— Как, Арчи? Неужели это ты? — воскликнул он в страшном изумлении. — Откуда ты взялся в такой час?

Я был убеждён, что ты по меньшей мере месяц назад успел убраться из наших краёв!

Говоря это, он впустил меня в дом и тщательно запер дверь.

Я сказал ему, что убежище моё не очень далеко отсюда и что теперь, доверяя его дружбе, я обращаюсь к нему с просьбой помочь мне бежать.

— Всё что хочешь, Арчи, только не это! — воскликнул Гордон. — Ведь если только станет известно, что я помор беглому рабу, — мне конец. Твой хозяин полковник Мур, майор Прингл, капитан Найт и ещё какие-то другие господа вчера только были здесь и угрожали мне, что если я не перестану торговать с их рабами, они разломают мой дом, а меня самого упекут куда-нибудь подальше. Если сейчас меня ещё уличат в том, что я помог тебе, Арчи, тогда я совсем пропал. Нет, с ума я ещё не сошёл!

Я пустил в ход слёзы, лесть и мольбы. Я напомнил мистеру Гордону, сколько раз он заявлял о своей готовности помочь мне. Я сказал ему, что мне нужно только получить от него кое-какую одежду и точные указания относительно пути, по которому нам предстояло следовать.

— Всё это так, Арчи, всё это так, — бормотал Гордон. — Ты спас мне жизнь, что верно, то верно. Услуга за услугу… Но дела твои, знаешь, дрянь, дела обстоят скверно. И какого чёрта вы вообще с этой девчонкой решили бежать? Никогда ни одна напасть без бабы не обходится. Вот и вчера полковника Мура и всех его дружков привела сюда эта завидущая старуха Хинкли. Она хочет выжить меня отсюда и сама начать торговать — ведьма проклятая!

Мне и раньше было известно, что сердце у мистера Гордона не очень доброе, и я понимал, что пытаться чем-нибудь растрогать его — всё равно что метать бисер перед свиньями. Поэтому я просто ответил, что поздно уже рассуждать о причинах, которые заставили нас бежать, дело сделано, и сейчас весь вопрос только в том, чтобы нас не поймали.

— Да, да, друг мой… понимаю, чертовски скверная история, и мне кажется, что ты и сам уже сожалеешь о том, что всё это затеял, — твердил Гордон. — Лучше бы вам вернуться. Отдерут вас, конечно. Ну, так надо уж потерпеть! Больше всего полковник Мур бесится из-за девчонки. Знаешь, Арчи, что, если б ты вернулся да сказал бы ему, где её найти, ты вышел бы почти сухим из воды. Тебе ничего не стоит свалить всё на неё!

Я постарался скрыть гнев, вызванный этим гнусным предложением. К несчастью, нередко случается, что рабы выдают друг друга, а хозяева поощряют любую их низость и не скупятся, награждая их за предательство. Трудно было думать, что нравственный уровень мистера Гордона сколько-нибудь отличается от взглядов окружающих его людей. Я предпочёл поэтому промолчать и заметил только, что моё решение непоколебимо и я готов перенести что угодно, но только не возвращаться в Спринг-Медоу, Если он откажется помочь мне, добавил я, то я удалюсь и только прошу его по чести никому не говорить ни слова о моём посещении. Я попытался при этом пустить в ход ещё один довод: я намекнул, что у меня есть кое-какие деньги и что я собираюсь заплатить за вещи, которые получу у него, не торгуясь из-за цены.

Не знаю, подействовал ли на Гордона этот намёк, или же здесь сыграли роль другие, более благородные побуждения, но настроение его вдруг переменилось.

— Что до денег, Арчи, — произнёс он с некоторой торжественностью, — то между такими друзьями, как мы с тобой, о них и речи не может быть. Если ты продолжаешь стоять на своём, то, принимая во внимание услугу, которую ты мне когда-то оказал, я поступил бы дурно, если б не доставил тебе всё необходимое. Но не вылезешь ты из этого дела, нет, не вылезешь! Послушайся меня! Полковник клялся, что не пожалеет и пяти тысяч долларов, лишь бы удалось изловить вас. Он приказал отпечатать и повсюду расклеить объявления с таким заголовком: «Пятьсот долларов награды». Пройдём-ка со мной в лавку, и я покажу тебе это объявление. Пятьсот долларов! Н-да… Не тому, так другому достанутся эти денежки.

Мне не понравился тон, каким были сказаны эти слова. Волнение, с которым мистер Гордон говорил об этих сотнях долларов, не сулило мне ничего хорошего. Чувствовалось, что мысль об обещанной награде сильно действовала на его воображение.

Домик мистера Гордона состоял из двух комнат. Одна из них служила спальней, приёмной и кухней. Во второй помещалась лавка. Весь наш разговор происходил в спальне, освещённой только светом луны. Последовав его приглашению, я прошёл с ним в лавку.

Гордон разжёг смоляную лучину и показал мне наклеенное против дверей объявление. Подойдя ближе, я прочёл следующее:

НАГРАДА В ПЯТЬСОТ ДОЛЛАРОВ!

В прошлую субботу вечером из дама нижеподписавшегося (плантация Спринг-Медоу) бежало двое рабов — Арчи и Касси. Задержавший их получит указанное выше вознаграждение.

У обоих цвет кожи довольно светлый. Касси несколько более смуглая, чем её спутник. Рабу Арчи около двадцати одного года. Рост его — пять футов и одиннадцать дюймов: крепко сложен. Держится при ходьбе очень прямо. Красивый юноша. Улыбается, когда с ним заговаривают. Волосы каштановые, вьющиеся; глаза голубые; лоб высокий. Раб этот вырос в моей семье, где с ним всегда хорошо обращались. Какая на нём была одежда при побеге — неизвестно.

Касси — девушка лет восемнадцати. Рост — пять футов и три дюйма или около этого. Отлично сложена. Красивое лицо. Волосы тёмные; глаза карие, блестящие. На левой шоке — ямочка, заметно обозначающаяся, когда она улыбается. Хороший голос; знает кое-какие песни. Особых примет нет, кроме родники на правой груди. Была камеристкой. Взяла с собой кое-какую одежду. Есть основание предполагать, что оба эти раба бежали вместе.

Кто доставит их ко мне или сумеет задержать их так, чтобы я мог их потом захватить, получит обещанную награду. Доставивший одного из них получит половину обещанной суммы.

Чарлз Мур.

N. В. Думаю, что они направились по дороге в Балтимору, где одно время проживала Касси. Нет сомнения, что они попытаются выдать себя за белых.

Пока я читал объявление, мистер Гордон заглядывал мне через плечо и сопровождал каждый пункт своими пояснениями. Ни само объявление, ни замечания Гордона не могли доставить мне особенной радости.

Возможно, что Гордон это увидел; он поднёс мне рюмку виски и посоветовал взять себя в руки. Он и сам выпил со мной за удачу моего побега. Это проявление дружелюбия меня несколько успокоило. Должен признаться, что меня перед этим очень напугало выражение жадности, появившееся на лице Гордона, когда он заговорил о пятистах долларах. Виски — а за первым стаканчиком последовал и другой — казалось, оживило в нём чувство благодарности. Он поклялся, что готов помочь мне, чем бы ему это ни грозило, и попросил меня сказать ему, какие вещи мне нужны.

Я отобрал себе из оказавшегося у него в лавке товара две шляпы и башмаки для себя и для Касси. Но Касси нужно было ещё достать мужское платье. Готовым платьем Гордон не торговал. Зато у него нашлось подходящее сукно, и он взялся заказать мастеру костюм. Я указал ему приблизительно размер, и мы условились, что я через три дня приду за своей покупкой. Он твёрдо обещал, что всё будет готово к назначенному сроку. Говоря по совести, я предпочёл бы приобрести костюм сразу и немедленно пуститься в путь. Но, к сожалению, эта оказалось невозможным. Касси необходимо было переодеться мужчиной, и было бы безумием не предусмотреть это. Я умолял Гордона быть аккуратным и приготовить костюм точно к назначенному дню. Возможность получить обещанные — пятьсот долларов да вдобавок ещё надежда заслужить благоволение полковника Мура и тем самым упрочить своё положение представляли чересчур большой соблазн, и благоразумнее было не подвергать ему мистера Гордона слишком долго. Я спросил его, сколько я ему должен за приобретённые вещи. Он взял грифельную доску и принялся что-то быстро подсчитывать, но вдруг остановился. Он посмотрел сначала на доску, а потом — на сложенные покупки. На мгновение он словно заколебался.