«Не плачь. Мужчиной будь! — ты говорила так

Мне в тягостные дни. — Терпи. Нельзя иначе».

И я терпел. Но тут не выдержал, размяк.

Как мальчик, я стою на кладбище и плачу.

Я плачу, мама. Да. Прости! Я в первый раз

Ослушался тебя сегодня у могилы:

За все года лишь раз сегодня, в скорбный час,

Я плачу. Ты прости — сдержаться нету силы!

«Сынок, не плачь по мне. Подумай. Я ушла,

Увидев, что ты жив, что дружишь с целым светом,—

Смерть раньше, чем тебя, меня к себе взяла.

Но ведь ее сама просила я об этом.

Об этом я сама молилась. И не раз. Что бунтовать?

Зима всегда сменяет осень.

Не верь, что жизни свет в душе твоей погас.

Живи. Будь тверд и мудр. Сын! Мать об этом просит.

Ты без меня живи, как жил до этих пор,

Будь справедлив, чтоб все друзья тебя любили.

А если на, себя ты навлечешь позор.

Твоя седая мать заплачет и в могиле.

Будь зорким, мой сынок. Ведь жить подчас трудней,

Чем умереть. О том и спорить глупо даже.

На страже я была, хранила честь детей.

Пусть мой могильный холм теперь стоит на страже».

Ты мне была судьей в дни счастья, в дни беды —

Во всем, что я любил, чего хотел добиться.

И первою всегда догадывалась ты

О том, что мне грозит опасность оступиться.

Хочу я, чтоб твоя святая доброта

Всегда жила во мне. Хочу я всей душою,

Чтобы твоя во мне осталась чистота.

И в том теперь клянусь здесь, над могилой стоя.

Мать умерла моя, уверенная в том.

Что все ж не навсегда мы расстаемся с нею.

«Не плачь, сынок, пойми — мы встретимся потом!»

Звучит в моих ушах все тише, все слабее.

Но все сильней в душе моя слепая боль,

На горы посмотрел я в тягостной печали.

«Мать больше никогда не встретится с тобой.

Ты знаешь это сам!» — они в ответ сказали.

Теперь пришлось и мне то горе испытать,—

Я знаю, с ним вовек не разойдутся люди.

«А разве ты один вот так теряешь мать?

А разве не всегда так было, есть и будет?»

Так скажете вы. Что ж, я понимаю вас.

Вы правы. Это так. Но все ж я с этим спорю:

Смерть матери ко всем приходит первый раз,

Для каждого она — невиданное горе.

«Ты людям будь всегда товарищем, сынок,—

Ведь в нашей жизни смысл не что-нибудь, а люди.

И если спутник твой упал и занемог,

Ты не бросай его, подумав: „Трудно будет!“»

Так говорила ты до смерти за два дня

И так жила всегда, хоть это трудно было.

Да будет твой завет законом для меня!

Ты слышишь? В том клянусь я у твоей могилы.

В моих стихах тепло от молока того,

Которым ты меня в младенчестве вскормила,

В нем — красота лица родного твоего,

И доброта твоя, и мягкость, — может, сила.

И я, как ты, умру. Но в жизни доброта

Останется — она для нас всего дороже.

И пусть мои стихи исчезнут навсегда,

Но не исчезнет жизнь и человечность тоже!..

О люди! Все, кому не отказал в тепле,

Кому полезен был — пусть даже и не прямо,

Кому не больше пусть, чем капля на стекле,

Но радость я принес, — благодарите маму.

Все те, с кем в жизни я сердечным, добрым был,—

За все мое добро благодарите маму.

Все те, кому в пути хоть раз я пособил,—

За все мое добро благодарите маму.

Все, кто листал не зря страницы книг моих,—

За все мое добро благодарите маму.

Все те, кого хоть раз сумел согреть мой стих,—

За все мое добро благодарите маму.

Опять пришла зима, и улица бела.

Ты разожги огонь, как мама разжигала.

Прошли мы трудный путь, где за скалой скала,

Где вихрь, и крутизна, и грозный гул обвала.

Нельзя не говорить об этом — ты права.

И нам досталось то, что многим-многим людям.

Чтоб не погас огонь, подкладывай дрова.

Воспоминания в душе гасить не будем.

Вновь посмотреть хочу, как в прежние года,

Я на твое лицо, что ярко раскраснелось

От пламени… Так шли года, так шли всегда

И скрылись за грядой, что ныне в снег оделась.

Следы их на твоем лице, среди зимы,

При свете пламени я вижу… «Скоро ль пламя

На родине зажжем?» — так спрашивали мы

На дальней той земле, за снежными полями.

На руки смуглые твои, в глубины глаз

При свете пламени смотрю. О них писала

Моя рука не раз, но грустно мне сейчас.

Что плохо я писал о них — и мало, мало!

Всегда в твоих глазах на дальней той земле

Мне виделся Кавказ. И даже в день унылый.

Когда шумел буран в сырой, туманной мгле,

Я в красоте твоей искал источник силы.

О, женщин красота, всегда ты нам нужна!

Ты мне свое тепло и в ту дарила пору,

Когда морозом жгла меня моя весна,

Но я, с судьбой борясь, в тебе нашел опору.

Опять в горах мороз. Опять красива ты.

Хоть голову твою запорошили годы

Снегами. Но твоей слабее красоты

Заботы новые и прежние невзгоды.