— Просто мистика какая-то — такое ощущение, что мы остались одни на свете, и от этого не грустно, а, наоборот, хорошо, — нарушил Даниил установившееся молчание. — Словно мы оказались в каверне времени, унесшей нас в иные миры.

— Мне и в этом мире хорошо, в иной я не спешу, — тихо рассмеялась Танюша.

— Я не это хотел сказать. — Даниил почувствовал себя неловко. — Ведь мистика в прямом значении — это тайна, которую могут разгадать не все. Я имел в виду, что мы сейчас словно приобщились к тайне, которую сможем разгадать только вместе.

— А что это за тайна?

— Не важно, главное, что откроется она нам, если мы будем вместе. Разгадка сейчас находится рядом с нами, нам требуется только ее услышать. Давай присядем. — Даниил указал на скамеечку под развесистой елью.

— Я не против. — Танюша первой устроилась на ней. — Странно, совсем недавно, перед тем как мы встретились в электричке метро, у меня с отцом зашел о чем-то спор — мы с ним прирожденные спорщики, — я даже уже не припомню о чем, но он тогда упомянул именно этот парк. Оказывается, здесь одно время был мотодром, устраивались соревнования по гонкам на мотоциклах, и дедушка несколько раз брал его на них. Возможно, именно здесь, где мы с тобой находимся, на этом самом месте, стояла трибуна, с которой мой отец, маленький мальчик, глазел на дымящие мотоциклы и гонщиков, с ног до головы заляпанных грязью.

Даниил, сидя рядом, почти не вникал в смысл ее слов — его рука лежала на девичьей талии, он чувствовал тепло тела сквозь одежду, и это завораживало. Ему очень хотелось ее поцеловать, но он боялся нарушить идиллию неосторожным движением, не зная, как девушка себя поведет. Она то и дело поворачивала к нему лицо, сгущающаяся темнота изменила его, сделав незнакомым. И в то же время Даниил чувствовал, что между ними возникло нечто сближающее, роднящее их.

— Чудесный вечер, напоенный теплом и волшебством. Кажется, сейчас задумай желание — и оно мгновенно исполнится. Уже за полночь, а не хочется уходить отсюда. Даня, если бы и в самом деле можно было задумать желание, которое в скором времени исполнится, что бы ты загадал?

— Поцеловать тебя, — не раздумывая, ответил Даниил и испугался своей смелости.

И тут, рассеивая очарование вечера, ворвался резкий звонок его мобильного. Девушка вздрогнула, словно очнулась, и даже немного отодвинулась на скамейке, заставив руку Даниила выпустить ее талию. Сразу до них стали доноситься звуки ночного города, сигналы и несмолкаемый гул автомобилей, невдалеке в темноте возник девичий смех, зазвучала в чьих-то неумелых руках гитара. Вновь донесся звук проходящего поезда, но он уже ничего не смог изменить здесь.

— Я слушаю! — недовольно крикнул в трубку Даниил, желая как можно скорее закончить разговор.

— Это Марк, — послышался слабый неуверенный голос, не имеющий ничего общего с голосом приятеля, всегда полного энергии.

— Привет, Марк. Если нет ничего срочного, то давай созвонимся утром, — быстро заговорил Даниил.

— Нам надо сейчас встретиться. Срочно! — истерически закричал Марк.

— До завтра не терпит?

— Нет, это очень важно. Ты меня понял?! Приезжай как можно скорее — времени нет, мне нужна твоя помощь!

— А где Кирилл?

— Кирилла больше нет! А если не поспешишь, то и нас не будет! — И разговор неожиданно прервался.

Даниил тут же набрал определившийся номер, но телефон был вне зоны связи. «Приезжать? Но куда? К ним домой? Что случилось с Кириллом?»

Плохое предчувствие заставило его вздрогнуть.

 13

Марк храбрился в присутствии Кирилла, а у самого кошки скребли на душе, сердце сжималось от страха. Ему не снились сны-видения, испугавшие товарища, но в последнее время не покидало ощущение, что за ним следят, казалось, чей-то взгляд буквально просверливает его спину. В свое время, начитавшись детективной литературы, он предпринимал попытки проверять возникшие подозрения: всматривался в отражения зеркальных витрин, запоминал идущих сзади, в малолюдных местах заходил в проходные дворы и, спрятавшись, ожидал, появится ли идущий за ним, но ничего подозрительного не обнаруживал. Положение преследуемого выводило его из себя, вызывало неуверенность. Как ни странно, он даже желал выявить слежку за собой, лишь бы избавиться от неопределенности. Страх нарастал в ночное время, сковывая холодом сердце, учащая пульс, изгоняя сон, — ему все время казалось, что кто-то возится с дверным замком, и это заставляло Марка, затаив дыхание, прислушиваться. Иногда, не выдержав, он подкрадывался к двери. Он завидовал Кириллу, вечером мгновенно засыпавшему, как только ложился в постель. «Это же надо, такие железные нервы иметь! Или надо быть полным пофигистом!» — с неодобрением и завистью думал он. Узнав про кошмары, мучившие Кирилла, он получил дозу некого злорадного удовлетворения за пережитые бессонные ночи.

«Ничего, надо немного потерпеть — скоро все закончится, и я буду богат, а значит, счастлив», — успокаивал он себя, когда очередной приступ страха начинал одолевать его.

В глубине души он склонялся к мысли, что Кирилл прав и надо поскорее «скидывать» гримуар, таящий всякую чертовщину, пусть и за двести пятьдесят тысяч. Но там же зрела и другая, злая, подленькая мысль: четверть миллиона лишь на слух звучит солидно, а ведь эту сумму надо будет поделить пополам, и сразу получается в два раза меньше. А что на эти деньги купишь? Скромненькую квартирку-«двушку» в спальном районе столицы и совсем не крутую тачку. А на оставшиеся крохи удастся разве что съездить на недельку в Турцию или Египет — и все. То, что ему еще недавно казалось верхом счастья и невероятной удачей, сейчас выглядело блекло и неприглядно. Ведь когда он удовлетворит свои минимальные запросы, перед ним все равно встанет вопрос: а что дальше? Снова идти горбатиться на кого-то? Конечно, можно повести себя еще скромнее: купить однокомнатную квартиру, «тачку», а на оставшиеся деньги гульнуть от души и поездить по миру, но в итоге все равно вернуться к тому же вопросу: а что дальше?

Он решил торговаться до последнего и не соглашаться на цену меньше миллиона — за границей гримуар явно уйдет за значительно большую сумму. Если у него в кармане будет полмиллиона, тревоживший его вопрос отдалится в неопределенное будущее. Хотя почему этот миллион должен делиться поровну? Ведь именно он, Марк, взял гримуар из хижины старика, он нашел покупателя, торгуется, рискует, а в чем заслуга Кирилла? В том, что он молчаливо одобрил переход гримуара в их собственность? А сейчас с умным видом «руководит» их совместными действиями, хотя он, Марк, делает это лучше? А ведь делить с ним деньги придется поровну! Где справедливость?! Глухое недовольство Кириллом зрело в сознании Марка.

Ночами, мучаясь бессонницей, он начинал мечтать, как было бы здорово завладеть всем миллионом, а Кириллу, пожалуй, хватило бы и ста тысяч. Марк старался гнать прочь эту мысль, правда, лишь из-за того, что не знал, как обойти товарища при дележе полученных денег.

Марк вошел в интернет-клуб, располагающийся в полуподвальном помещении, но, к его досаде, свободных компьютеров не было и ему предложили подождать. «Сидят здесь бездельники-игроки, а мне так важно просмотреть почту!»

Он с раздражением окинул взглядом великовозрастных юнцов, прожигающих время и деньги за виртуальными играми, хвастаясь покорением очередного уровня модной игры. В целях безопасности он для переговоров с покупателем создал почтовый ящик под вымышленным именем, с коротким логином — Маг, и каждый раз выходил в Интернет в новом интернет-клубе, колеся для этого по всему городу. До ближайшего интернет-клуба надо было ехать маршруткой минут двадцать, и он решил, что лучше подождать. В душном помещении, сплошь заставленном столами с компьютерами, было тесно, душно и неуютно, негде было присесть, и он вышел на улицу.

Марк не курил, и ему оставалось лишь глазеть на прохожих, то и дело поглядывая на наручные часы. Его сжигало нетерпение увидеть очередной ответ покупателя, полученный по электронной почте, он надеялся, что тот согласился на их цену. Чтобы отвлечься и быстрее убить время, он придумал для себя забаву: оценивал физические данные проходящих девушек — длину ног, стройность фигуры, объем бюста и округлость попки — по двенадцатибальной шкале, но пока больше «восьмерки» никто не заслужил. Его пристальный взгляд мгновенно улавливался девушками, словно вражеский самолет локаторами, и они незаметно скашивали глаза в его сторону или поворачивали голову и делали недоуменно-невозмутимый вид, а он тут же им подмигивал, на пальцах показывал свою оценку, этим окончательно их озадачивая. Он так увлекся, что на какое-то время забыл, для чего сюда пришел. Но внезапно им овладело неприятное ощущение букашки, изучаемой под микроскопом. Он не знал, в самом ли деле букашки к такой бесцеремонности относятся с предубеждением, но ему это явно не понравилось. Осмотревшись, он, как и прежде, не смог определить, откуда могли за ним наблюдать: из окна напротив стоящего дома, из машины, облюбовавшей место для парковки на тротуаре, или из-за витрины супермаркета, расположенного рядом?