Роберто быстро взглянул на нее.

— Думаешь, я не заслужил такой суровой критики? — спросил он.

— Да, — ответила она. — И вовсе не в его стиле так разговаривать с вами.

— Здесь ты как раз попала в точку, дорогая, — печально сказал Роберто. — Мой сын стал не похож на себя. И уже давно. Уже четыре года.

Марни опустила голову, понимая его намек и не в силах смотреть на него.

— Я — любящий отец и очень горжусь своим сыном, Марни, — хладнокровно продолжал он. — Но не считай, что я не вижу его недостатков.

— У Гая нет недостатков, — насмешливо сказала она.

Роберто улыбнулся ее шутке, но покачал головой: он не хотел отвлекаться от серьезного разговора.

— Знаешь, я постоянно задаю себе вопрос: почему после всей той боли и несчастий, в которые вы себя ввергли, ты опять решилась на этот брак — ведь он оказался не таким удачным, как представлялось сначала, и не смог устоять при первом же испытании.

«Почему испытании?» — подумала Марни, а потом искоса взглянула на Роберто.

— Мы решились на это не ради некоего мужчины преклонных лет; вы, вероятно, этого боитесь? — с улыбкой ответила она.

Он медленно кивнул.

— Может быть, ради твоего брата?

Ее лицо застыло.

— И не ради него.

— Тогда, может быть, — мягко предположил Роберто, — ради того небесного создания, которое твой брат привозил вчера сюда и представил и качестве жены?

— Вы видели Клэр? — оживленно спросила Марни. — Как она? Как себя чувствует? Знаете, она беременна и, наверное, выглядит не очень хорошо, я лицо ее затуманилось, а в глазах можно было прочитать боль и тревогу. — Пару месяцев назад она лишилась ребенка, и врачи предупреждали, что ей в течение некоторого времени надо будет подлечиться.

— У нее все в порядке, Марни, — мягко успокоил ее Роберто. — Она провела здесь со мной целый день, а твой брат и механики Гая перетаскивали вещи в их домик. Она была очень довольна тем, что ждет ребенка. Довольна переездом сюда. Довольна тем, что муж взял отпуск и вывез ее на несколько недель за город, чтобы переждать этот критический период.

Отпуск? Глаза Марни сузились. Какой отпуск? Джеми не мог позволить себе взять...

Гай. Она откинулась назад. Она не могла решить, сердиться ей на него или благодарить за заботу. Потом поняла, что он поступил так по своей воле: он, бывало, и раньше выражал свою любовь тогда, когда ей это требовалось, как будто чувствовал это.

Она нахмурилась, пытаясь разобраться, почему он, с одной стороны, на словах изничтожал ее брата, а с другой — мог совершать поступки, подобные этому.

Все из-за тебя, подсказывал ей тоненький голосок. Он это сделал для тебя. Разве ты не знаешь, что он бы сделал все, что угодно, чтобы облегчить твои заботы? Ты беспокоилась о здоровье Клэр, поэтому он организовал для Джеми отпуск, чтобы она могла отдохнуть в течение следующего, очень важного месяца, чтобы ее побаловали немного. Но если он такой распрекрасный, то почему же я здесь? Ведь он шантажирует меня, использует мои трудности, делает что ему угодно вопреки мне. «Разве?» — спросил тихий голосок.

Роберто некоторое время наблюдал, как одно выражение сменяло другое на ее лице, потом встал.

— Пойдем, — сказал он. — Я хочу тебе кое-что показать. А смотреть это лучше при хорошем освещении, — он нетерпеливо поманил ее рукой, когда она не выказала желания немедленно выполнить его требование. — Пойдем, пойдем, — настаивал он. — Мой сын меня за это не поблагодарит, но я думаю, что момент как раз подходящий и его не следует упускать. Пойдем.

Марни неохотно поднялась.

— Роберто, вы думаете, стоит еще раз рискнуть навлечь на себя гнев Гая? — с сомнением сказала она.

— Что он мне может сделать? — в его темных глазах загорелся огонек. — Побьет меня моей собственной тростью?

— Нет, — она рассмеялась и печально покачала головой. — Но гнев его падет на вашу голову.

Он просто взял ее под руку, ловким движением оперся о трость и повел ее по извивающейся дорожке, обрамленной многочисленными ухоженными розовыми кустами.

— Куда мы идем? — с любопытством спросила она.

— Скоро сама увидишь, — таинственно произнес Роберто. — Как же это здорово! — вздохнул он. — Прогуливаться по саду под руку с прекрасной женщиной. Я уже и забыл, как это здорово!

Вы — дамский угодник, — поддразнила его Марни и потянулась, чтобы поцеловать его чуть обросшую щеку.

— Ну а теперь, — растягивая слова и улыбаясь проговорил он, — еще приятнее!

Она засмеялась, он тоже. Они и не предполагали, что их смех далеко разнесся в предвечерней тишине и достиг группы разговаривающих мужчин.

Один из них прислушался. Это был мужчина с темными гладкими волосами, на голову выше остальных. Он некоторое время хмурился, слушая этот смех, а потом опять вернулся к группе мужчин.

— О! — воскликнула Марни, когда они вышли из тени деревьев под яркое вечернее солнце. — Это просто восхитительно!

В сотне футов от них стоял затейливо украшенный, похожий на игрушку маленький коттедж. Таких она еще никогда не видела. Казалось, он сошел со страниц детской книги сказок. Его кремового цвета стены утопали в кустах красных и желтых роз.

— Что это? — взволнованно спросила Марни.

Она поняла, что это было, вероятно, тем самым зданием, которое заметила при подъезде к поместью. Но не могла понять, почему Гай построил этот прекрасный домик в таком отдаленном месте.

Потом ей пришла в голову неожиданная мысль, и она резко повернулась к своему спутнику.

— Роберто? Это для вас? Вы решили переехать сюда из главного дома?

Он просто отрицательно покачал головой. Он не хотел отвечать.

— Давай войдем внутрь, — сказал он с загадочной улыбкой.

Марни позволила увлечь себя в дом; Она инстинктивно ожидала, что сейчас появится некая чопорная мисс.

Но ей даже в голову не приходило то, что она увидела. Она замерла на месте, с трудом переводя дыхание.

Это вовсе не коттедж, удивленно сказала она себе. Это студия, светлая и просторная студия, состоящая из одной комнаты. Только снаружи она отделана под коттедж, чтобы гармонировать с окружающей природой.

Они подошли к зданию с юга, только с фасада оно было похоже на сказочный домик. Все остальные стены из сплошного стекла. Стекла — от подоконника, опоясывавшего всю комнату на уровне бедер, и до потолка. В комнате были венецианские жалюзи, которые можно поднимать, чтобы впустить солнечные лучи в комнату, но когда нужно, их можно опустить.

Там стоял ее мольберт. Не тот, что был в лондонской студии и на котором отдыхала ее кошка, а старый мольберт, который стоял в квартире Гая. Еще — ее чертежная доска, а на ней — лист белой бумаги с начатым эскизом.

Она медленно подошла и посмотрела на эскиз. Он был тем самым, над которым она работала четыре года назад, когда вся ее жизнь разлетелась вдребезги. Кончиками пальцев она пробежала по линиям абстрактного рисунка. Образ уже почти стерся в памяти, чистые линии затрагивали какие-то струны в ее душе, но это уже был не тот порыв вдохновения, который вызвал в ней желание начать тогда эту работу.

— Но почему? — прошептала она престарелому человеку, молчаливо наблюдавшему за ней из дверного проема.

Он ответил не сразу, и когда она наконец повернулась и посмотрела на него, в ее синих главах блестели слезы.

— Почему? — повторила она.

— Когда здесь все было готово, он перевез сюда из Лондона все твои принадлежности. Думаю, что это ему помогало, — Роберто обвел взглядом залитую солнцем комнату, а потом опять посмотрел на бледное, как полотно, лицо Марни. — Это была своего рода терапия, в то время, когда он... — старик осекся, и лицо его скривилось. — Твое долгое отсутствие в Оуклендсе придало всему какой-то трагизм.

В голосе его появился оттенок горечи, и Марни отвернулась. Она знала, что эта горечь была из-за нее.

Итак, Гай создал этот божественный уголок для нее. Слезы застилали ей глаза, когда она обвела взглядом комнату и аккуратно расставленные, до боли знакомые вещи. Увиденное ошеломило ее, привело в смятение. Потрясение, неожиданность, удовольствие, боль... Но каковы истинные мотивы всего этого?!