При недороде или пожаре крестьянин получал помощь от общины и барина. Для помещиков важно было не только получение дохода от крепостных, но удержание крестьян от разорения. Это заставляло их воздерживаться от чрезмерной эксплуатации крестьян и помогать, если они попадали в беду. Инструкции управляющим содержат указания, как удержать крестьян от оскудения. Главной было выравнивание при верстании крестьян тяглом: «чтоб бедные тяглом отяхчены не были». Выравнивание понадобилось после введения Петром подушной подати, чтобы отец малолетних сыновей не платил больше податей, чем сосед, имеющий взрослого сына помощника. Помещик при поддержке крестьянской общины исправлял эту несправедливость, раскладывая тягло так, чтобы семья платила по трудоспособности. Подобным же образом делили землю. Помещики давали крестьянам ссуды зерном, скотом или птицею. Через год или два ссуда возвращалась, иногда с прибылью. Ссуды давали, если мужик «обеднял... не от лености, не от пьянства припала ему скудость». Помещики создавали хлебные склады из своих и крестьянских взносов, чтобы снабжать зерном при недороде. Помещик следил, чтобы крестьяне не ленились пахать свою (!) запашку, не давали «шиковать» жёнкам, не ходили в соседские деревни, когда там варят пиво. Милов заключает:

«Обычно в такой практике историки видели консервирующие уравниловку действия помещиков. Однако... мы имеем дело с обществом, обладающим ярко выраженным экстенсивным земледелием, требующим непрерывного расширения пашни, с обществом, где дефицит рабочих рук в сельском хозяйстве был постоянным и неутолимым в течение целых столетий... В условиях, когда общество постоянно получало лишь минимум совокупного прибавочного продукта, оно объективно стремилось к максимальному использованию и земли, и рабочих рук. И суровые рычаги принуждения — для той эпохи объективная необходимость... Таким образом, система крепостного права объективно способствовала поддержанию земледельческого производства там, где условия для него были неблагоприятны».

Дворяне. От предков Пётр унаследовал сословие служилых людей — дворян, обязанных за землю служить государству. В первую очередь подразумевалась служба воинская. В 1700—1701 гг. была проведена перепись дворян; было учтено 27 тыс. человек, и годных к службе записали в драгуны. Всё же, по мнению царя, главным местом службы дворян был офицерский корпус армии и флота. В 1712 г. вместо прежних названий — дети боярские, служилые люди, — было введено двойное название, русское и польское: дворянство и шляхетство. Указ 1714 г., упразднивший различия между вотчиной и поместьем, установил обязательность службы всех дворян и бояр (раньше служить не обязанных). Чтобы стать офицерами, юные шляхтичи должны были сначала учиться, а затем пройти солдатскую службу. В 1714 г. было указано всех дворянских недорослей[193] десяти лет определить для учебы в «цыфирные» школы.

Учеба продолжалась до 15 лет, после чего юношей распределяли рядовыми в полки. Священники получили предписание не венчать молодых дворян без письменного свидетельства об окончании школы. Отпрыски знатных фамилий служили в гвардии; тех, кто не служил и «с фундамента солдатского дела не знает», было запрещено производить в офицеры. Надо сказать, что из 2000 недорослей, набранных после царского указа в «цыфирные» школы, лишь 300 завершили курс. Недоросли бежали и прятались от учебы. Пытались уклониться от службы и взрослые дворяне. В 1703 г. многие не явились к сроку в корпус Б.П. Шереметева. У «нетчиков» были отобраны поместья. Всего за время войны было конфисковано около 3 тыс. поместий.[194] Таким путем Пётр навел дисциплину среди дворян.

Дворяне служили и в гражданских учреждениях. Для получения специального образования царь нередко отправлял молодых дворян за границу. Пётр не предоставил дворянину права выбирать службу. На смотрах дворян назначали на службу по «годности», по внешнему виду, по способностям и по состоятельности каждого, причём из каждой фамилии на гражданских должностях могла состоять лишь треть наличных её членов, записанных на службу. Хотя Пётр отдавал предпочтение дворянам при наборе па военную и гражданскую службу, он позволял выслуживать офицерские и гражданские чины людям простого происхождения. К концу Северной войны лишь 62% офицеров (в пехоте 52%) происходили из русских дворян, 13% были иноземцы и 25% — люди разных сословий.

По указу 1721 г. рядовой из недворян, дослужившийся до старшего офицерского чина, получал потомственное дворянство. Штатскую службу приравняли к военной по обязательности для шляхетства. «Табель о рангах» (1722) упраздняла привилегии аристократии для занятия высоких должностей. Служба становится источником шляхетства. Выходец из простонародья, получив чин 14-го ранга (прапорщик или секретарь), становился дворянином. Правда, получал он только личное дворянство, без передачи детям. Но если он дослуживался до 8-го ранга (майор или коллежский асессор), то становился потомственным дворянином.

Пётр жестко требовал с дворян учения и пожизненной службы, но он принёс дворянству благо. Он преобразовал разнообразие служилых людей в единое сословие, объединенное образованием и службой. За счёт службы дворянство было возвышено над остальными сословиями. Включение в состав дворянства людей простого звания, достигших военного или гражданского чина, пошло русскому дворянству на пользу, ведь новые дворяне выслужили чин храбростью либо умом.

Горожане. В России первой четверти XVIII в. горожан была немного. По ревизии 1719—1723 гг., численность посадского населения равнялась 169 426 душ мужского пола, т.е. посадские составляли 3,1% всего населения страны. Большинство посадских были ремесленники и чернорабочие, а торговцев насчитывалось от «1/4 до 1/3. Купцы в зависимости от достатка и рода занятий были поделены на первую и вторую гильдии. Ремесленников объединили в цехи; полноправными членами цехов являлись только мастера. Население, «обретающее в наймах и чёрных работах», называлось «подлыми людьми». «Подлые люди» не могли участвовать в выборах в городские органы. Посадская община должна была выделять людей для службы в казенных и городских учреждениях и на другие «гражданские» службы. Как и крестьян, их направляли на строительство Петербурга и крепостей.

4.9. ЛЮДСКИЕ ПОТЕРИ ПРИ ПЕТРЕ I

Милюков об убыли тяглых дворов. Критики Петровских реформ справедливо пишут, что свои преобразования и завоевания Петр осуществил за счёт подданных. Падение уровня жизни народа при Петре подтверждает уменьшение роста рекрутов. Рекруты, родившиеся в 1700—1704 гг., имели средний рост 164,7 см, родившиеся в 1710-1714 гг. - 163,5 см, родившиеся в 1720-1724 гг. - 162,6 см[195].

Более сомнительны утверждения об уменьшении населения России в результате деятельности Петра. Начало им положила книга П.Н. Милюкова об итогах царствования Петра I (1892). Милюков нашел, что в подворной переписи 1710 г. число тяглых дворов на 20% меньше, чем в переписи 1678 г. Он приводит причины убыли владельцев 20 тыс. дворов: 29% умерли в домах, 20,4% взяты в солдаты и на работы, 37,2% — побеги, 8,8% перешли в другие сословия и переселились, 0,9% нищенствуют и разбойничают, 3,6% — по неизвестным причинам[196].

Милюков оговаривается, что цифра потерь «значительно уменьшится, если заметим, что переход в другое сословие и на другие земли совсем нельзя считать убылью; что побеги в значительной степени также кончались простым выбором нового места, т.е. колонизацией; что естественное вымирание восполняется естественным приростом, большей частью игнорируемым нашей статистикой». И неожиданно заключает: «Приведенные цифры должны только показывать, что потрясение, испытанное населением, было гораздо шире и глубже, чем можно заключить по цифре прямой убыли»[197]. Такой вывод вызывает изумление: ведь переходы и побеги нельзя считать убылью, смертность за 30 лет покрывалась рождаемостью, не все солдаты и работники гибли, не всех разбойников казнили, а исчезнувшие по разным причинам вполне могли здравствовать. Тем не менее критики Петра продолжают писать об убыли одной пятой населения России и ссылаться на Милюкова.