Ритти взялась убедить полковника, что ему лучше всего оставить Касси в покое и подождать, пока она хоть немного поправится. Она должна была взять на себя переговоры с ней и уверить полковника Мура, что скоро сумеет убедить Касси согласиться на его предложение.
Всё как будто шло хорошо, но не успели они окончательно обсудить задуманный план действий, как услышали в соседней комнате звук шагов полковника. Ритти бросилась к дверям, и ей удалось уговорить его уйти, не пытаясь увидеться с Касси. Полковник похвалил Ритти за усердие и обещал, что последует её совету. На следующий день произошло событие, которого ни Касси, ни Ритти не могли предвидеть, но которое оказалось благоприятным для их плана: полковнику Муру пришлось по неотложным делам поехать в Балтимору. Перед отъездом полковник заглянул к Ритти. Он строго наказал ей неотступно следить за Касси и сделать всё возможное, чтобы она к его приезду была более сговорчивой.
Это был самый благоприятный момент для побега. Касси быстро обдумала всё, что ей предстояло сделать. Необходимо было прежде всего оградить Ритти от всяких подозрений; это было не менее важно, чем самый побег. К счастью, представлялась возможность разрешить оба вопроса сразу. Было только два способа бежать: через окно или через дверь. Но о побеге через дверь не приходилось думать; ключ хранился у Ритти; предполагалось, что она неотлучно находится в передней комнате и спит там же. Следовательно, нужно было выбраться через окно. Рамы и окнах не поднимались кверху, как обычно в здешних домах, а открывались вовнутрь. Решётчатые ставни были прибиты снаружи к оконнице и, по-видимому, не открывались вовсе. Следовательно, их нужно было сломать или разрезать, а так как они были из соснового дерева, то это не могла составить особого труда.
Ритти принесла два столовых ножа и принялась вместе с Касси разрезать перекладины, хоти и собиралась впоследствии уверить хозяина, что, ничего не подозревая, всё время крепко спала, а Касси между тем вырезала ставни ножом.
В день отъезда полковника к вечеру всё было уже подготовлено, и Касси собиралась бежать, как только наступит подходящий момент. Она условилась с Ритти, что та сообщит о побеге только на следующий день и как можно позже. Это опоздание она должна была объяснить тем, что ей с трудом удалось разыскать управляющего и что она долго колебалась, не будучи вполне уверена, хочет ли полковник посвящать управляющего в эту историю. Во всяком случае, она надеялась, что никакая настоящая погоня не будет предпринята до приезда полковника.
Касси была готова в любую минуту двинуться в путь. Её терзала мысль, что она покидает меня здесь. Но так как Ритти не хотела или не могла ничего сообщить ей обо мне и понимая, что, находясь вдали друг от друга и не имея возможности сноситься между собой, мы никакой поддержки друг другу оказать не сможем, Касси с полным основанием решила, что я не стану возражать, если она изберёт то единственное средство, которое могло спасти её от ужасного насилия.
Ритти из своих запасов уделила ей столько продовольствия, сколько могло понадобиться на несколько дней пути. Стемнело, медлить было нечего; Касси расцеловалась со своей новой подругой; та была, по-видимому, сильно обеспокоена тем, что пускает её одну в такую опасную дорогу. Прощаясь, Ритти отдала беглянке все деньги, которые у неё были. Их было немного, но Касси такое неожиданное великодушие глубоко тронуло.
Касси вылезла в окно, окончательно простилась с Ритти и, собрав всю свою решимость, направилась кратчайшим путём, через поле, к большой дороге. По пороге этой мало кто ездил, если не считать обитателей Спринг-Медоу или двух-трёх соседних плантаций, а в такой час на ней вряд ли можно было встретить кого-нибудь, разве что сбежавшего на ночь с плантации раба» который, как и она, больше всего хотел бы остаться незамеченным. Ночь была безлунная, но яркого света звёзд было — вполне достаточно, чтобы не сбиться с пути. Касси нисколько не боялась заблудиться. Ей не раз приходилось ездить со своей госпожой в небольшой посёлок, где находилось здание местного суда. Туда-то она и решила направиться для начала.
По дороге она не встретила ни души. Ничто ещё не указывало на приближение утра. Кругом царила тишина, только изредка нарушаемая пением петуха или лаем сторожевого пса. В посёлке этом ничего не было, кроме полуразрушенного здания суда, кузницы, таверны, двух или трёх лавок и нескольких разбросанных и беспорядке домов. Он был расположен на перекрёстке двух дорог. Одна из этих дорог, как ей было известно, выходила на проезжую дорогу, которая вела в Балтимору. Касси мечтала попасть в этот город, где у неё было много знакомых и где она надеялась найти поддержку и работу. Но вряд ли она сумела бы добраться туда теперь; до Балтиморы было миль двести или триста. Она даже не знала твёрдо, по какой из этих двух дорог ей нужно идти. Она не решалась обратиться к кому-нибудь с вопросом или хотя бы попросить кружку воды, она даже боялась просто попасться людям на глаза: её могли задержать как беглую и вернуть хозяину, от которого она спасалась.
Пораздумав немного, она избрала одну из дорог и решительно зашагала по ней. Казалось, потрясения, пережитые за последние два дня, вселили в неё какую-то нечеловеческую силу: она прошла уже около двадцати миль, но не ощущала ни малейшей усталости. Проблески приближавшегося рассвета напомнили ей, что продолжать путь было небезопасно. Подле дороги она заметила небольшую рощу. Молодые деревья и трава были ещё влажны от росы. Углубившись немного я чашу, она увидела, что кустарник и трава настолько высоки, что скроют её там от глаз прохожих.
Покинутая всеми, лишённая покровительства людей, она опустилась на колени, моля всевышнего оказать ей поддержку и помощь.
Немного подкрепившись едой — поесть досыта Касси не могла, так как ей приходилось экономить свои скудные запасы, — она нарвала листьев и, устроив себе из них постель, легла и крепко уснула. Три последние ночи Касси почти совсем не спала; теперь она отоспалась за всё время и проснулась только к концу дня.
Когда стемнело, она снова тронулась в путь и шла так же решительно и твёрдо, как накануне. Дорога часто разветвлялась — Касси не знала, какое направление ей избрать; она действовала так, как подсказывал ей разум, или, вернее, чувство, и утешала себя мыслью, что, правилен или нет её выбор, она, во всяком случае, удаляется от Спринг-Медоу.
В течение ночи она дорогой несколько раз встречала людей. Они проходили или проезжали мимо, не обращая на неё внимания; некоторых она сама замечала издали и пряталась в кустах, выжидая, пока они минуют её. Не всегда ей удавалось так легко отделаться: несколько раз её останавливали и расспрашивали. Но, к счастью, она умела придумывать удовлетворительные ответы. Цвет её кожи при тусклом вечернем освещении не давал заподозрить в ней невольницу, а отвечая на вопросы, она старалась не сказать ничего лишнего. Правда, один из встреченных ею мужчин покачал головой и, казалось, был не совсем удовлетворён её ответами. Другой, натянув поводья, глядел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Третий сказал ей, что она выглядит подозрительно. Однако никто из них не решился задержать её.
Но, в общем, таких встреч было немного. В Виргинии не принято селиться очень близко от края дороги. Плантаторы предпочитают строить свои жилища несколько поодаль, дорога же проходит по возвышенным и пустынным местам, и глазам путника всюду открывается печальная картина запущенности и безлюдия. Едва только стало светать, Касси, как и накануне, укрылась в густой заросли кустарника и дождалась там вечера, когда снова можно было двинуться дальше.
Так она шла четыре дня, или, вернее, четыре ночи. Все запасы её к этому времени иссякли. Она брела, не зная точно куда, и надежда добраться до Балтиморы, вначале придававшая ей силу, теперь почти угасла. Она не знала, что предпринять. Двигаться дальше без всякой помощи было невозможно. Хоть она, может быть, и могла бы сойти за свободную женщину, всё же стоило ей начать просить еды или искать проводника, как внимание людей, к которым она стала бы обращаться, было бы привлечено и смугловатым оттенком её кожи и тем, что она путешествует одна. Может возникнуть подозрение, что она беглая, её задержат, посадят а тюрьму и будут держать до тех пор, пока подозрения не подтвердятся.