числе для ФСБ. Способно ли оно понять тему и подключиться к ней? Посмотрим.

Через три дня Арбелин шёл на главпочтамт с отпечатанным обращением в ФСБ. Сердце взволнованно и тревожно выстукивало повышенный ритм.

Это и было волнение «здесь-и-сейчас». Целый год оно поджидало толчка и толчок свершился.

Отправив послание в Москву, Арбелин почувствовал облегчение. Он сделал то, что обязан был сделать. Остальное зависело уже не от него.

Так началась замысловатая драма отношений учёного Юлиана Арбелина с зоркой, хотя часто и подслеповатой, всесильной организацией.

***

При медлительности российской почты послание Арбелина через неделю достигло первопрестольной и всесильного адресата.

Инициатива в России наказуема, и кому-кому, а Арбелину следовало бы это учитывать, когда он направлял свой проект в ФСБ. Там, как и всюду в государственных структурах, на девяносто девять процентов преобладают чиновники с законсервированной, как маринованные огурцы в банке, чиновничьей психологией, усталые и давно потерявшие вкус к живой жизни и её метаморфозам, за исключением сытной жратвы и утех. Всё, что происходило, они давно уложили в прокрустово ложе привычных схем и классификаций. В предложении Арбелина не было усмотрено ничего интересного, зато сразу закралось подозрение в утке очередного невежды или того хуже – параноика с навязчивой идеей-фикс. Возиться с подобными проектами было до ужаса скучно, но необходимо – того требовал закон демократии, предписывающий давать мотивированный ответ на каждое заявление и обращение гражданина в государственные органы. Чёрт те что придумали! И в региональное отделение по месту жительства заявителя был спущен наказ – «Проверить!». Проверить означало: а) на предмет паранойяльного бреда спасения России; б) на предмет мошеннического замысла заполучить от государства источник доходов; в) на предмет провокации.

В региональном отделении отреагировали, как и положено: поручили проверить и доложить. Московская приписка «тщательно» создавала некоторую установку на особую серьёзность.

Лицом, которого подключили к предложенному Арбелиным проекту, чтобы «проверить и доложить», мог быть только уставший от параноиков-изобретателей полковник ФСБ Гаргалин Станислав Анатольевич, главный специалист по надзору за опасными вывихами в мозгах высоколобых интеллектуалов региона, которых было в Бурге с его научными центрами, университетами, академиями и доморощенными кулибиными пруд пруди. И вот свалился на его голову еще один креатин, как обзывал своих клиентов циничный служака секретного отдела. На одном ведомственном совещании генерал обратился к нему с вопросом, как обстоят дела в его сфере, много ли в разработке креативщиков. Вопрос был иронический, потому генерал и подпустил входившее в моду словечко для обозначения творческих интеллектуалов. Гаргалин в ответ буркнул «Креатины они, а не креативщики», чем вызвал дружный смех коллег.

Кто-то отреагировал на мрачную реплику Гаргалина:

– Весёлая у тебя клиентура, Станислав Анатольевич.

Гаргалин едко парировал:

– Это вам со стороны она весёлая, а мне иной раз такое запетрят, что у меня мозги плавятся. Один такой креатин выдумал живую воду. Дистиллирует артезианскую воду, добавляет в неё мочу месячных младенцев, причём только мужского пола, и добивается клинических испытаний на предмет чуть ли не бессмертия. Ну не весело? Того и гляди травить начнут народ, он прёт как танк. Прозомбирует чиновников в минздраве или какого-нибудь депутата Госдумы.

Так и закрепилось словечко «креатин» у служителей тайного фронта, не знакомых с терминами химии, среди которых есть и вещество по этим названием. «Как твои креатины поживают?», – шутят с тех пор сослуживцы в перекурах.

Генерал призвал к себе Гаргалина, хотя и знал, что тот уходит в отпуск.

– Вот тебе, Стас, прелюбопытное задание. Звонили из Москвы, просили подключить именно тебя. Доверяют твоему нюху на гнилую интеллигенцию.

Были они давние друзья, не один пуд соли съели в госбезопасности, потому и общение у них наедине было запросто: Гаргалин звал начальника чаще «генерал» и изредка Ник, – сокращённо от Николай – а тот Гаргалина – Стас.

Ещё не заглянув в бумаги, Гаргалин оказал вялое сопротивление. С университетских времён он следовал мудрому совету ироничного профессора Иеронима Галесника. «Какое первое следственное действие должен совершить следователь, когда ему вручают уголовное дело?» – хитро щурясь, спрашивал студентов профессор на семинаре по уголовному процессу. Студенты выкладывали свои познания, он выслушивал всех, а потом со смехом говорил: «Запомните на всю оставшуюся жизнь. Первое действие таково: надо, не мешкая ни секунды, прикинуть, кому бы спихнуть это дело!» Обескураженные студенты смеялись, довольный розыгрышем Галесник потирал ладони.

Эх, если бы была возможность кому-то спихнуть это треклятое предложение очередного креатина.

– Ник, дорогой, я же через два дня в отпуск. Меня месяц не будет.

– После отпуска и раскрутишь. А перед отпуском прочти. Долго ли три странички прочитать. Какой-то ученый по фамилии Арбелин создал целую науку и предлагает нам открыть секретный центр. Давненько ведь ничего подобного не было. Разве не любопытно? Поразмышляй. Дай своей агентуре парочку заданий и кати в отпуск. Вернёшься, а тебя уже будет ждать целая биография этого креатина. Помощники-то у тебя ушлые.

Гаргалин, крепко про себя выругавшись, принял папку к исполнению.

В кабинете он повертел её в руках и лениво открыл. Чёрт подери, никому не спихнешь, придется заниматься.

И начал читать послание Арбелина в ФСБ России.

Обращение в Федеральную Службу Безопасности РФ

Арбелина Юлиана Юрьевича,

исследователя проблем фасцинации, создателя фасцинетики

Основания для этого обращения мне кажутся достаточно серьезными. Именно поэтому я осмеливаюсь потревожить внимание столь высокого государственного органа.

Суть их сводится к следующему:

1. Человечество в своём стремительном развитии за последние 100 лет достигло точки бифуркации. Точка бифуркации – это такое критическое состояние системы, при котором система становится неустойчивой и возникает неопределенность: станет ли состояние системы хаотическим или она перейдет на более высокий уровень организованной упорядоченности. И заранее невозможно предсказать, каким станет вектор развития. Оптимальными воздействиями на системы в точке бифуркации, как я считаю, являются фасцинирующие флуктуации. Фасцинация либо спасет человечество, либо погрузит его в самоуничтожающий хаос. И куда качнется маятник – непредсказуемо. Фасцинация тотальной зависти в обнимку со злобой и местью, неутолимая жажда наживы, массовое невежество и тотальное снижение интеллекта, массовый наркотизм психики, социальный экстремизм, доходящий до уровня жесточайшего терроризма, все эти фасцинирующие флуктуации, вероятнее всего, и качнут человечество к хаосу и самоуничтожению, если только не будут найдены профилактические гасящие средства.