После этого всюду разместили впечатывающийся в память слоган: «Чебачок к пиву – это ваше блаженство!», который психологически готовил горожан к воздействию чебачка с айвеселином.

Часть тридцатая

АЛЬФА БЬЁТ ЛЯУШИНА И ЖЕНИТ НА СЕБЕ АРБЕЛИНА

***

Ляушин пивом баловался и наткнулся на чебачки в пивном баре. Купил пакетик «7 чебачков – к счастью!», привёз Гаргалину.

– Видел я их! – небрежно бросил ему Гаргалин. И приказал: – Прекрати тащить мне всякую ерунду! Мы же их вычеркнули из слежки. Забыл?

Да, слежка за шайкой-лейкой Умником была давно уже снята, но никто в мире не мог бы выкинуть из головы Ляушина хромоножку. Ляушин дневал и ночевал у подъезда Арбелина. От его зоркого глаза не укрылось, что хроможка живёт теперь в одном подъезде с креатином, хоть и на разных этажах. На каком именно поселилась нимфа, он выследил. И его охватила страстная мечта хотя бы раз в жизни обнять её и получить райское наслаждение. А там хоть стреляйся!

Попал славный боец невидимого фронта в сети фасцинации порочной захваченности, имя которой сексуальная животная похоть, та самая, что повелела отцу Сергию у Льва Толстого отрубить топором палец, чтобы перешибить её властный приказ.

Свою службу он свёл к выслеживанию Альфы, а любование ею вылилось в нечто непотребное – глядя, как она выходит из машины и идёт к подъезду, он лихорадочно начинал мастурбировать. И настолько впал в безумие охватившей его страстной зависимости, что удовлетворять свою похотливость в полной мере уже не помогало ни созерцание заснятых на видеокамеру сценок с Альфой, ни мастурбация тайком от могущественной супруги.

Вот и в этот вечер насмотрелся по видику на нимфу, выхлестал бутылку водки, и ударил ему в голову бес. Ринулся Ляушин к своему «мерседесу», оседлал его и помчался к подъезду Арбелина. Только небесам известно, как ему в пьяном виде на скорости под 90-то удалось доехать целым и невредимым. И второй раз повезло: буквально через двадцать минут появилась нимфа.

«О, боги, как она прекрасна!» – обуреваемый слепой пьяной страстью воскликнул влюблённый, и, выскочив из «мерседеса», двинулся петляющим шагом к Альфе, настигнув её в трёх метрах от двери в подъезд.

От него несло перегаром. Альфа оглянулась и отшатнулась.

Привычка, никогда не дававшая сбоев, не мешкая переходить к делу, выработавшаяся от знакомств с хромыми шлюхами, ущербными стареющими дамами и всеми покинутыми одиночками, подправленная водочной храбростью, двинула Ляушина в атаку.

– А давайте, девушка, познакомимся поближе. – заплетаясь, произнёс Ляушин и попытался галантно взять Альфу за локоть.

Ах, если бы бойцу знать, с кем он имеет дело!

В следующий миг он уже распластался у подъезда как тренировочный мешок с опилками, столь стремительны были удары Альфы кулаком и ногой. Навыков каратэ она никогда не забывала и понемногу, хотя бы по полчаса, тренировалась дома почти ежедневно.

Увидев краем глаза, что ненормальный пьянчуга рухнул и лежит, Альфа не стала рассматривать результатов своей оборонительной реакции, проскользнула в подъезд.

Кого она уложила, Альфа не знала.

Кто Ляушина уложил, никто не видел.

Удары Альфы были столь молниеносны и точны, что Ляушин просто-напросто вырубился и остался недвижимо лежать у подъезда.

Хуже для него было дальнейшее развитие событий. Выбитый из нормальной подвижности водкой и ударами Альфы, он никак не мог подняться и встать на ноги. Подошедшие к подъезду чуть позже пожилые супруги позвонили в скорую. Ляушин не мог устоять на ногах и бормотал что-то несвязное. Скорая вызвала патруль. Ляушин оказался в руках бдительных милиционеров, а поскольку служебное удостоверение было при нём, то им не составило труда сообщить дежурному ФСБ. Свои Ляушина у милиции забрали и это стало его концом.

Когда его привели в чувство и привезли домой, Синютина впала в такую ярость, что схватила ремень с бляхой и отдубасила Ляушина по первое число. Это была гневная и властная орлица Анфиса Синютина, а не жалостливая курица Зина Никшанова.

Гаргалин Ляушина, несмотря на вскрывшийся маразм, не стал бы гнать со службы, слишком хорош был Ляушин как агент. Но тонко и умело наябедничал куда надо Никшанов. И Ляушин в расцвете сил и нахлынувшей на него, как неодолимый рок, любви был вышвырнут на улицу по профнепригодности. Это был крах и конец. Хоть вешайся.

Стройная, отлаженная годами команда Гаргалина разваливалась. Инге он уже давно не доверял. Ляушин и вовсе был потерян.

***

Эх, Арбелин, Арбелин, сумасшедшая твоя голова. Снова посетила тебя фасцинация захваченности, ослепила, зашорила разум, затянула в силки, из которых не выпутаться. Ну как ты сможешь оставаться беспристрастным и рациональным, глядя на столь изумительное женское тело? Тут и святого затрясёт от волнения.

Любовь вырастает из любования и восхищения. Фотосъёмки сделали своё коварное дело и с Альфой, и с Арбелиным.

Должно быть именно любование Альфой спровоцировало подсознание и увидел Арбелин сказочный, ностальгический сон. Во всей красе всплыла из подсознания изумительная Лолита Торрес. Пятьдесят лет о ней даже в бодрствующем состоянии ни единым штрихом в памяти не вспоминал, не то что во сне. И вдруг возникла она во всём своём звёздном великолепии середины прошлого века. Фильмы с её участием очаровали тогда всю страну. Её в СССР любили, пожалуй, больше, чем в Аргентине, что её саму удивляло. Арбелин был в неё влюблён, как и миллионы юнцов по всему миру. И вот всплыла она во сне как живая, прелестная, с осиной талией, и зазвучала её коронная песенка «Коимбра, чудесный наш город, нет милей тебя и краше. Мы позабудем не скоро свет из окон старых башен…». И запел он с ней во сне, бесконечно повторяя этот куплет…Нахлынула светлая ностальгическая радость. С какой стати этот сон выплеснулся из подсознания? Никогда о Лолите Торрес не вспоминал, а уж о песне и подавно. И вдруг – она во всём артистическом великолепии и точные слова первого куплета песни. Во сне долго сомневался, правильно ли назвал город, проснувшись, полез в Интернет, и ведь точно – Коимбра! Ну и память! Загадка аутофасцинации! А может этот сон – подсказка сравнивать Альфу не с Брижит Бардо, а с Лолитой Торрес? Но Лолита – жгучая брюнетка, а Альфа – золотисто-светлая шатенка…

Весь день прошёл у Арбелина под впечатлением загадочного сна, весь день он находился в приподнятом эйфорическом тонусе и пел про себя «Коимбра, чудесный наш город…».

На следующий день призвал Альфу.

– А скажи-ка мне, Альфуша, что означает слово «коимбра». Слышала такое слово? – спросил он её.

Альфа наморщила лоб, пытаясь вытянуть из памяти названное Арбелиным слово. Ничего память не подсказала:

– Не знаю, и не слышала. Может это растение или животное?

– Это название города. – ласково улыбнулся Арбелин.

И рассказал Альфе сон во всех деталях.

Альфа о Лолите Торрес, понятное дело, абсолютно ничего не знала, в те далёкие времена ещё и её мамы с папой не было на свете, но сам факт подобного сна, вытаскивание из подсознания во всех деталях, вплоть до песни, её мелодии и точного названия города, её потряс.

– Как бы ты такой сон разгадала?

– Ой, с лёту не получится, надо подумать. Но это какая-то подсказка, ведь полсотни лет Вы о Лолите Торрес и песне не вспоминали, напрочь было стёрто, а оказывается где-то в закоулках Вашего подсознания это шевелилось. Поразительный образец аутофасцинации.

– Вот и я так же определил. Сигнал фасцинации для меня из прошлого. Живая картина и – «Коимбра».

Арбелин пропел Альфе песню, если какие-то слова и были им переиначены в сравнении с оригиналом, то незначительно. Два куплета и припев он запомнил, оказывается, навсегда.

– Какая песня красивая. – восхитилась Альфа. – Обязательно сегодня же посмотрю всё о Лолите Торрес в Интернете. Может и разгадаю сон… Она каллипига?