Всех, однако, подавить не удалось.
В Египте, который на следующие пятьдесят лет стал центром оппозиции, сопротивление монофизитов не было сломлено, несмотря на все смещения епископов и преследования. Сирийцы тоже огрызались, и там повсеместно не прекращались волнения. Большинство вновь назначенных католических прелатов могло удержаться только с помощью войск.
Если самой знаменитой жертвой гонений на монофизитов при Юстине стал патриарх Антиохии Север, неутомимо организовывавший из Египта сопротивления, причисленный к лику святых яковитами и коптами (поминается 8 февраля), то самым яростным гонителем монофизитов был занявший после него антиохийский престол Павел II (519-521 гг.) - бывший трактирщик из Константинополя по прозвищу Еврей.
Он проводил в своей епархии суровые преследования. Около сорока сохранивших верность Северу епископов лишились своих кафедр. Патриарх Павел изгонял монахов из монастырей, сгонял столпников с их столпов, гнал людей, как диких зверей, через горы и долы, в холод и вьюгу; отбирал имущество, обрекал на голод, ссылал, пытал, убивал. Его ярость обрушивалась и на клириков, и на мирян, будь-то мужчина, женщина или ребенок. В конце концов, Юстину пришлось удалить патриарха за все его преступления14.
Монахов Эдессы, отказавшихся принять Халкидон, новый епископ Асклепий силой оружия изгнал из монастыря среди зимы, под Рождество, хотя многие из них были стары и больны. Лишь после шестилетней ссылки они смогли вернуться обратно. При епископе Асклепии было сослано, подвергнуто всевозможным пыткам и убито множество других «еретиков», пока зимой 524/525 гг. он сам не был изгнан народом15.
Libelluss Ногmisdae
Папа Гормизда, отец будущего папы Сильверия, однако, желал большего - всеобщего подчинения. Этого Рим хочет всегда, при первой же возможности. И само собой разумеется, его амбиции простирались дальше, чем отмена церковных предначертаний Зенона и Анастасия, они выходили за рамки собственно религии, потому что в принципе речь всегда идет о деньгах, престиже и власти. Вот и на этот раз римский престол стремился к «расширению папского влияния на внутреннюю жизнь Восточной империи в целом, на ее политику и на другие сферы сложного механизма правления» (Васильев/ Vasiliev)16.
В январе 519 г. Гормизда отправил свои требования и множество посланий с делегацией в составе пресвитера и двух диаконов, одним из которых был будущий папа Феликс IV. 25 марта делегация была встречена всем сенатом за десять миль до Константинополя. Церемонию возглавляли Юстиниан и старый борец за веру Виталиан, который вновь был у руля. Обоих их Гормизда называл своими «возлюбленными сыновьями». С факелами и песнопениями посольство было препровождено к императору для вручения послания папы, который щедро воскурял фимиам коронованному профессиональному мяснику. Он превозносил Юстина как Божьего избранника и прирожденного миротворца. Не императорский трон красит, мол, его, но он - украшение трона. Народы давным-давно ждали Юстина, а молва о нем уже достигла Рима17.
Действительно, папа Гормизда все почуял правильно. Как некогда Анатолий был вынужден под давлением Маркиана и Пульхерии поставить подпись под догматическим посланием Льва, так теперь константинопольский патриарх Иоанн (518-520 гг.) был приведен в полную покорность. По приказу Юстина он подписал предложенный ему текст Libellus 63 Ногmisdae. Акакий продвергался публичному проклятию, а имена Зенона и Анастасия были вычеркнуты из церковных поминальников. Сверх того патриарх и император в беспрецедентном ответном послании на письмо папы признавали его претензии на господство над всей церковью. И около двух с половиной тысяч епископов поддержали это! Была достигнута тотальная покорность; победа Рима была величайшей, правда, как показали уже ближайшие десятилетия, то была Пиррова победа. Ведь многие рассматривали правление католического императора Юстиниана как «одно из позорнейших поражений папства» (X. Ранер/ Н Rahner). Но пока, «Gloria in excelsis Deo…» 64, торжествовал Гормизда18.
Объединение Константинополя и Рима, приведшее к восстановлению великой и католической Римской империи, а заодно и к истреблению двух германских народов, раскололо Восток, как никогда прежде.
Папская делегация оставалась в Константинополе до 9 июля 520 г„и даже в это время со всей отчетливостью можно было увидеть, как глубоки были противоречия, как некоторые епископы цеплялись за Генотикон, как тяжело было им пойти на то, чтобы навсегда отречься от своих предшественников и покойного Акакия.
Подписать следовало так называемый Libellus, то есть исходившие из примата Рима «Regula fidei Hormisdae» («Правила веры Гормизды»), и тем самым признать Халкидонский Собор и «все послания» папы Льва I. Митрополит Дорофей из Фессалоник в 519 г. направил в Константинополь двух епископов, вручив им на подкуп деньги, которые, по словам папского легата Иоанна, «могли ослепить не только людей, но и самих ангелов». Когда же легат Иоанн прибыл в Фессалоники, чтобы дать на подпись митрополиту Дорофею Libellus своего господина, архиепископ и не подумал подписать его, а высказал свои возражения и натравил свою паству на Иоанна. Двое слуг прелата, а также хозяин дома, в котором он остановился, были забиты до смерти, а сам легат тяжело ранен. Лишь вмешательство городской стражи спасло его от мученической смерти. Когда же Гормизда вызвал Дорофея в Рим для «наставления в истинной вере», тот не приехал, а отписал Его Святейшеству: «К чему долгие речи - Господь наш и Бог Иисус Христос все Вам сможет объяснить и воздать по заслугам…» Он лгал римлянину, будто бы. рискуя собственной жизнью, спасал его посланника. А папа, которому никак не удавалось добиться от императора отстранения архиепископа, малодушно отступил, бросив на прощание, что тот, кто не уверен в своей невиновности, должен знать, что «уклоняется с христианской тропы»19.
В принципе Гормизда, как всякий умный папа вплоть до XX века, не имел ничего против маленьких гонений. Известно, что это придает силы, подстегивает нерадивых и приводит к их сплочению вокруг креста. Уже в начале церковно-политического конфликта с юстинианской династией папа Гормизда писал: «Братья мои, гонения не новость для церкви И именно тогда, когда ее унижают, она становится сильнее, и от потерь, которые ей причиняют, она становится богаче. Верующие по опыту знают: со смертью плоти, мы обретаем жизнь души. Мелочное проходит, а на смену ему является вечное. Гонения укрепляют… Первым на крест взошел наш Господь»20.
Но и смена власти в высших эшелонах католицизма не проходит бескровно.
Вскоре после прихода к власти Юстин, Юстиниан и Вита-лиан в халкидонской церкви Св. Евфимии, где некогда проходили заседания Собора, гарантировали друг другу взаимную безопасность, в чем свято поклялись, скрепив клятву совместным причастием. Виталиан, доверенное лицо папы и «наш достославный брат», как выражается Юстиниан в письме к Гор-мизде, уже давно предпринимал шаги к единению с Римом. Как борец за веру, он был популярнее самого Юстиниана, и поэтому внушал тому опасения. Он обрел большое влияние и достиг высоких постов. Вскоре он стал Magister militum praesentalis, а в 520 г. - консулом. Но уже в июле того же года Юстиниан, чья политика была направлена на получение трона, приказал убить Виталиана вместе с несколькими другими офицерами во время дворцового торжества. Убийство было совершено, возможно, не солдатами, но воинствующими монофизитами21.
Похоже, что убийство одного «возлюбленного сына» другим «возлюбленным сыном» не слишком опечалило Его Святейшество. Оно, натурально, не возражало. Напротив, Гормизда убеждал императора по вопросу воссоединения церквей «трудиться без устали до окончательного завершения дела и не ослаблять усилий для преодоления сопротивления некоторых лиц». Ни в коем случае нельзя «идти на поводу у подданных во вред делу Спасения». Даже Юстин уже 9 сентября 520 г. пенял папе на его строгость и напоминал ему, что один из его предшественников, Анастасий, был гораздо терпимее22.