Можно согласиться с Крижаничем и в том, что московские дворяне жили в XVII в. несравненно скромнее польских панов. Тем не менее их положение улучшилось. Если после Смуты многие дворяне были разорены и ходили в лаптях, как крестьяне, то постепенно их жизнь наладилась. Достаток пришел к ним не от увеличения барщины или оброка, а от роста числа крестьян в поместьях. Например, в Шелонской пятине Новгородчины на одно помещичье владение в 1626—1627 гг. приходилось в среднем 3,8 двора и 6,2 крестьянина мужского пола, то в 1646 г. — 6,8 двора и 22,1 крестьянина, а в 1678 г. — 7,5 двора и 29,1 крестьянина. Число крестьян в поместьях возрастало благодаря высокому естественному приросту населения[179].

Жизнь народа при первых Романовых далеко не для всех была благополучной. Не говоря о холопах, нелёгким было положение посадских и особенно черносошных крестьян, плативших большие налоги. Резкое повышение налогов на чёрных крестьян привело к запустению Вятской земли и Русского Севера. В 1663—1668 гг. вятские крестьяне платили 10 пудов хлеба со двора, или 2 пуда с души. В 1668/69 г. им велели платить вместо хлеба деньгами, в результате чего на двор пришлось 2 руб. налога, а на душу — 40 коп., или 4 пуда хлеба[180]. Не все могли платить и начались «большие непомерные правежи»[181]. Тогда крестьяне побежали на Урал и в Сибирь. Перепись 1672 г. показала, что население уменьшилось на одну пятую, но власти упорствовали. Крестьяне для уплаты налогов выбросили на рынок много зерна, и цены упали вдвое. Чтобы заплатить налог со двора в 2 руб. 70 коп., надо было продать 54 пулов хлеба или 10 пудов с души. Недоимки копились из года в год, у крестьян отбирали последнее, и на рубеже 1670-х —1680-х гг. разразился страшный трёхлетний голод. Бежали все, кто мог. Как сказано в крестьянской челобитной, «последние вятчаня, покиня свои дворы и деревни, бредут врозь».

Ещё хуже пришлось «чёрным» крестьянам Севера. В отличие от Вятки на Двине ощущалось действие перенаселения. Здесь случались голодные годы и при низких налогах. Когда налоги увеличили, многие крестьяне не могли их заплатить и бежали в Сибирь. Оставшиеся жаловались в Москву, что «у них многие тягла запустели и взять тех денег не на ком, и достальные посадские и уездные люди от непомерного правежа бегут в Сибирские разные города». По словам очевидца, крестьяне «вынуждены за неимением каких-либо средств таскаться толпами по городам и просить милостыню». В 1671 г. на Вологодчине начался голод, и крестьяне бежали толпами: в Устюжском уезде из 11—12 тыс. дворов осталось 7 тыс. Население Тотемского уезда сократилось на 40%. Голод на Севере был опустошительнее, чем на Вятке. К счастью, правительство не осмелилось повысить налоги на основной территории страны и не вовлекло Россию в большую демографическую катастрофу.

4.8. ПОЛОЖЕНИЕ НАРОДА ПРИ ПЕТРЕ I

 Налоги. Общеизвестно, что русский народ заплатил дорогую цену за реформы Петра, прорубку «окна в Европу» и строительство Петербурга. Расхождения касаются оценки урона. Свои грандиозные планы Пётр осуществил за счёт ресурсов небогатого и слабо населенного Московского государства. Полновластным правителем он стал в 1694 г., после смерти матери, Натальи Кирилловны. В России тогда жило от 13 до 14,5 млн. человек при годовом доходе казны в 1700 тыс. руб., или 65 тонн серебра (рубль содержал 38 г. серебра). По численности населения страна соответствовала Италии (13,6 млн.), далеко уступая Османской империи (35 млн) и Франции (22,6 млн.). По годовому доходу Россия была в 2,5 раза беднее Швеции (169 тонн серебра при 3 млн. населения) и в 15 раз беднее Франции (более 1000 тонн серебра)[182].

Первая война с Турцией, потребовавшая напряжения воинских и финансовых сил страны, завершилась взятием Азова. Время было удачное: правители Османской империи, воевавшей против Габсбургов, Венеции и Речи Посполитой, не сочли нужным отвлекаться на отдаленную пограничную крепость, отложили месть и заключили мир на условиях сохранения Азова за Россией (без выхода к Чёрному морю). Мир был заключен 3 июля 1700 г., а 9 августа русские войска уже двигались к шведским границам. Азовское взятие и подготовка войны со Швецией обошлись в большие деньги. Пётр их изыскивал из разных источников: тратил прежние накопления, прибег к порче денег, чеканя в полтора раза более легкие серебряные монеты; к 1698 г. стоимость счётного рубля составила 70% от счётного рубля царевны Софьи. По совету «прибыльщиков», придумывавших новые косвенные налоги, в 1699 г. царь издал указ о гербовой бумаге для заключения сделок и ввёл налог на бороды. Как и предшественники, Пётр осторожно повышал прямые налоги, но все изменилось после разгрома шведами русской армии под Нарвой 19 (30) ноября 1700 г. Оказалось, что Россия к серьёзной войне не готова. После Нарвы армия была полностью расстроена, русские лишились всей артиллерии. К счастью для Петра, шведский король решил, что с русскими покончено, и повернул в Саксонию против короля Августа.

Пётр полностью использовал передышку — учредил новые заводы, заново создал и оснастил армию. Все это требовало доселе небывалых расходов, и Пётр нашел для них деньги. В 1701 г. в казну поступило 2,86 млн. рублей, в 1702 г. — 3,15 млн., в 1703 г. — 2,73 млн. Доля военных расходов в бюджете составляла в 1702—1703 г. 76—77%, в 1705 г. достигла 96%, а в последующие годы— 80—83%.[183] Увеличение бюджета было достигнуто путем резкого роста прямых и косвенных налогов. В 1701 г. налоги с поместных крестьян возросли с 5 до 40 коп., в хлебном исчислении — с 0,7 до 1,9 пуда на душу. В 1705 г. были введены чрезвычайные налоги, и в 1707—1710 гг. прямые налоги на поместных крестьян достигли 2,3 пуда на душу[184]. Автор расчётов, С.А. Нефёдов, пишет: «Петр сломал старую государственную традицию, предусматривавшую щадящее обложение крестьян налогами. Именно этот "фискальный скачок" позволил царю резко увеличить армию и создать военную промышленность».

Продолжали вводить все новые косвенные налоги. Ввели налоги на рыбную ловлю, увеличили оброк с торговых бань и лавок, с домашних бань установили оброк по 3 руб. с бояр и гостей, по 1 руб. с дворян и купцов, по 15 коп. с крестьян. Для сбора налогов были установлены канцелярии — банная, рыбная, мельничная, постоялая, медовая, конская, ясачная. Собирали налоги со свадеб, с русской одежды, извозчичьих хомутов, водопоев, ледоколов, перевозов, речных судов. В Башкирию послали «прибыльщиков» для сбора ясака с 72 новых сборов. Позже башкиры жаловались, что сборщики ввели налог на глаза: с чёрных глаз — по 2 алтына, с серых — по 8 денег (4 коп.), но сборщики это обвинение отрицали[185]. В 1705 г. была взята в казённую продажу соль. Теперь её продавали вдвое дороже и половину с продажи забирала казна. Дороговизна соли привела к сокращению сё потребления; соляные варницы запустели; сообщается о гибели людей от нехватки соли.

Продолжалась порча денег — снижение содержания серебра в монетах, выпуск медных денег. В 1718 г. вышел указ — «рублевики, полтинники и гривенники делать из серебра против 70-й пробы; алтынники и копейки делать из меди против 38-й пробы, а двухрублевики делать из золота против 75 пробы». За петровское царствование в результате монетных манипуляций казна получила за счёт населения 42,7 млн. руб. Русский рубль по покупательной силе снизился почти в 2 раза (1,88 раз) и вдвое поднялись цены[186].

В 1710 г. провели перепись, показавшую «пустоту» (убыль) дворов в 19,5% по сравнению с 1678 г. Пётр отказался переписи верить. Чтобы отличить «пустоту правдивую» от «неправдивой», в 1715 г. затеяли новую, «ландратскую», перепись. Перепись показала меньшее число дворов, но больше людей, чем в 1710 г. Тогда от дворов как податной единицы, решили отказаться, ив 1719 г. была начата подушная перепись всех лиц мужского пола «до самого последнего младенца». Учитывали людей всех званий, кроме дворян; за утайку «душ» угрожали казнью. В 1724 г. была введена подушная подать, заменившая подворовый налог; с поместных крестьян стали брать по 74 коп. с «души», с государственных крестьян на 40 коп. больше и по 1 руб. 20 коп. с посадских. Была сохранена соляная пошлина: покупая соль, крестьяне платили 12 коп. с души. По расчётам Нефёдова, подушная подать и соляная пошлина отнимали у крестьян 3,9 пуда хлеба с души. Нефёдов заключает: