И что, наутро никто не подавал жалобы? Полиция, суд — никто пальцем не пошевелил? Когда жалобы умножились, кулак закона поднялся, чтобы со всей силой обрушиться на мерзкую банду, а потом потихоньку-потихоньку опустился и был засунут в карман. Что же оказалось? Да то, что сии озорные юнцы все до единого были сыновьями парламентских (судебных) советников и иже с ними.

Униженным и ограбленным жертвам пришлось удовольствоваться тем, что буйствующих юнцов пожурили и взяли с них слово никогда больше себе подобного не позволять.

После чего они могли бы безобразничать и дальше, но население было так обозлено против них, что они были просто вынуждены утихомириться, и город больше о них ничего не слыхал.

Только бесчинства мальчишек в Тулузе — это милые шутки, по сравнению с тем, что творили в Лондоне примерно в те же годы представители высшего света, объединившиеся в банду под названием «Mohocks»[35]; белым днем они жили своей high life, а ночью превращались в диких зверей, разбойников с большой дороги.

Ходить в одиночку по ночному Лондону было делом рискованным. Еще полбеды, если на ночного странника нападали грабители и лишали его денег. Господа из «Моухока» были куда пострашнее. Денег им было не надо, своих хватало с лихвой. Они другого рода подвигами держали город в страхе.

Точно озверевшие палачи, наваливались они на несчастные жертвы и с непонятным наслаждением устраивали камеру пыток в самом сердце города.

Самое простое, если они пускали в ход только карманные ножи. Женщинам искалывали руки, а мужчинам вспарывали носы. К шпагам прибегали для «pricking operation», то есть для операции укалывания. Это было такое особенное развлечение группы sweaters (пропотения).

Обозрение Аддисона и Стила[36] «Spectator» за 1712 год, письмо за номером 332 от 21 марта, описывает, как проходило такое ночное «пропотение».

Одинокий путник встревожено вздрагивал, заслышав звонкое «Sweat! sweat!» («Потей! потей!»), в следующий момент его окружали шестеро джентельменов, и шесть обнаженных шпаг были наставлены на него. Еще не пришедший в себя путник уже ощущал укол в ту самую часть тела, как пишет «Спектейтор», по которой обычно поучают школьников. Он хватается за больное место и в испуге поворачивается, но теперь наносит укол тот джентельмен, к кому он повернут спиной. И так они колят, заставляя вертеться несчастного, пока им не покажется, что он довольно «пропотел», и тогда вежливо прощаются с ним.

Приходится поверить свидетельству писателей (Свифта, Гея, Драйдена) об их ужасающей жестокости, когда они голыми руками в лепешку расшибали носы, а то еще — даже написать, и то ужасно, — выдавливали глаз. Если попадалась женщина, они делали по-другому: ставили ее на голову. Что еще приходилось вытерпеть бедолаге, находясь вверх тормашками, об этом английские источники стеснительно умалчивают. Если «ночным рыцарям» была охота вытворить эдакое сногсшибательное, то пойманную женщину засовывали в бочку и скатывали с Лудгейтского холма.

Не смущались они нападать и на конные экипажи. Палками-свинчатками колотили, разбивая вдребезги экипаж, а над выволоченными пассажирами мудровали используя все свое палаческое умение.

Особой заслугой считалось у них избиение ночных караульных. Но однажды им не повезло. Шестое июня 1712 года стало черным днем в жизни клуба бешеных. На этот раз им попались крепкие парни, и в драке караульные взяли верх. Герои ночи молодечески обратились в бегство, но четверых удалось поймать и предать суду. Это были благородные господа; один из них, сэр Марк Коул, даже носил рыцарский титул. На допросах они не настаивали на традициях рыцарства; так же трусливо отрицали все, как какой-нибудь воришка из окраинного притона. Да что вы! Они вовсе не состояли в «Моухоках»; напротив, они ходили по улицам в общих интересах, чтобы помогать жертвам бесчинствующего общества. Они не нападали на караульных, те сами напали на них — мирных граждан, а они только защищались.

Но «выдавить» глаза закону не удалось. Их осудили, так судьба моухоков была предрешена. Теперь уже на них охотились крепкие парни-караульные и так заставили их «попотеть», что после двухлетнего террора бандиты-любители были вынуждены уступить лондонские ночи обычным профессионалам, разбойникам с большой дороги.

Когда король Фердинанд изгонял из Испании мавров и евреев, ему потребовалась целая армия исполнителей, вынюхивающих, выслеживающих и прожорливых, точно саранча. Военные не могли поставить ему столько, поэтому король запросил помощи у уголовного мира, у организованных воров и разбойников.

Когда операция закончилась, уголовщина вернулась к своим обычным занятиям и, благодаря приобретенным за это время связям с аристократией, получила даже известную свободу действий. Потом уголовный мир осознал, что в единении сила, и объединил отдельные банды в одну большую организацию.

Это и была «Гардуна».

Тайное общество со своими организационными правилами.

Его члены подразделялись на девять разрядов.

Chivatos: новички. Их задача высматривать жертву, стоять на стреме, уносить добычу.

Coberteras: хорошенькие женщины; их задача была заманивать намеченную жертву в условленное место, где с ней расправлялись.

Fuelles: немолодые, вызывающие чувство уважения, посещающие церковь мужчины. Своим солидным поведением втирались в доверие к членам зажиточных семей, присматривались, прислушивались, потом докладывали ситуацию.

Floreadores: отчаянные, крепкие парни, по большей части беглые с галер рабы либо заклейменные палачом злодеи. Раз-бой был их основной специальностью.

Ponteadores: мастера кинжала и шпаги.

Guapos: этим доверяли самые важные и рискованные предприятия.

Magisteres: самые главные чины сообщества.

Capatanes: руководители провинциальных филиалов.

Hermano mayor: полновластный, поддерживающий железную дисциплину великий магистр, по большей части влиятельный придворный.

Их тайный знак — мизинец левой руки прижатый к правой ноздре, кто отвечал тем же, — сотоварищ.

Впрочем, «Гардуна» не смущалась называться религиозным объединением. Перед большими предприятиями проводили церковные службы.

Вот список дел, для которых они просили небесной помощи: грабеж, кража, убийство, нанесение увечий, похищение женщин, ложная клятва, подделка бумаг, пленение противника и продажа его на чужбину в рабство. Такое смешение занятий объясняется тем, что «Гардуна» работала не только на себя, но и по заказам.

На каждую услугу был свой тариф — магистры на его основе договаривались с клиентом. Половину гонорара надо было вносить авансом, а вторую половину потом, в зависимости от результата. Третья часть платы шла участникам исполнения; еще треть шла в общую центральную кассу; и еще треть шла на текущие расходы, на подкуп судей и тюремного начальства и т. п. Заказчику не приходилось опасаться обмана — «Гардуна» по-деловому честно обслуживала клиентов.

Кем же были эти клиенты?

Во всяком случае люди при деньгах, потому что «Гардуна» за дешево не работала. Если говорить о рангах, это были знатные люди, даже приближенные ко двору.

Более того: сама Священная Канцелярия, инквизиция.

Когда в 1820 году произошла революция и король был вынужден подписать решение об упразднении инквизиции, дошла очередь и до разгона «Гардуны». В 1821 году был разгромлен ее центр в Севилье, потом покончили и с ее филиалами в Толедо, Кордове и Барселоне. В Севилье на свет выплыл архив ее великого магистра, а с ним и краткая хроника прошлого организации. В ней были обнаружены данные, касающиеся Священной Канцелярии, с 1520 по 1667 год.

В этот период «Гардуна» получила от инквизиции 1986 поручений. Их треть — похищение женщин (на что они им понадобились, теперь объяснить невозможно). Вторая треть — на убийства, остальные поручения — самые разные операции.