От европейских привычек его отличало одно: на званых обедах он ел сырое мясо.

Да он и не был европейцем, а происходил с острова Формоза, — как сам о том рассказывал. На Формозе (совр. о. Тайвань. — Ред.) он воспитывался у миссионеров-католиков, и христианская религия оказала на него такое влияние, что он получил отвращение к языческой вере своего государства и бежал из дому. Ему удалось добраться до Европы, здесь после многих приключений и испытаний он поступил в солдаты в английский полк, дислоцировавшийся в Нижней Германии (Нидерланды). Тамошний полковой священник взял его судьбу в свои руки, окрестил, дав имя Георг (Джордж), потом взял его с собой в Лондон и представил епископу.

Псалманазар[226] — такова будто бы была его фамилия — был с радостью принят. А как же, ведь вот он, будущий англиканский миссионер; он, местный уроженец, со временем выдернет ковровую дорожку из-под ног чуждых католических священников и завоюет Формозу для англиканской церкви. Епископ снабдил его деньгами и послал в Оксфорд, пусть далее образовывает себя в университете в желаемой области.

Конечно же. ему поначалу не поверили. Епископ пожелал, чтобы он перевел отрывки из английского катехизиса на формозский язык. Он сделал это, ученые круги Англии без всякого сомнения приняли перевод за достоверный. Это было первое испытание поистине чудесной доверчивости англичан, а также беспримерной ловкости и наглости Псалманазара. Ведь это он сам придумал азбуку и самый язык Формозы.

Потом, увидев, что церковные и ученые круги хорошенько заглотили крючок, он написал целую книжку о Формозе и посвятил ее лондонскому епископу[227].

Заслуживающее почетное место в истории мистификации произведение сообщало, что Формоза поначалу была независимым государством, пока японский император военной хитростью не подчинил ее своей власти.

Он якобы послал к государю Формозы посольство с тем, что он будто бы тяжело заболел, а японские божества не могут ему помочь. И он хочет прибегнуть к божествам Формозы, обещает щедрые жертвоприношения, и если они излечат его, то он готов изгнать отеческих богов и насадить богов Формозы.

Государь Формозы обрадовался предложению, с воодушевлением его принял и с большим почтением ожидал прибытия гостя. И гость прибыл. В сопровождении трехсот закрытых повозок, которые везли слоновьи упряжи. Повозки были увешаны бычьими и бараньими головами в знак того, что они битком набиты тушами жертвенных животных.

Торжественный прием обернулся военной хитростью. Не жертвенные туши ехали в повозках, как полагали островитяне и, возможно, подумал английский читатель, а вооруженные японские солдаты, по тридцать-сорок человек в каждой, то есть всего десять тысяч. По условному знаку они высыпали из повозок, и безоружный изумленный народ Формозы был вынужден сдаться.

История тупоумнее проделки с троянским конем, но английская публика ей простодушно поверила. Точно так же, как и другим вдохновенным вракам этой книги.

Автор подробно рассказал в ней о конституции Формозы, религии, общественном строе, жизни простых людей, о животном и растительном мире страны, ее природных богатствах.

Формоза — страна богатая. В ней столько золота, что им покрыты не только дома горожан и общественные здания, даже деревенские лачужки отделаны золотом.

Государственная религия — язычество. Богам приносят жертвы, среди них самая важная — дети. Ежегодно проводится девятидневное празднество, во время которого ежедневно убивают две тысячи мальчиков, а сердца их приносят в жертву деревянному идолу главного бога.

Это всего восемнадцать тысяч.

Ого! Эдак маленькая страна потихоньку совсем обезлюдеет! Но автор заранее придумал ответ: на первенцев в семьях этот закон не распространяется, кроме того, на Формозе принято многоженство.

Народ больше похож на европейцев, чем на азиатов. Как правило, все долгожители, этим они обязаны тому, что их главный продукт пропитания — змеиное мясо. Особенно мясо гадюк. А чтобы не отравиться ядом, пойманную живую змею зажимают и бьют кнутом. От злости яд ударяет змее в голову. Теперь, если змее отсечь голову, то тело ее представляет собой совершенно безопасный деликатес.

Животный мир чрезвычайно богат. Особенно много слонов, верблюдов, носорогов и бегемотов, они настолько смирные, что их употребляют для работ по дому. Погонщики слонов управляют животными не с их спины, а сидя на загнутом вверх хоботе, словно в седле.

Английская публика свято поверила и в бегемотов, употребляемых для домашних работ. Нашлось всего несколько священников, которые годами работали на Востоке, а также долгое время жили на самой Формозе, — они ссылались на свой опыт и скромно заявляли, что во всей этой чуши нет ни слова правды. Псалманазар легко расправился с ними. В предисловии ко второму изданию своей книги, имевшей огромный успех, он просто спросил: «Кто заслуживает большего доверия: какой-то чужестранец либо местный туземец?».

Этого оказалось достаточно. Англичане поверили туземцу, и это чудесным образом продолжалось целых двадцать пять лет. Сейчас уже неизвестны подробности такого длительного мошенничества, известно только одно, что все это время он успешно околпачивал целый свет. Пока не разоблачил сам себя, — к тому же лагерь не верящих значительно умножился, тогда он признал, что на бегемотах много воды из реки не привезешь. Он сотрудничал в одном из географических альманахов и писал для него статьи о Китае и Японии, а в одно анонимно вышедшее исследование вставил такое замечание: «Все, что некто Псалмапазар написал о Формозе, от начала до конца — сплошная выдумка».

Подробное признание содержат и его мемуары. Он писал их годы, но вышли они только после его смерти в 1765 году. Он признается, что никакой он не туземец с Формозы, даже никогда гам и не был, но кто он и откуда, этого он так и не открыл, гак что секрет его происхождения так никогда и не выяснился. Представляется, что родился он где-то на юге Франции.

Впрочем, он все же кое-что сообщает о похождениях своей юности. Воспитывали его монахи-францисканцы, от них он набрался сведений по теологии, у них же научился латыни. Затем исходил всю Европу, бегая туда-сюда, был преследуем по религиозным мотивам как католик, потом с помощью украденного из одной церкви облачения выдавал себя за ирландского паломника, страстно желающего добраться до Рима, и, наконец, был солдатом. Свои плутовские подвиги философски оправдывал тем, что куда бы ни занесло его, повсюду видел только ложь и обман, и тогда решил, что и он будет действовать подобным образом.

В деле с Формозой он не видел особого риска, ну самое большее, что подлог раскроется, ну выбросят его из порядочного общества и снова пойдет бродить по свету. Он сам больше всего изумился неожиданному успеху своей подделки.

После всего этого в своей долгой жизни, а прожил он 83 года, свой хлеб зарабатывал честным трудом. Работал на книготорговцев, собирал научные материалы, переводил с иностранных языков. Ни во что не веривший авантюрист превратился в усердного богомольца. Регулярно посещал церковные службы, читал Библию, слушал проповеди, стал чрезвычайно богобоязненным, распевающим псалмы прихожанином. Этим он склонил на свою сторону общественное мнение святош и ханжей, ему простили и военную хитрость японского императора, и 18 000 детских сердец, и толстокожих домашних животных.

Вот это и была его самая удачная мистификация.

Томас Чаттертон родился 20 ноября 1752 года, три месяца спустя после кончины от чахотки своего отца, школьного учителя в Бристоле. Матушка его шитьем содержала свою маленькую семью, сына и его старшую сестричку. Учился Томас в школе, содержавшейся на средства благотворительных фондов, как бесплатный воспитанник, в 15 лет был отдан писцом к одному бристольскому адвокату. Ему полагались: полное содержание, еда в кухне, ночлег вместе с остальной прислугой, денежное довольствие — пять шиллингов в неделю. Работа с семи часов утра до семи часов вечера.