Идея с гипотетическим финучреждением Гарику пришлась по вкусу, и он красочно представил себя чопорным господином с большой сигарой во рту, выходящим из собственного банка. Господин Гарик, при помощи десятка слуг садится в роскошный лимузин и катит на аэродром, где его поджидает личный самолёт, готовый стремительно унести хозяина на его остров в Средиземном море, где есть всё-всё, что только можно себе представить…

Да, Банкиром быть неплохо. Все его уважают, охраняют, потому что он может при помощи своих денег, множащихся с неимоверной скоростью, решать массу чужих проблем. С политиками и властью он на короткой ноге, силовые структуры всегда рады ему оказать услугу, фискальные и судебные органы сидят у него на толстом финансовом поводке; всех и вся он покупает, все и вся ему служат! А для простого народа Гарик не кто иной, как сказочный Санта Клаус! Телевидение крутит о нём долгоиграющие ролики, в которых снимается масса благодарных ему людей! Это и студенты, получающие именную стипендию от Гарика, и прооперированные за деньги Гарика, и бывшие бездомные, получившие квартиры в новых домах Гарика, и откормленные сироты, пристроенные Гариком в семьи олигархов, и краснощёкие пенсионеры, получающие от Гарика десятикратные надбавки к своим пенсиям, и…

Покончив с сигаретой, размечтавшийся Гарик плеснул себе ещё текилы. Конечно, здорово быть Банкиром, у которого никто не посмеет отнять деньги (да и вряд ли сможет), думалось ему, но как им побыстрее стать? Вот в чём дело… Нынче же, какое-нибудь любопытное ничтожество, взглянув лишь глазком в одну из комнат Шуркиного дома, тут же побежит и сообщит куда следует! Тому языкатому гаду, конечно, вначале не поверят, что увиденная им комната от пола до потолка плотно набита деньгами! А что потом? Страшно даже и подумать…

Продолжая размышления на предмет грамотной легализации столь солидного капитала, щедро свалившегося на его голову, Гарик, покачиваясь, подался в спальню. Плюхнувшись на неубранную постель, он включил телевизор. Как и полагается, вечерний прайм-тайм забурлил красочной и громогласной рекламой. Выключив надоедливый звук, Гарик отрешённо уставился в телеэкран…

Вначале, когда денег было не так много — около сотни зелёных инкассаторских мешков, Гарик с благоговейным трепетом вскрывал каждый из них, извлекал денежные пачки, пахнущие крашеным металлом и конторским клеем, и считал, считал, считал… Деньги попадались разные, но в основном это были американские доллары, евро, российские рубли и украинские гривни. Для каждого вида валюты, Гарик завёл по тетрадке, куда аккуратно заносил соответствующие суммы, но это дело ему быстро надоело, и скрупулёзный учёт был заброшен. Вскоре ленивым Гариком был заброшен и подсчёт инкассаторских мешков, ведь проще было считать… комнатами Шуркиного дома! Одна полная комната, вторая полная комната и так далее!

Реклама неожиданно оборвалась, нехотя уступая экран выпуску новостей. Скромно одетая девица-журналист с большим микрофоном в руках о чём-то увлечённо вела свой репортаж. За спиной смазливой девицы по широкому городскому проспекту мчались автомобили. В конце проспекта виднелась большая круглая площадь с отключенным фонтаном, вокруг которого собралась разношерстная толпа зевак, наблюдающих, как работают подъёмники автомобильных эвакуаторов. Гарик включил звук, и девица, отведя руку в сторону площади, надрывно продолжила:

— … ещё одна проделка загадочного и коварного вихря! Эта автомобильная пара, которую сейчас извлекают из воды, преспокойно двигалась бок о бок по проспекту в сторону площади. Примерно в ста метрах от кольцевой развязки, автомобили, перестроившись в правый ряд, приготовились к повороту на примыкающую к проспекту улицу. Каково же было удивление водителей, когда в мгновение ока их машины, плавно взмыв вверх, приводнились в бассейне фонтана! Более подробно об этом курьёзном случае расскажет нам его невольный свидетель! Прошу вас, Михаил Васильевич…

На телеэкране возник взволнованный пенсионер с красным носом, маленькими припухшими глазками и крохотной белой болонкой на руках. Кроме джинсовых шорт и жёлтой майки на старичке трепетала старомодная соломенная шляпа. Переминаясь в рваных домашних тапочках с ноги на ногу, сухощавый старичок начал издалека:

— Мы с Лапочкой обожаем гулять в парке. Это в нескольких минутах ходьбы отсюда. У нас три основных прогулки: утренняя, обеденная и вечерняя. И ещё две дополнительные, по нашим желаниям. Так вот…

Болонка протяжно зевнула и одобрительно фыркнула. Старик с удовольствием погладил забавную собачонку и рассудительно продолжил:

— Чтобы попасть в парк из нашего дома, нужно перейти проспект и…

Нетерпеливая девица, утвердительно кивая головой, подсунула микрофон поближе к подбородку свидетеля, чтобы вынудить словоохотливого старичка побыстрее перейти к делу. Болонке это явно не понравилось, и она нервно цапнула зубками микрофон, ревнуя, должно быть хозяина к молоденькой репортёрше. Та, взвизгнув, одернула микрофон и оранжевый поролоновый колпачок застрял в собачьей пасти. Раздался сухой хруст. Болонка, злобно урча, замотала во все стороны мордочкой.

— Лапочка, ну что ты… Фу, как некультурно! Отдай сейчас же! — старичок с трудом отнял у болонки трофей и, протянув его улыбающейся девице, продолжил:

— Извините её… Она сегодня какая-то нервная. Это событие с летающими машинами её, видимо, ужасно потрясло, как, впрочем, и меня самого…

— Вы пересекли проспект и направились к парку! Что было дальше? — нетерпеливо перебила свидетеля репортёрша, располагая микрофон подальше от лохматой грызуньи.

— Да, да… Мы с Лапочкой перешли проспект и направились в сторону парка. Лапочку я всегда переношу через дорогу на руках, а то она боится машин. А на тротуаре я снова ставлю её на лапки, и она бежит рядышком на поводке…

Девица грустно вздохнула, ободряюще кивая головой старичку. Болонка презрительно фыркнув, уставилась влюблёнными глазами на красный нос старичка, продолжающего свою дотошную историю:

— Когда мы с Лапочкой шли по пешеходному переходу, эти две красные машины нас пропустили, а затем гуськом свернули на соседнюю улицу. Лапочке понравилась машина с открытым верхом, в которой сидела пышная блондинка в тёмных очках, а рядом с ней на сидении расположился молоденький далматинец. Поначалу я не обратил внимания на эти машины, если бы Лапочка. Она кокетливо залаяла тому псу вслед, но тотчас напряглась, задрожала и испуганно завыла, прижимаясь к моей груди!

— Что же всё-таки произошло? — не унималась девица, тоскливо поглядывая в сторону площади, где в послеобеденное небо взмыл первый автомобиль и уныло заболтался на стропах подъёмного крана. С машины в бассейн фонтана щедро полилась вода. Старичок удивлённо посмотрел на репортёршу и ответил:

— Как что? Эти машины поднялись вверх и полетели к фонтану! Потом они плюхнулись туда…

— Большое вам спасибо, уважаемый Михаил Васильевич! — властно оборвала нескончаемое интервью репортёрша, и добавила, обращаясь к телезрителям:

— А мы с вами сейчас отправимся к фонтану, где нас…

Гарик переключился на другой канал и замер. Тут как раз транслировали фрагмент любительской видеозаписи. На первом плане кочевряжился какой-то лохматый подросток, одичало размахивая во все стороны худыми ручонками с растопыренными пальцами. Он, должно быть, строил из себя популярного рэпера или гламурного и развязного мажора. Но Гарика заинтересовал вовсе не парнишка, а то, что происходило в это время за его спиной!

На заднем плане виднелся знакомый фасад крупного коммерческого банка с кучей дорогих автомобилей на служебной стоянке. А за трёхэтажным банковским фасадом, начинаясь с глубины его внутреннего двора, в небо толстым столбом устремился быстрый поток… зелёных инкассаторских сумок! На высоте пятиэтажного дома поток обрывался и бесследно исчезал, создавая эффект невидимой небесной дыры…

Любительская видеозапись сменилась на картину глухого внутреннего двора банка. Во дворе стоял песочного цвета инкассаторский автомобиль-броневик с широкими зелёными полосами на боках. Вокруг броневика, заглядывая ему под днище и во все открытые двери, удивлённо прохаживались озадаченные инкассаторы в чёрных бронежилетах и с короткими автоматами на плечах. Толстый, низкорослый и плешивый управляющий банком, одетый в серый костюм и белую рубаху без галстука, утирая своё влажное раскрасневшееся лицо, давал интервью тележурналисту: