Неделю просидел Георгий в Иркутске, ожидая приема в Бодайбинском аэропорту. В Иркутске скопилось столько северных бортов, что оттуда рады были вытолкнуть в любой открывшийся порт. Вот через неделю их самолет и отправили – вначале в открывшийся Киренск, затем на Маму, и наконец в Бодайбо. Прямого лету от Иркутска около трех часов, а добирались – две недели. Вот они зимние поездки.

Но теперь уже все позади. Георгий сидит в небольшом кабинете Главного инженера, только вчера прилетел в Тайгинск, сутки отсыпался в приисковой гостинице, вот, пришел представиться, рассказать о своих приключениях в дороге, посоветоваться с Зафесовым, как жить дальше. Зафесов ушел к директору, что-то у них там возникло срочное, советуются. Георгий листал журнал «Колыма», обязательный и нужный журнал всем, кто работал на приисках, на золоте. Золотая промышленность в последнее десятилетие перестраивалась, механизировалась, электрифицировалась и автоматизировалась. Уходил в прошлое тяжкий ручной труд. Мощные драги и гидравлические установки вытесняли подземку, глубокую вскрышу выполняли шагающие экскаваторы, внедрялись новые технологии обогащения, улавливания и съемки золота. К середине шестидесятых годов более семидесяти процентов добытого золота в стране получали открытым способом. В научно-исследовательских и проектных институтах разрабатывались новые технологии, новые экономичные схемы отработки золотых месторождений. Планируемые цифры поражали воображение – перед золотой промышленностью поставлена задача в ближайшие десять лет довести добычу золота до четырехсот тонн в год, а это почти третья часть всего добываемого в мире золота. И это реально – по материалам докладов производственников золотарей, что собрались на Всесоюзное совещание в Магадане. Уже сейчас золотодобытчики выдают стране более трехсот тонн! Добавить сто тонн за десять лет – вполне реальная цифра.

Вошел Зафесов.

– Что, читаешь материалы магаданского совещания? Интересный журнал, возьми себе, там почитаете с Литвяковым. У меня еще есть, мы три номера выписываем.

– Так, Марат Ефимович, нам бы один экземпляр ежемесячно, а? Мы бы забирали в общем отделе.

– Никаких проблем. Принято, – и по внутренней связи, – Светонька, отныне один экземпляр «Колымы» оставляйте для Балаганаха. Они сами у тебя забирать будут. Ну, давай, рассказывай. Телеграмму о смерти отца мы тут без тебя получили. Что делать, пережить все это надо. Мы тут с директором выделили тебе помощь, получи сразу здесь, в центральной бухгалтерии. Рассчитаешься с долгами. И дорогу тебе профсоюз решил оплатить, так что, материально немного поправишься, долги хоть отдашь. Ну а что дальше, как мать? Я ведь, признаться, ждал от тебя телеграммы, боялся – не вернешься, останешься с матерью. Думал, засохнут на корню все наши с тобой начинания. Молодец, что вернулся, ты даже не представляешь себе, как я рад, что ты вернулся. Мы вот с директором подумали, может, в управление тебя перевести, в производственный отдел, квартиру дадим, привезешь мать. А?

– Нечего мне пока делать в производственном отделе, на участке еще работы много. А мать не поедет. И здоровья нет, да и куда она от отца. Нет, не поедет. Пока поживет одна, ничего, рядом в Челябинске дочь, родня. Год, Марат Ефимович проработаю, выполню все, что мы с вами задумали, денег подкоплю немного, а потом все же поеду на Урал. Долго одна мать не проживет. Один я у нее не обремененный ничем, ни семьей, ни положением, Казак, легкий на подъем. Поеду в «Уралзолото», там я думаю, работы не меньше. Что-нибудь подыщут для меня.

– Ну, смотри. Делай, как самому лучше. Литвяков послал за тобой машину, так что поезжай, осмотрись там, бригада на полигоне работает строго по твоему графику. Ты знаешь, они ведь, рабочие бригады, наряды за ноябрь закрывать отказались. Георгий, говорят, приедет, у него весь учет, он все нам объемы и закроет. Вот так-то. Бригада в тебя поверила, никого больше признавать не хочет. Ну, давай, раз так решил, поезжай на участок. До нового года не смогу, но сразу после праздников приеду. Посмотреть надо, как там у вас развиваются события.

Георгий из приемной позвонил Литвякову.

– Машина ушла давно. Подъедет к гостинице. Поглядывай, где-то уже на подходе. Дома у тебя все в порядке, женщины тут поглядывают. Приезжай, ждем. – Литвяков немногословен, видимо кто-то есть у него в кабинете.

Георгий позвонил Наташе, извинился, что не может остаться, надо ехать домой, на участок, работа там ждет.

– А я не жду? Рассказал бы хоть, как съездил, как вообще все.

– Наташа, что рассказывать, не на праздник ездил, в следующий раз, ладно?

Когда подходил к гостинице, машина уже стояла. Буслаев ходил вокруг, что-то обметал, чистил.

– Привет. Отдохнуть хочешь? – обнялись.

– Да нет, поехали. Засветло бы добраться.

– Ну, тогда сейчас, заберу сумку, заедем, пообедаем в столовой и в путь.

Зимник стал похож на настоящую дорогу, расчищен, без ям и ухабов, гладкий зимник, лучше городских «асфальтов», катись да катись. И всего-то езды чуть больше полутора часов. Дорога накатана, значит ходят машины.

– Что, Коля, много машин идет на участок? Что-то дорога уж больно укатана.

– Да. Только что из Бодайбо завезли все дражные черпаки. Полностью. На всю цепь. Главный механик дал команду сменить цепь, новую поставить. Износ, говорит, большой. Вот «Кразы» и накатали дорогу.

– Повезло нам. А с новой цепью правильно решили. Проушины черпаков изношены изрядно. Повезло Пете, легче работать летом будет. А куда завезли, прямо к драге?

– Да, прямо на сборку. Они же обратным рейсом старые черпаки увозили, тоже в Бодайбо, в Центральные мастерские. Подчистились хорошо, с дражной площадки «металлолома» тоже увезли изрядно. И дорога до самой драги – закатись!

За легким разговором доехали быстро, незаметно.

«Вот моя деревня, вот мой дом родной!»

Дома Георгия ждали Петро вместе с Литвяковым. Горячий ужин. Обнялись, поздоровались. На столе бутылка водки.

– Не надо ничего рассказывать. Давайте выпьем, поешь, как следует и отдохни. И завтра отдыхай, Завтра ведь пятница. Выходи уж с понедельника. Наработаемся еще.

– Спасибо, Владимир Захарович, я действительно умотался до предела. Отлежусь за выходные. Спасибо. – Выпили. – А кто это напарил-нажарил, сами вы что ли кашеварили?

– Да есть тут у тебя, оказывается, помощница. – Петя подмигнул Литвякову. – Работница-кудесница, золотые руки.

– Неужели Люся хозяйничала?

– Это тебе виднее.

В сенях громко затопали, в дверь постучали, зашли Людмила, жена Литвякова, Лена и с ними Люся.

– А вот и мы! С приездом, Георгий Александрович. Пришли вам помочь маленько, мужики. Не прогоните?

Когда все собрались уходить, Люся задержалась.

– Идите, девчонки, я тут приберу немного.

– Да, да, прибери, давай, прибери!

«Прибирались» они с Георгием до позднего воскресного вечера. Два дня не выходили из дому, иногда подымались – чаю попить, поесть. Ненадолго. И снова в постель. Георгий наслаждался невинным женским телом, Люся вся светилась от счастья. Целыми днями валялись в постели, в объятиях друг у друга.

Зимой на прииске работа спокойная, как у всех нормальных людей, с двумя выходными днями. Драга стоит, все работают в одну смену, в выходные люди отдыхают, на полигоне остается одна охрана. Только-только ввели сорокачасовую рабочую неделю с двумя выходными днями.

«Жить стало легче, жить стало веселей»!

16

Георгий осматривал полигон со «своей» горки, со своей смотровой площадки. Да, прошло всего немного времени, месяц не был Георгий на полигоне, а как все изменилось, сколько уже сделано!

В границах промышленного контура «вальщики» с бензопилами, строго выдерживая границы по «контуру» горного отвода, валят лес. Деревья с характерным шелестящим шумом падают в заданном направлении. Строго по направлению падают. Это ведь тоже искусство – «свалить» дерево в нужном направлении!