Тут нам следует кое о чем условиться. Если после смерти старого набоба еще три корабля пристают в Венеции, их груз учитывается с точностью до тысячи. Стало быть, он не только ходил за бедными, но и продолжал вести дело до самой смерти.

Что же это было за дело?

Все признаки указывают на то, что корабли Жана Тьери пиратствовали на морях. Конечно, пираты — это одно, а морские грабители — другое. Эти последние были обычными морскими бандитами, они грабили все попадающиеся им на пути корабли, а пассажиров убивали. А пираты охотились только за кораблями враждебных государств с официального дозволения собственного правительства. Деньги на это столько раз давали господа высокого ранга, получая от этого промысла соответствующую часть добычи, как честный банковский процент на вложенный капитал.

Старый патриарх в силу своего возраста уже не мог вести обычную морскую торговлю, значит, можно только предполагать, что своими деньгами он ухаживал не за бедняками Венеции, а за венецианскими пиратами. Они же по окончании очередного похода хотели по-честному рассчитаться добычей, не ведая, что их доверитель за это время отплыл в воды небесные.

Можно только догадываться, что это был за корабельный груз, стоимость которого опись оценила в тридцать шесть раз дороже, чем сундук золотых слитков!

Это о таинственных сокровищах таинственного хозяина.

Теперь возьмемся за тайну наследства.

Слухи о сказочном наследстве побежали по всей Франции. Вернее сказать, не побежали, а пошли, тяжело и медленно ступая, потому что прошло десять лет, пока о богатом наследстве не прослышало семейство Тьери. Скупо описанное в завещании, оно за прошедший с тех пор век приумножилось до нескольких сот человек. И все они размахивали таким количеством свидетельств о рождении, крещении и смерти и прочих актов, что ветер, поднятый ими, мог бы надуть паруса какого-нибудь пиратского корабля.

В дело вмешалось и французское правительство, потому что речь шла о наследстве гражданина Франции, умершего за рубежом. Оно организовало выездную комиссию суда, дабы выяснить правомерность претензий на наследство. Выяснение, конечно, затянулось на десятилетия, потому что Тьери размножались как мыши. В 1790 году французская официальная «Moniteur» писала уже о двух тысячах претендующих! Только следовало бы сравнить их с крысами, потому что масса претендентов так обкусала все это юридическое дело, что его с полным правом можно было бы назвать «королевским крысиным делом от юриспруденции». Его то вытаскивали на свет, то отправляли «отдохнуть», однако покой не принес делу ничего хорошего, потому что разразилась революция, и у властей оказалось много других забот, кроме как ковыряться в крысином гнезде семейства Тьери.

Потом была Директория, потом по Европе прогрохотали наполеоновские войны, наконец, уже во время реставрации, наследники могли вздохнуть с надеждой. «В единении сила», — подумали они и, объединившись, сообща кинулись в атаку, но уже против австрийского императора, ставшего сувереном Венеции. Чтобы упростить дело, они уже требовали всего 800 000 талеров, сумму, которая с учетом процентов на проценты должна была вырасти до двадцати семи миллионов франков. Поскольку Жан Тьери давал деньги в долг Венецианской республике, выплачивать их была обязана ее правопреемница — Австрия.

Французское правительство поддержало претендентов, так что и австрийское правительство было вынуждено приналечь на это дело. Приналегло и раздавило. После множества изучений, следственных действий и прочих бюрократических проволочек оно наконец заявило, что, к его искреннему сожалению, в Венеции не обнаружено следов не только 800 000 талеров, но и самого банка, которому в свое время ссужал деньги Жан Тьери. Что касается остальной части состояния, то не обнаружено не только ни крупицы золота, ни единой ножки от стула, но и домов тоже, о кораблях же не известно даже по слухам.

Наследникам не оставалось ничего иного, как ломать голову, куда подевались сокровища «Тысячи и одной ночи». Может, им стало бы легче от того, что деньги отнял Бонапарт, оккупировавший Венецию, а остальное растащили его солдаты либо разобрали соседи «на хранение», а у тех украли лихие люди.

Такова история сокровищ Тьери.

Таинственный человек таинственным образом собирал их, и они таинственно сгинули в никуда.

Тайные сообщества

Одной из ярких фигур третьего крестового похода был Конрад, маркиз Монферрат, зять греческого императора, кандидат на иерусалимский трон, могущественный ломбардский феодал.

В его свите было два крещеных сарацина, истово молившихся, благоговейно набожных новых христианина. В один прекрасный день эти два праведника выхватили из-под монашеских ряс кинжалы, напали на военачальника и поразили его.

После этого они спокойно позволили заковать себя в железо, гордо заявив, что никакие они не христианские паломники, а правоверные магометане. Они только с виду приняли христианство, чтобы проникнуть в ближайшее окружение Конрада и исполнить приказ Старца Горы. И, не охнув, приняли мучительную смерть.

Кто же был этот Старец Горы[24]?

Один мусульманский еретик по имени Хасан ибн Саббах восстал против господствующей официальной религии. Проповедуя, исходил всю Аравию и Персию, целые армии верующих фанатиков присоединились к нему и в 1090 году заполонили горы и долины южнее Каспийского моря вблизи нынешнего Казвина. Изначальная борьба, однако, переродилась, и они основали сообщество ассасинов, то есть подсылаемых убийц, которого страшилась вся Западная Азия.

Хасан ибн Саббах был главой сообщества. Жил уединенно в крепости на скалах — Аламуте (Орлиное гнездо), оттуда следил за всем окружающим миром. Приверженцы полагали, что он обладал даром провидца; собственно говоря, он тайно держал голубиную почту и разветвленную сеть осведомителей и быстрее всех узнавал обо всем, о чем сообщали прибывающие на ленивых крыльях официальные вести.

Он-то и был Старцем Горы, который в сознании своей власти осмеливался противостоять даже султану Каира; он отказался повиноваться и объявил себя независимым. Этой властью он был обязан не вооруженному войску. Конечно, у него было оружие, но только малое: кинжал.

Именно с этим оружием, спрятанным под одеждой, приближались его тайные посланцы к жертве. От кинжала убийцы спасения не было. Если один погибал, не совершив покушения, на его место вставал следующий. Бывало, одиннадцать убийц были схвачены и казнены, а кинжал двенадцатого все же разил цель. Ни один князь или властитель не был в безопасности, если согрешил против Старца Горы.

Конрад Монферрат совершал массовые казни мусульман-военнопленных. Этим он навлек на себя гнев Старца Горы, и в 1192 году мечта об иерусалимском троне разлетелась под ударами кинжалов двух подосланных убийц.

Один арабский халиф устал от диктата Старца Горы и собрал войско, чтобы выкурить его из Орлиного гнезда. Полетели почтовые голуби в крепость Аламут, и когда в одно утро халиф проснулся, под подушкой у себя обнаружил кинжал. А рядом собственноручная записка Хасана: «То, что ты сейчас нашел под подушкой, можешь получить и в сердце».

Больше о военных приготовлениях речь не шла.

Один из наследников Хасана пригласил Генриха, графа Шампанского, одного из предводителей крестоносцев, чтобы по-дружески обсудить какой-то повисший в воздухе вопрос. (Власть Старца Горы передавалась по наследству. Господство сменявших друг друга и носивших то же самое имя старейшин длилось более полутора веков.)

Посреди дружеской беседы хозяин вдруг хлопнул в ладоши, появились два человека и, не говоря ни слова, поразили себя в сердце. И упали замертво к ногам гостя.

Вопрос больше не стоял.

Похожим зрелищем угощали и послов каирского султана, которые призывали к повиновению непокорного Старца[25].