Она перешла в дальнюю комнату, закрытую на ключ. Эта комнатка была превращена в небольшую магическую лабораторию, наподобие той, что сжег вместе с баней Глеб. Утрата была ощутимой, но она уже все восполнила. Все ритуальные предметы, без которых заклинания — пустой звук, требовалось изготовить, каждый — по отдельному сложному обряду, чтобы придать им силу.
Сегодня она решила снова наслать изуроченье на Глеба, порчу злобой, и это должно было свести его в могилу.
Ольга пошла в кухню и вернулась с картонной коробкой, в которой мирно спал черный пушистый комочек. «Возьмите на счастье», — попросила ее в подземном переходе полная женщина с болезненным лицом, предлагая выбрать из корзинки котенка на свой вкус. Она взяла абсолютно черного, в память о верном коте матери Гекторе, не покинувшем двор матери и после ее смерти, сгинувшем в конце концов от чьей-то злой руки. Зажгла свечку и поставила ее на журнальный столик, где все уже было приготовлено. Взяла в руки фотографию Глеба и приступила к заклинанию.
— Окаянные духи, придайте мне силы, помогите, подсобите мне, чтобы не было Глебу ни в день жития, ни в ночь спанья, ни в час моготы, ни в полчаса терпения. Хоть бы схватило его грыжами или стрелами, взяло его в минуту или в две, и узнал бы он все скорби и печали. Во имя этого отказываюсь я от Иисуса Христа, предаюсь нечистому духу, окаянной силе, прошу его помощи.
Закончив заклинание, она перерезала котенку горло, и слабенький ручеек крови потек в блюдечко, из которого тот недавно пил молоко. Несколько раз вонзила нож в маленькое тельце, лежащее на жертвеннике, в место, где, как ей казалось, должно было находиться сердце.
— Слова без крови пусты, какие бы они ни были страшные, кровь придает им силу, — озвучила она открывшуюся ей истину и начала читать на латыни: — In nomen Droch, Mirroch, Esenaroth, Et Spiritus Sauctus, et in ente Droch, Mirroch, Escnaroth, Betu, Baroch, Maaroth.
Судьба Глеба была предрешена.
Глава 25
Убийца увидел, как Степана выстрелом отбросило на «лексус», как он сполз на землю, но сразу поднялся, протягивая к нему руки, и вновь упал. Лицом вниз. Убийца знал из средств массовой информации, что профессиональные киллеры обычно делают контрольный выстрел в голову. Планируя это убийство, он тоже собирался так поступить, но сейчас не мог этого сделать и не хотел. Одновременно с выстрелом у него словно спала с глаз пелена, которая мешала разобраться в реалиях жизни до этого момента. Ради кого и ради чего он отнял жизнь у этого человека, с которым никогда близко не сталкивался, только видел несколько раз издалека? Ради Ольги? Но она давно для него потеряна, и его смертью ее назад не вернешь. Ради собственного удовлетворения, из жажды мести? А за что мстить? И удовлетворен ли он на самом деле? Или правы те, кто утверждает, что человек, на котором кровь, уже не сможет остановиться?
А на нем, отчасти, кровь Марии. Он знал, что виновен в ее смерти, хотя это помогло ему избавиться от мужа Ольги.
Только для чего? Чтобы сегодня стать настоящим убийцей? А Ольга найдет замену и этому, найдет другого, третьего…
Ему захотелось вернуться во времени на несколько минут назад, когда он, уставший от долгого ожидания, уже собирался покинуть свой пост — почему же он не ушел? Зачем этот мужик спустился вниз, когда он, Василий, все еще был здесь, и своим появлением вынудил его сделать ЭТО? Он не мог уже пойти на попятную, чтобы не быть бабой. Он ведь настоящий мужик, который если что решил, то обязательно доведет до конца, и не играет словами, как в бирюльки.
Он быстро шел по двору, по заранее продуманному и не раз пройденному маршруту. Теперь он чувствовал только раздражение по отношению к убитому. Да, тот его вынудил сделать это своим появлением — не мог же он так просто уйти, ведь никогда трусом не был. Сам виноват, меньше бы по чужим бабам бегал!
Из темного двора он сразу попал на освещенную улицу Леонтовича, на которой, казалось, в двух шагах от него, сверкало разноцветными огнями казино «Будапешт». Его путь пролегал мимо него на другую сторону бульвара Шевченко, чтобы по темным аллеям Ботанического сада сбежать вниз, на улицу Саксаганского, где была припаркована его старенькая «ауди». Он, убийца, шел, придерживая обрез сквозь специально сделанный разрез в кармане куртки, ощущая еще горячий ствол. Раньше, чем он их увидел, почувствовал — опасность! Напротив казино стоял милицейский джип «лендкрузер» с «беркутовцами».
«Может, это совпадение, а может, ловушка», — пронеслась мысль. Возможно, кто-то сразу позвонил, а может, его приметы уже известны. Он вспомнил, как вокруг него крутился пенсионер с хромой шавкой, когда он поджидал Степана. Эти старики в темноте видят лучше, чем молодые на свету, и имеют длинный любопытный нос и язык еще длиннее, — подумал он, замедляя шаг. — Уж слишком подозрительно осматривает проходящих этот здоровила с автоматом. Ловит мой взгляд. Неужели он прочитал в нем тревогу, раз так напрягся? Или мне показалось?» — и, резко развернувшись, Василий пошел в противоположную сторону, чувствуя спиной прожигающий взгляд. Наконец не выдержал и побежал.
— Стой! Стой, тебе говорят! — закричали сзади, и убийца сразу почувствовал себя спокойнее.
«Стрелять не будут, кругом люди, — подумал Василий. — На своем джипе сразу догонят, если будут двигаться по прямой, надо уходить дворами». Просто так он им не дастся. Хорошо, что, уходя, он успел перезарядить обрез. В стволах два патрона, в кармане еще пяток, так просто они его не возьмут! Сейчас он сделает резкий рывок в сторону, и будет уходить через Владимирский собор, Пирогова, потом махнет через забор Ботанического сада. Поможет Бог, и он уйдет. Не поможет — значит, так суждено!
Глава 26
— Здравствуйте! — поздоровалась Вика с Ольгой. — Вы меня не узнаете? Я Вика, мы вместе отдыхали в Ялте весной.
— Узнаю, и что? — Ольга стояла в дверях, и лицо ее выражало решимость не пускать незваную гостью в квартиру.
— Это я вам тогда помогла сблизиться со Степаном! — громко и радостно напомнила Вика, и эхо ее голоса разнеслось по всему подъезду.
Ольга нервно дернулась, почти заволокла ее в прихожую и поспешно захлопнула дверь.
— Может, угостите меня кофе? В комнате нам будет удобнее разговаривать, и от соседских ушей подальше.
— Вместо кофе — чай, вместо комнаты — кухня! — сухо бросила Ольга и, заметив, что Вика расстегивает пальто, упредила ее действия: — Раздеваться не надо. У нас будет недолгий разговор.
— А я думала, что мы вспомним недавние чудесные денечки в Ялте. Наших мужичков, которых, к сожалению, с нами нет, — протянула Вика, мысленно подытожив: «Стерва!»
Она вспомнила Ялту, вспомнила, как из шкуры лезла, стараясь угодить Степану, устроить так, чтобы тот перепихнулся с этой гадиной, а сейчас она еще и выкаблучивается!
Ольга потащила ее в кухню, заставила париться в пальто, усадила на неудобный табурет, а сама молча готовила чай. Молчание затянулось, и у Вики вновь всколыхнулись воспоминания о, казалось бы, недавних днях.
Вика, выйдя тогда из гостиничного номера, про себя посмеялась над Степаном. С первых дней ее знакомства с ним она ощущала в нем некоторую напряженность, но не могла разобраться в ее причинах. Вначале она думала, что не устраивает его как женщина, или ее внешность не соответствует его вкусу, или ее поведение чем-то ему не нравится. Та ночь ей многое прояснила — она узнала о нем больше, чем за месяц их знакомства. Вика расстроилась.
Степан был ей очень нужен, точнее, его деньги. Интуитивно она чувствовала, что он из той породы людей, которые, если их «завести», ничего не пожалеют ради удовлетворения своих прихотей, желаний. Но как нащупать его тайные струны? Он никак не хотел раскрываться перед ней, на какие бы ухищрения она ни шла. Бывало, в течение одного вечера она несколько раз меняла свой имидж. Вика уже совсем потеряла надежду решить свои проблемы с помощью этого холостого, не жмотистого бизнесмена, редкого экземпляра в их среде. Общаясь с людьми определенного круга, она знала, что большие деньги предполагают редкостное скупердяйство. Очередной ее знакомый мог выбросить несколько сот баксов на ресторан и увеселения, но никогда не подарил бы такие деньги ей для всяких нужд. Ночь страсти, в течение которой Степан постоянно называл ее Ольгой, могла кого угодно довести до фригидности, но только не ее. Она поняла, что причина напряженности Степана в неудовлетворенности желаний, испытываемых по отношению к Ольге. Но как это использовать для своей выгоды? И тут ее осенило.