Висящие на деревьях, колеблемые ветром человеческие тела вызывали дрожь у тех, чья совесть была нечиста. Со временем, однако, фема выродилась. Среди сотен тысяч присяжных и судей все больше становилось таких, кто и сам заслуживал веревки: свою «посвященность» они использовали для личной мести, сведения счетов или наживы. Это внутреннее разложение усугубилось и тем, что порядок в государстве мало-помалу стал укрепляться. Карл V[27] обломал-таки рога господам рыцарям, а «Каролина» (так называли введенное им уголовное уложение) навела порядок в области уголовного права.
Постепенно и сам народ отвернулся от фемы, последнее заседание состоялось в 1568 году, с тех пор от нее осталось только название.
На сессии венгерского парламента 10 октября 1848 года Лайош Кошут[28] внес следующее предложение:
«Еще об одном имею честь испрашивать решение Парламента. В Сегеде находятся 480 арестантов-итальянцев. Касательно этих арестантов бывшее министерство вступало в соприкосновение с венским министерством, сказавши, что не вполне понимает, какая надобность итальянских арестантов держать в Венгрии. Очень сожалею, при всем моем к тому устремлении не могу представить ясности Парламенту касательно того предмета, какого рода те арестанты, политические либо нет? Поговаривают — но на дипломатические источники ссылаться не могу, — этих людей держат под арестом по причине их неисправимой наклонности к нарушению порядка. Хотя наказывать кого-либо за наклонности дело затруднительное. За проступки обычай наказывать, а за наклонности каждый сам отвечай перед Богом.
Во всяком случае знаю два предмета: один, что политическим арестантам сам король по случаю прошлого заседания Парламента по всей империи дал амнистию. Второе, что Венгрия не Новая Зеландия, куда депортируют заключенных со всего света.
Такое бесчестье Венгрии признавать не согласен, чтобы из других стран всякий (ех Ііотіпит (человеческий сброд, отребье. — Авт.) сюда бы ссылали. Не усматриваю, для чего занимать сегедскую крепость означенными арестантами, а наших солдатиков, которым есть иное предназначение, употреблять на их охранение.
По сему комиссия защиты отечества постановила привезть оных итальянских арестантов сюда (то есть в Пешт), и завтра им должно прибыть. Надобно, стало быть, распоряжение иметь, что с ними делать.
Только на то испрашиваю у Парламента решения, чтобы оных арестантов отпустить на волю, сопроводив их до границы, либо дать им оружие с предложением полку Чекопьери, что квартирует в Пожони (Братиславе), дабы взял оных на свое попечение».
Затем выступил Ференц Деак[29]:
«Бывшее министерство призвало венское министерство на сей предмет. Бах, венский министр, отвечал, что среди бумаг старого правительства не нашел и следа тому, что таковые люди, бывши перед судом поставлены (шум в зале), тем паче заключены были не по приговору. Причина тому, что оных заключили, говорит он, — неудержимая склонность к преступлению».
Парламент постановил отпустить арестантов на волю. Часть из них пошла в солдаты, остальные разошлись, устремившись к дому.
Как видно из речей Кошута и Деака, так и не удалось найти концов, на каком же основании габсбургское правительство осчастливило этими арестантами именно Венгрию? В сегедскую крепость узников доставили в сопровождении подробной инструкции по их содержанию в заключении, но вводная часть инструкции не сделала венгерские власти умнее.
«Его Величество император Франц I высочайшим указом от 18 февраля 1831 года соблаговолил распорядиться, ради сохранения спокойствия и гражданского порядка в итальянских провинциях Ломбардии и Венеции, всех так называемых лиц дурного поведения отправить с их родины в Венгрию, в сегедскую крепость. Во исполнение высочайшего указа заброшенную сегедскую крепость для этой цели оборудовать.
Цель этого заведения — служить нравственному исправлению тех личностей, которые в Италии за недостатком необходимого религиозного воспитания либо по врожденной лености и беспутству, не желая трудиться, вели безнравственную жизнь и по той причине предавались всякому греху, а по сему стали подозреваемы в совершении многих преступных деяний, но оные не были подтверждены в отношении их. А по сему высочайшее намерение: чтобы прилежным религиозным воспитанием, неустанным обучением служить исправлению сих личностей; строгостью приучены были б они к порядку и работе; чтобы этих лихих людей как добрых и работящих возвернуть их родине можно б было».
Из этого ханжеского лицемерия, по крайней мере, выясняется, что венское правительство с хитроумием, достойным испанской инквизиции, создало новое юридическое понятие: подозрение как наказуемое деяние. Потому что по привычке к фарисейству арестантов отсылали в сегедскую крепость якобы для их исправления. Отправили их туда в 1833 году, и в 1848-м они все еще были там. За 15 лет их так и не удалось исправить — возможно, что-то было не так «с усердием в религиозном воспитании и неустанным обучением», либо у венского правительства и на уме не было, хоть когда-нибудь выпустить их на свободу.
Политическими эти заключенные не могли быть ни в коем случае — тех поглотили казематы Куфштейна и Шпильберга, кстати, вместе с их венгерскими собратьями. В то же время массовость пересылки узников указывает на то, что мужчин с «дурными наклонностями» не по одиночке вылавливали по всей Ломбардии, а захватили сразу какую-то их организацию.
Сегедская крепость тоже не была каким-то богоугодным исправительным заведением, это была тюрьма достаточно строгого режима. Порядки в ней в общем походили на современные учреждения системы исполнения наказаний. Большинство заключенных обучали ткацкому делу, других — столярному, токарному, шорному, учили и переучивали даже на резчиков по дереву. По утрам — построение, молитва, потом ра-бота (в это время разговаривать запрещалось), в полдень опять долгая молитва и умеренный обед, вечером опять построение и молитва, а ужина — нет. Они зарабатывали немного денег, но половину у них вычитали по статье за износ одежды, а на оставшиеся деньги заключенные покупали себе сухари, молоко и, может быть, что-то на ужин.
Дисциплинарные наказания: кандалы, сырой и темный карцер, содержание на хлебе и воде, битье палками.
Послабления: свои изделия могли продавать из-за решетки местным жителям; на Рождество разыгрывали драматические представления страстей Христовых; по вечерам вместо ужина разрешалось петь, тогда собиралась большая толпа под окнами. За хорошее поведение в сопровождении тюремщика выпускали на ближайшее озеро ловить зеленых лягушек.
Это было все, что напоминало утерянную родину: участие в самодеятельных спектаклях, оперные арии, лягушачьи лапки.
После разгрома национально-освободительного движения у государства было много других забот, заниматься тайнами заключенных итальянцев руки не доходили. Современное им поколение поумирало, в Сегеде даже память о них стерлась.
И все же, кем были эти заключенные? Возможно, мне удалось напасть на след хотя бы части из них.
В Ломбардии полицейские ищейки австрийского правительства в первую очередь охотились за политическими объединениями, остальными даже не интересовались. Часть итальянской молодежи оказалась «с брачком»: не идеи свободы питали их — в них бушевала дикая энергия вседозволенности. Пользуясь невмешательством полиции, они сбивались в ветреные хулиганствующие компании. Таковым было миланское «Compagnia della Терра», «Газонное общество». Свое название оно получило потому, что с наступлением темноты его члены собирались на травяных площадках и уже оттуда отправлялись бесчинствовать по ночам. По их правилам они были обязаны избивать всякого, кто в ночной темноте попадался им под руку.
27
Карл V (1500–1558) — император Священной Римской империи (1519–1556) и король Испании (как Карл I, 1516–1556). Вел войны с французами, разгромив и пленив короля Франции Франциска I в битве при Павии (1525). В 1527 г. захватил Рим и сделал своим пленником папу римского. Расширил свои владения в Новом Свете благодаря завоеваниям конкистадоров Кортеса (1519–1521) и Писарро (1531–1535). За несколько лет до своей смерти формально отрекся от престола и удалился в монастырь на западе Испании. — Прим. ред
28
Кошут Лайош (1802–1894) — венгерский патриот и государственный деятель. Возглавлял Венгерское национальное восстание 1848–1849 гг., склонил Венгерское национальное собрание (ассамблею) принять декларацию независимости Венгрии, был назначен правителем Венгрии с диктаторскими полномочиями (1848). Однако восстание было подавлено, он сложил свои полномочия и удалился в изгнание. — Прим. ред.
29
Деак Ференц (1803–1876) — венгерский политический и государственный деятель, оппонент Л. Кошута. В 1848 г. занимал пост министра юстиции. С 1861 г. — политический лидер Венгрии. Добился от австрийского правительства существенных политических уступок: реставрации венгерской конституции и провозглашения дуалистической монархии — Австро-Венгрии (1867). — Прим. ред.